- Лара, Ларочка, о какой ерунде мы говорим? Я только тебя люблю, и у меня от этой любви голову сносит...
- Любишь, да? А как я выглядела, когда ты первый раз меня увидел? Ты, кстати, тогда в меня и влюбился?
- Ну да, с первого раза. Ты выглядела замечательно в сапожках на шпильке, короткой черной прямой юбке и обтягивающем свитере бежевого, нет, персикового цвета...
- Вот я о том и говорю, - грустно произнесла Лара.
- А что не так?
- Тема, так я была одета глубокой осенью, а пришла я в фирму летом. И конечно, не в сапогах и свитере... Это я позже так стала одеваться, когда твой вкус изучила... Тема, а ты хоть знаешь, скольким людям ты сломал жизнь?
- О чем ты?
- А ты знаешь, что из-за тебя две девчонки ушли из фирмы, а третья перевелась в дальний филиал, до которого ей добираться на тридцать минут дольше? А с Лизкой ты что делаешь?
- Что? Что?! С Лизой-то что?!!
- Ты знаешь, что я сначала ей завидовала, потом ненавидела, потом решила, что она просто лохушка, не видящая, как ты трахаешь у нее прямо под носом всех, кто умело сучил ножками... А теперь мне её по-настоящему жалко. Я уйду, и больше тебя не увижу, по крайней мере, сквозь розовые очки, которые сегодня сломались, надеюсь, навсегда. А она тебя, кобеля, любит и уйти от тебя не может. Даже из фирмы уволиться сил нет. А ведь она все твое кобелирование видит... Да и девчонки наши не раз в ее присутствии сплетничали, хоть в открытую твоего имени не называли. Если хочешь знать, она и о наших с тобой отношениях знает.
- Ты что, проболталась?
- Дурак ты, Темушка. В самом начале я бы и сказала, да боялась тебя потерять. А потом мы и впрямь с ней подружились. Мне её искренне жаль. Ты просто садист, Темушка. Она тебя безумно любит, мучается и... презирает.
- С чего ты взяла?
- Что, что презирает?
- ...Да.
- Почувствовала...
- Она говорила об этом?
- А тебя это так взволновало?
- Лара, ты перебираешь...
- И знаешь, она права... И вообще, перед ней ты виноват больше всего... Ладно, Тема, меня жених ждет... "Старая обезьяна", как ты говоришь... Только Боря, в отличие от тебя, своей жене голову не морочил - честно развелся. Теперь и жена замуж вышла, и Боря не один на старости лет остается.
- Во-первых, это не он её оставил, а жена на развод подала. Он, как ты знаешь, тоже мимо не проносил... Жена его и застукала... А ты, так ведь ты его не любишь, года не проживете вместе...
- Как знать, Темушка, как знать... Он честный, и меня по-настоящему любит...
- А я, значит, не по-настоящему?
- Ты, Темушка, не сердцем, ты - другим местом... любишь.
- Тебе же нравилось?
- Еще бы! Тут у тебя не отнимешь... Все, все, все... Я пошла.
Марина быстро отодвинулась подальше от беседки и уткнулась в книгу. Из беседки, гордо подняв голову, легкой походкой вышла Лара и пошла в сторону, противоположную скамейке. Марина не стала дожидаться, когда вслед за ней выйдет Артем. Она быстро набросила на плечо сумку и с книжкой в руках повернула в аллею, по обе стороны которой росли высокие кусты. Через несколько минут она нашла не менее удобную старую скамейку, чем ту, что стояла рядом с беседкой...
Почитав с удовольствием пару часов, Марина спустилась на набережную, перекусила и пошла вдоль рядов с сувенирами. Внимание её привлек симпатичный крокодильчик с потешной мордочкой, уверенно сидящий на задних лапах и длинном широком хвосте. На белом брюшке крокодила был большой карман с вклеенной в него монетой достоинством в пять гривнов. Продавцы сувениров предлагали тут же написать любой текст на брюшках таких же и других сувенирных животных. Марина взяла в руки приятного на ощупь глиняного крокодильчика, покрутила его и в голове ее стали возникать забавные строчки, которые можно было бы написать на сувенире:
"Весь я в зелени - крутой,
У меня карман с гриной".
Игра слов "гривны" и "грины" ей понравилась, и она купила сувенирного крокодила, на котором позже сама написала придуманные строчки. Кому подарить это чудесное животное, она не знала, а потому решила любоваться на него сама.
Побродив еще немного по набережной и не найдя понравившейся ей музыкальной группы, она медленно пошла в съемную квартиру. Тем более что за день она получила столько впечатлений, что для осмысления всего ей надо было побыть одной, в норе, "зализывая раны" и готовясь к новому бою.
На следующий день после завтрака Марина, поколебавшись, все же пошла на пляж. Любопытство пересилило. Она решила понаблюдать за четверкой, с которой ее столкнула судьба. Тело больше не горело, смазанное с вечера не кремом, а обычным кефиром, как это делала когда-то ее мама. Марина заняла свободный лежак в центре пляжа, чтобы получить хороший круговой обзор. Поплавав с удовольствием в чистой утренней воде, Марина легла на лежак и с наслаждением подставила уже адаптировавшееся тело солнцу. Капельки, как в детстве, испарялись, на прощание щекоча кожу. Волны накатывали на берег, легко ухая и успокаивая слух и нервы. Марина впервые за последние дни ощутила радость от отдыха и безделья. Снова захотелось жить, двигаться, узнавать что-то новое и наслаждаться природой, жизнью... Марина села, огляделась и, не увидев своих новых заочных знакомых, вздохнула с облегчением. Она посмотрела на море, в котором уже плескались десятки загорелых тел, на пляж, почти полностью заполненный отдыхающими; скользнула взглядом по кромке воды, любуясь набегающими волнами, и уже было хотела вновь лечь на лежак, подставляя солнцу спину, как вдруг что-то у самой воды вновь привлекло её внимание. Она не поняла, что именно, потому тщательно, метр за метром, прошлась взглядом по берегу и вдруг поняла, что её насторожило. У воды сидела девочка в смешной разноцветной панаме и что-то внимательно искала в набегающих волнах. Это была Ляля. Марина понаблюдала за девочкой минут пять. Ошибки быть не могло. Это действительно была дочь Артема. Однако ни его самого, ни его гостей на пляже не было. Марина встала, ощупывая взглядом отдыхающих. Взрослых поблизости не было, как не было их в воде и на волнорезах, с двух сторон ограничивающих полоску пляжа. "Может, за мороженым пошли", - тревожно подумала Марина. Она старалась не выпускать из поля зрения девочку, опасаясь, что к ней может подойти незнакомый человек и увести девочку с пляжа. Понаблюдав за Лялей еще минут десять, Марина не на шутку испугалась. Она подошла к девочке, присела рядом с ней и спросила:
- Ты камешки ищешь или ракушки?
Девочка подняла на незнакомую тетю глаза и охотно ответила:
- Камешки. Я насобирала уже несколько красивых камушков, красненьких, беленьких и голубых. Но они только в воде красивые, а когда высыхают, почти все становятся некрасивыми, серыми.
- Мне они тоже нравятся. Только в море редко находишь по-настоящему красивые. Самые красивые камни и кораллы находятся на дне или на морских рифах, но это далеко. Здесь такие редко встречаются, но у продавцов сувениров их иногда можно купить. На них еще бывают маленькие фотографии моря или города. Попроси маму, она тебе купит. Или ты отдыхаешь не с мамой?
- Мы сюда приехали с мамой и мамиными друзьями, - доверчиво сказала Ляля. - И еще здесь папа, - махнула она рукой в сторону ближайших лежаков.
- А, так ты с папой на пляже? – как бы между прочим поинтересовалась Марина.
- Да. Вон мой папа, - показала она на лежак неподалеку. - Только он спит и не хочет искать вместе со мной камушки.
- А что же мама? Она тоже спит? - осторожно полюбопытствовала Марина.
- Нет. Мама с подругой и дядей Борей уехали в Ялту за покупками.
- А тебя с папой оставили?
- А меня с папой оставили, - грустно повторила Ляля.
- Меня зовут тетя Марина, - решила вдруг познакомиться Марина, - а тебя как?
- А меня Ляля.
- Ляля, это кто, Оля? - уточнила Марина.
- Ляля, это Ляля. Меня все так зовут.
- Хорошо, Ляля. Я тоже буду тебя так называть. Ты не возражаешь?