— Правда, Шон, — начинаю я, но вмешивается Наташа.

— Эй, Шон, — говорит она, глядя на меня с ухмылкой. — Покажи мне то приложение, о котором говорил раньше. — Раньше? Ревность нападает на меня, и я внезапно понимаю, что почувствовал Шон, когда увидел меня с Дэйвом.

Он вытаскивает свой телефон и начинает разговаривать с Наташей о приложении, фотографируя ее и затем делая что-то на экране.

Вместо того чтобы позволить гневу одержать вверх над собой, я пытаюсь перенаправить свою энергию на разговор с ним. А для этого требуется легкое прикосновение.

— Можно мне посмотреть?

Шон смотрит на меня, и по его глазам я вижу, что он борется с собой — одновременно хочет ненавидеть меня и подойти ближе, как будто ничего не случилось.

Несколько секунд он думает, что делать дальше, Наташа кидает мне взгляд «Отвали!», но я стою на своем.

— Ты просто ходячий сборник приложений, — шучу я, тепло улыбаясь ему. Это глупо, однако сработало: его лицо смягчается, и он поворачивает экран так, чтобы и Наташа, и я могли видеть его.

Урок может начаться в любой момент; я только надеюсь, что, прежде чем он начнется, смогу достаточно растопить айсберг, чтобы позже поговорить с ним нормально.

— Ну, это приложение потрясающее, — говорит Шон, смотря на экран, затем на Наташу и быстрым взглядом на меня. Оно называется Твиннер. Ну, знаете, как Твиттер, только с «твин».

— Понятно, — говорю я.

— Круто, — не отстает Наташа, чересчур кокетничая.

Шон продолжает объяснять.

— Нужно загрузить свое фото, и оно использует лицевое опознавательное обеспечение, чтобы найти твоего близнеца на всех фото в интернете, — говорит он, держа телефон повыше, чтобы нам было лучше видно. — Видите? Мы только что нашли Наташиного.

На экране фотография девушки с теми же чертами лица, но совершенно другими волосами и телосложением.

— Она действительно выглядит как ты, — говорю я Наташе.

— Она пытается, — говорит Наташа, немного выгибая спину. Пытаясь контролировать взгляд, думаю о моих зеркальных копиях, Бетси и Элле.

Не могу не удивляться, почему кто-то не хочет быть неповторимым. А затем приходит мысль, что это приложение — мамин самый страшный кошмар.

Мама.

Я думаю о том, что мама — причина, по которой у меня нет своей полной личности. Она — причина, по которой я не могу встречаться с Шоном; причина, по которой прямо сейчас ему больно и он злится на меня.

Она что-то прячет от нас — и мне начинает казаться, что это гораздо больше, чем просто личное офисное пространство. Кажется, что мама больше озабочена тем, чтобы не попасть в неприятности, чем быть с нами.

Что-то должно поменяться. Просто обязано.

— Найди моего, — говорю я Шону под внезапной и яростной волной бунта.

— Ну, попробуй, — бормочет Наташа сквозь зубы, перед тем как повернуться к своему приятелю на другом ряду, скучая с того момента, как я присоединилась к разговору. Я немного краснею, но Шон просто игнорирует ее. Он начинает бегать пальцами по клавиатуре.

— Разве тебе не нужна фотография? — спрашиваю я.

— У меня есть, — говорит он тихо, смотря на экран. Меня затопляет облегчение.

— Вот, — говорит он несколько секунд спустя. — Вообще-то, это самое лучшее совпадение, которое я когда-либо видел.

Не уверена, что я ожидала увидеть, но явно не это. Когда я беру телефон из его протянутой руки, я с трудом дышу, смотря на экран. Девушка действительно выглядит как я. Как мы.

Несколько секунд я думаю, что возможно это Бетси или Элла, но потом понимаю, что она выглядит немного старше, и ее лицо круглее. Но у нас те же самые глаза и цвет волос, кудряшки.

— Это невероятно, — говорю я, протягивая телефон Шону до того, как Мистер Эймс говорит ему убрать его. У меня в животе тяжелое ползающее чувство. Сумасшедшая мысль, овладевающая мной.

Она и есть Оригинал? Она — Бэт?

— Я могу отправить тебе ее, если хочешь, — говорит Шон, быстро посмотрев на меня.

— А? — спрашиваю я растерянно.

— Твиннер не выдает имена, но можно написать людям, и они ответят, если захотят увидеться.

— О, — говорю я, вытаскивая лэптоп и чувствуя себя так, будто моя голова сразу на двух планетах. Возможно, он считает меня сумасшедшей. Складывая все воедино, говорю: — Хорошо. Это немного волнующе.

— Как скажешь.

Мистер Эймс заканчивает писать на доске и идет к подиуму.

— Шон? — шепчу я.

— Да?

— Я все еще хочу объясниться, — говорю я. — О вчерашнем. Это не то, что ты подумал.

Долгая пауза. Я уже не надеюсь, что он ответит. Но он отвечает.

— Я выслушаю.

День заканчивается отлично. Шон уверяет меня, когда звенит звонок, что у него серьезные планы после школы — он собирается фотографироваться с мамой — и даже не извиняется, что не поговорит со мной.

После тог, как мы прощаемся на выходе из коридора английского, иду к своему шкафчику, чувствуя себя гораздо лучше, чем раньше.

Никто не получает по голове во время чирлидинга. И когда я прихожу домой, мама на пути к работе, так что я не хочу разговаривать с ней.

Проходят часы, и, наконец, возвращается Бетси.

— О чем ты хотела поговорить? — спрашивает Бетси, когда мы устраиваемся на диване. — Ты разгадала смысл жизни?

— Типа того, — говорю я, смеясь. — Нет, это серьезнее.

Элла и Бетси тут же уделили мне все свое внимание. Не уверена, как лучше им рассказать, о чем я думаю. Начинаю с офиса.

— Помните тот день, когда мы с мамой поссорились и я поехала за ней? — спрашиваю я. Они одновременно кивают, как будто специально договорились.

— Как мы могли забыть тот день? — спрашивает Элла. Ее тон шутливый, но он причиняет боль. Бетси шлепает ее по рукам.

— В любом случае, — говорю я, — мама сказала, что поедет по делам, но она этого не сделала.

— Что же она делала? — спрашивает Элла, хмурясь в замешательстве.

— Она поехала к маленькому офисному зданию, — говорю я. Бет тоже хмурится. — Я думала, что у нее встреча или еще что-то, но затем она вышла из машины и отперла дверь. Своим ключом. Как будто это ее офис.

— Что? — спрашивает Бет. — Почему?