— Мы не можем поехать в моё любимой место, Дейв там работает.

— Ах, страшный Дейв, — говорит Шон. — Элла весело провела время на танцах?

— Наверное, да. У меня было не много шансов поговорить с ней об этом.

— Ты весело провела время на танцах? — спрашивает он, глядя на меня, прежде чем установить музыкальный диск.

— Так весело, как никогда прежде, — честно отвечаю я. — Спасибо тебе.

Мы подъезжали к пиццерии, когда мой телефон зазвонил.

— Возвращайся! — шепчет Элла. — Мама дома!

— О боже! — кричу я. Машина позади меня гудит, потому что я просто остановила машину посередине дороги. Я подаюсь вперед и в сторону. — Почему?

— Понятия не имею. Я прячусь в твоей ванной комнате. Я прибежала сюда, когда мы услышали, что ворота открываются и увидели, что это она. Бет спустилась и сказала ей, что я пошла есть мороженое с Дейвом.

— О боже! — говорю я снова. — Она узнает.

— Нет, не узнает. Просто притворись мной, когда вернешься домой. И, к тому же, не ты ли та, кто за риск в последнее время? Не ты ли та, которая сказала, что "мама тоже лжет, так что кого это заботит?".

— Это другое, когда я единственная, на кого собираются наорать… — говорю я выдыхая. — Но я предполагаю, что если она узнает меня, то сегодня та самая ночь.

— Хорошо. Если я услышу, что у вас проблемы, то я спущусь. Если ничего не случится, то я переночую в твоей спальне, а ты спи в моей.

— Хорошо, — говорю я, хотя чувствуя себя не очень хорошо из-за плана.

Мы отключаемся, и я передаю всё Шону, который выглядит немного чересчур возбужденным из-за перспективы, что всё откроется.

— Всё будет хорошо. Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет. Это может сделать всё только хуже.

Он открывает дверь и начинает выходить.

— Куда ты собрался?

Он тепло улыбается.

— Я вернусь обратно на автобусе. Мне нужно взять пиццу для мамы, а ты должна обратиться к музыке. Мне кажется, ты почувствуешь себя лучше после неё.

— Я надеюсь, ты в порядке.

Шон возвращается в машину и целует меня в щёку.

— Я в порядке, — говорит он, прежде чем развернуться и уйти.

Мой живот скручивало на всём пути обратно на холм. Когда я съехала с главной дороги, я остановилась, прежде чем подъехать к воротам и успокоилась. Другая машина работала на холостом ходу внизу уединенного переулка. Это, вероятно, один из наших соседей, и я уверена, что он задается вопросом, что это я делаю.

Я позволяю возможному разговору заиграть в моей голове:

— Где ты была?

— Гуляла с другом. Где ты была каждую ночь в течение прошлого…постоянно?

— Что ты имеешь в виду?

— Мама, я знаю о твоём офисе. Я знаю, что ты не врач. Как насчет того, откуда каждый месяц приходят по двадцать тысяч долларов? И что ты делаешь ночью? О, и ещё, Оригинал до сих пор жив?

— Хорошо, — говорю я себе в зеркало заднего вида. Я делаю глубокий вдох, затем выдыхаю. — Ты можешь это сделать.

Я переключаю автомобиль на электропривод и плавно скольжу по подъездной дорожке, затем припарковываюсь на нашем обычном месте. Не тратя лишнее время, быстро выбираюсь из машины и направляюсь внутрь; не хочу потерять самообладание.

Стоя в коридоре одна, я прислушиваюсь. Выжидаю. В гостиной включен телевизор; в холле и столовой темно. Выглядывая из дверного проема, я могу сказать, что свет горит лишь в кабинете; на кухне никого.

Наконец, я снимаю сандалии, как можно тише открываю дверь, и так же тихо закрываю ее за собой. Затем, задержав дыхание, на цыпочках поднимаюсь по лестнице, выглядываю из-за угла гостиной: никого, но я вижу газировку на столе и книгу вверх тормашками на подлокотнике дивана. Поворачиваюсь и оглядываю коридор; в маминой спальне горит свет, но дверь закрыта. Сделав буквально четыре шага, я проскальзываю в Эллину комнату и осторожно закрываю за собой дверь. Подпрыгиваю от неожиданности, когда телефон в моей руке вдруг начинает вибрировать. На определителе высвечивается «Дом»; это, должно быть, Элла. Я без приветствия поднимаю.

— Ты сделала это, — шепчет она.

— Ага.

— Хорошо, теперь переоденься в пижаму; я приду к себе в комнату, и мы сможем поменяться. У тебя просто отстойная кровать.

Я тихонько смеюсь.

— До встречи через секунду.

Мое сердце до сих пор бешено стучит; кажется, будто мама вот-вот возникнет из темноты. Я потихонечку дохожу до гардероба Эллы, залезаю внутрь и включаю свет, только полностью закрыв дверь. Торопливо переодеваюсь в треники и футболку, бросая одежду в кучу мятых вещей на полу. Когда я ищу носки, дверь в гардероб открывается.

— Это всего лишь я, — поднимая руки вверх, говорит Элла. — Прости…

— У меня чуть сердечный приступ не случился, — вздыхаю я, а затем спрашиваю: — Какого черта она дома?

— Понятия не имею, — отвечает Элла, снимая мою любимую пижамную майку, пока я вылажу из ее. — Бет зашла сразу после их разговора и сообщила, что мама вела себя очень странно. Интересуясь, что мы делали сегодня, она раза три спросила, когда я приду домой.

— Может, она знает, что мы что-то знаем…

— А может, она про Шона знает и проверяет нас.

— Вся эта ситуация становится все более сумасшедшей, — Я беру резинку с крючка и пытаюсь завязать волосы так же, как Элла. — Я имею в виду, она начинает вести себя как надзирательница в тюрьме, тебе не кажется?

Элла просто пожимает плечами, но как-то нерешительно. Я знаю, она согласна со мной.

— Шон считает, мы должны рассказать кому-нибудь…

— Например? Полиции или кому-то вроде?

— Думаю, он имел в виду свою маму, или просто кого-то еще. Он беспокоится о нас.

— Ты уверена, что он не просто желает видеть тебя чаще? — спрашивает Элла немного настороженно и тут же меняет тему. — О, кстати, Бет сказала, что Петра отсканировала несколько ее детских фотографий. Мне кажется немного пугающим то, насколько она похожа на нас. Она сказала, что еще пришлет свое школьное фото.

— Бет, кажется, позитивно настроена на то, что Петра и есть Бэт.

— Я не думаю, что она на это настроена. Мне кажется, она просто хочет, чтобы она была Оригиналом. Но это так странно, я имею в виду, как она оказалась с другими родителями… в Портленде? Даже если она выглядит как мы, я не полностью уверена. Я думаю, что единственный способ, который позволит нам точно знать, это тест ДНК.