Как-то вскоре после дождя к дядюшке Джерри пришел сосед и попросил разрешения пасти своих коров на его земле. За это он предложил дядюшке Джерри щедро заплатить, и дядюшка Джерри согласился. Он впряг в старый фургон двух своих кляч и прокатил соседа по всем угодьям, чтобы тот выбрал для выгона лучшее место. А сам все поглядывал, не покажется ли где его музыкальная змея.

Так они и тряслись с соседом в старом скрипучем шарабане, как вдруг слух дядюшки Джерри уловил знакомые звуки, точно дробь барабана в ритме марша. Неслись они с вершины ближайшего холма. Дядюшка Джерри закричал:

— Тпру!

Лошади остановились, и он мигом соскочил на землю. Вверх в гору он так спешил, что сердце его готово было выпрыгнуть из груди, ногам было за ним не угнаться.

Вершину горы венчала большая плоская скала. И на этой плоской площадке кругом расположилось дюжины три гремучек, с темными ромбами на спине. А в центре, с горящими глазами, с гордо поднятой головой, восседала сама Дж. Ф. Суза. Она размахивала хвостом, словно дирижерской палочкой, и выбивала ритм марша «Звезды и полосы», а остальные гремучки ей подыгрывали своими погремушками.

Именно в это утро дядюшка Джерри случайно прихватил с собой в кармане гармонику. Тут он ее вытащил и стал играть. Суза оглянулась, приподнялась на кончике хвоста и чуть не обмерла от счастья. Так они вместе и играли — дядюшка Джерри на губной гармонике, а Суза, дирижируя змеиным оркестром, — пока не взошла луна. Сосед-фермер терпеть не мог змей и поспешил убраться восвояси. Дома он всем стал рассказывать, что дядюшка Джерри совсем того… еще хуже, чем они думали. И змеи того… взбесились все, так что он советует соседям-фермерам немедленно распродаться и уезжать куда глаза глядят.

Кроме дядюшки Джерри, все так и поступили. А он остался со своими тучными коровами, и зеленеющими посевами, и пухленькими курочками. И каждый вечер ближе к заходу солнца поднимался на гору играть на гармонике в сопровождении змеиного оркестра. То были самые счастливые часы в его жизни. И в жизни Дж. Ф. Сузы тоже.

Эти золотые денечки давно миновали, но большая плоская скала все еще стоит на вершине горы, и, как говорит молва, иногда летом по ночам туда приползают змеи, рассаживаются кружком и выбивают погремушками ритм марша «Звезды и полосы». Змея, которая в самом центре, так стара, что даже отрастила бороду. Суза это или нет, никто вам точно не скажет. Но если вы любите марши, поезжайте на Килдаган-Крик и услышите, как они играют.

Как гремучие змеи старину Пайка спасли

Пересказ Н. Шерешевской

Говорят, раньше на Западе гремучих змей вообще было видимо-невидимо, они перекатывались по земле, словно волны по морю. И будто бы ковбоям приходилось ставить скотину на ходули, чтобы и змея не укусила. И все-таки были же змеи, настроенные дружественно. Возьмем хотя бы к примеру случай со старателем, который отправился искать золото году этак в 1848. Сдается, звали его Старина Пайк. Так вот, хозяин прииска нанял его с напарником на свою шахту и велел им спуститься поглубже, поглядеть, нет ли там золота.

Еще по дороге на прииск Старина Пайк ненароком сунул руку в карман и вытащил оттуда мышонка, очень симпатичного. А поскольку животных он вообще любил, то решил его приручить и прихватить с собой в шахту, для веселья.

Спустившись в шахту, друзья-старатели обнаружили там хитроумное подъемное устройство, которое позволяло спускать и поднимать веревку с помощью штока и рукояти. Старина Пайк был от природы тощ и сухопар и решил первым испытать подъемник. Привязал к поясу веревку и велел напарнику спустить его поглубже.

Он благополучно опустился на глубину в тридцать футов, как вдруг веревка оборвалась, и Старина Пайк словно грузило полетел вниз и шмякнулся о самое дно. Напарник, оставшийся наверху, глянул в глубину, ничего не разглядел и не услышал, но решил, что Пайк убился насмерть, и дал деру.

Однако Старина Пайк вскоре пришел в себя и задумался: как же выбраться из этой шахты? Карабкаться вверх по отвесной стене нечего было и думать, а конец оборванной веревки был слишком далеко от него. Чтобы утешиться, Пайк вытащил из кармана мышонка. Слава богу, он ничуточки не пострадал от падения, только вот усы у него поседели — наверное, от страха.

Старина Пайк сунул мышонка обратно в карман и тут вдруг заметил, как сверху что-то падает, скользит по стене и распластывается неподвижно у его ног. Оказалось, это большущая гремучая змея семи футов длиной, не меньше. От падения она, видно, потеряла сознание. Старина Пайк быстренько наступил на нее ногой и придавил ей голову к земле. Он легко бы справился со змеей, но от природы любил животных и потому отнял ногу, только не совсем.

Наконец змея открыла глаза и стала извиваться, желая высвободиться, а Старина Пайк стал увещевать ее, говоря, что ничего плохого ей делать не собирается. Корчиться змея перестала, но поглядывала на Пайка испуганно и с недоверием, Тут Пайк вспомнил о мышке. Он знал, что змеи очень любят мышей, и, хотя ему было больно и неприятно, он решил пожертвовать мышью, чтобы задобрить змею.

Другого выхода он просто не видел.

Змея мигом проглотила мышку и поглядела на Пайка уже с благодарностью. Да и вообще пыталась проявить такое благорасположение, что Пайк рискнул снять ногу с ее головы. А потом заговорил с ней; он вообще любил разговаривать с животными и уверял, что они его понимают. Он пожаловался ей на свое бедственное положение. Змея заморгала и, казалось, задумалась. Но тут же начала действовать. Влезла Старине Пайку на руки и свилась там калачиком. А потом стала раскачивать головой, и Пайк смекнул, что она раскачивается, чтобы совершить прыжок до верхнего края шахты. Глубина шахты была изрядная, даже для такой длинной семифутовой змеи, как эта, но игра стоила свеч.

Раскачавшись, змея напряглась всеми своими мускулами, подала знак Пайку, он подбросил ее, и она взвилась вверх. Змея допрыгнула до крестовины подъемника и вытянула шею — собственно, всякая змея состоит до половины из шеи, а потом идет хвост. Так вот, она вытянула шею и впилась зубами в крестовину. Повиснув на зубах, она постепенно подтянулась наверх вся и тут же исчезла из виду.

А Старина Пайк сидел внизу и ждал, что будет дальше. По правде говоря, он был слегка обескуражен. Выходит, он и мышку ручную потерял, и от змеи ничего не получил — ни тебе спасибо, ни до свиданья. Он остался совершенно один на дне глубокой шахты без всякой надежды на спасение.

Прошло сколько-то часов, сгустились сумерки, они были такие плотные, что Старина Пайк решил устроить из них мягкое ложе, чтобы поспать. Но голод не давал ему спать, пришлось достать нож и отрезать носок башмака, чтобы пожевать его и слегка подкормиться. И как раз в это время сверху в шахту с шумом посыпались камушки. Старина Пайк поднял глаза. Что-то медленно спускалось вниз.

Пайк закричал от радости, решив, что это его друг вернулся, чтобы спасти его. Но тут же упал духом. То был его друг, но только не напарник, а гремучая змея, да не одна, а с себе подобными. Держа друг дружку за хвост, они вытянулись в длинную веревку, которая достала до самого дна шахты. Самая верхняя змея обвилась вокруг столба, словно зацепилась за якорь. У Пайка защемило от волнения сердце, когда до него дошло, наконец, зачем вернулась сюда гремучая змея со своей спасательной командой.

Змея мотнула Пайку головой, он ухватился за скользкий чешуйчатый канат и, перехватывая руками, полез наверх. Он был просто счастлив, так бы и обнял всех своих спасителей по очереди.

Еще не добравшись до середины шахты, он вдруг услышал, будто кто-то тоненько попискивает у него в кармане. Вот так так! Да это его мышка с седыми усами! Оказывается, гремучая змея из дружеских чувств взяла да вычихнула мышку целую и невредимую, разве что за ушами у нее чуть вспотело.

Когда Старину Пайка видели в последний раз, ручная мышка была все еще при нем, пряталась в его кармане. Он ведь был от природы большой любитель животных, мухи бы не обидел, не попадись только она ненароком под хлопушку, которой он обмахивался в жаркую погоду. Что же до гремучих змей, их Старина Пайк считал и вовсе лучшими друзьями человека.