— Я — король Лоэрна.

Раздался свист плети, а затем голос надсмотрщика.

— Когда раб обращается к хозяину, он должен добавлять слово «господин».

— Ты был кто? — снова повторил Ратзан.

— К — король Л — лоэрна, господин.

Новый удар плетью и новый вопль.

— Негодяй, издеваться вздумал. А ты кто? — задал вопрос хозяин Лазерсу.

— Барон, ваша милость.

Теперь настала очередь орать Лазерсу.

— Запорю. Обоих!

— Нет, нет, не надо, ваша светлость. Я не барон, я… простой слуга.

— А этот?

— Он тоже, мой господин!

— Сигал, — обратился Ратзан к надсмотрщику, — вот этому, который барон, дай одну порцию, а королю… королю всегда больше, а то ведь он обидится. Дай две. Только не перебарщивай, товар не попорть…

Лазерс отходил от плетей седмицу, Ласкарий — две. Поэтому Лазерс был выставлен на торги раньше, чем его граф. Барону явно не повезло, в тот день за новым товаром прибыл помощник владельца шахты. Он приезжал частенько — там рабы долго не выдерживали, скоротечно умирая друг за другом. Он и купил молодого раба, а вместе с ним еще дюжину других смертников.

Ласкария выставили на продажу на несколько дней позже. Молодого парня, которому, кстати, на днях исполнилось девятнадцать лет, приметил владелец галеры.

— Рекомендую — очень крепкий, хорошие мускулы.

— Мускулы вижу, но вижу и жир. Какой из него гребец?

— Жир исчезнет через пару седмиц. Будет худым и поджарым, как и все гребцы. А мускулы останутся.

— Откуда он?

— Был слугой.

— Хм. Слугой? Не очень — то на слугу похож.

— Это потому что нет одежды.

— А зачем гребцу одежда? Набедренная повязка — и всё. О, гляжу над ним хорошо поработали. Упрямый?

— Нет, что вы. Видели бы вы, как он лизал мне ноги. Они все стали мокрыми.

— А плети почему?

— Шутник. Сказал, что он король Лоэрна. К тому же невежа, он не знает, что настоящий король Пургес не молод, а этот раб — молокосос.

— Потешиться, значит, решил. Пусть только попробует потешиться надо мной, ваши плети он будет считать легким поглаживанием. Король! Пусть зовется королем. Теперь я буду потешаться.

Ласкарий надеялся, что как только его кто — то купит, он сразу сообщит, кто он на самом деле. Ведь Черный Герцог его обязательно выкупит. За сколько? Сто золотых? Или больше? Он, будущий король Лоэрна стоил, конечно, намного больше. Скажем, пятьсот золотых монет. Или даже тысячу. Да, правильно, тысячу. Ведь только украденных у него денег, которые он заработал за несколько месяцев своего правления, было больше пятисот. И еще несколько сотен золотых ему оставались должны. Хаммийцы, кстати, тоже, как и эти. Ласкарий не сомневался, что как только купивший его хаммиец узнает от него правду, тот сразу же обрадуется выгодной покупке.

Ласкарий решил, что половину долга, который ему должны хаммийские купцы, ему придется отдать купившему. А на остальные он здесь неплохо устроится. А потом поедет с эскортом в Пирен. Тогда держись жалкий Ксандр!

Но слова капитана корабля его вмиг отрезвили. Если признаться, что он — Ласкарий, тот и в самом деле устроит ему нечто ужасное, раз обещал, что плети работорговца — мелочь по сравнению с тем, что придумает капитан.

Через два часа Ласкарий, бывший эймудский граф, а теперь галерный раб по кличке Король, обживал свое новое место жительства — скамью, к которой его приковали.

А еще через час он стал свидетелем торга капитана галеры с молодым человеком, однозначно, не простолюдином. Это было видно и по его одежде и по тому, как тот держался.

— И куда господин желает, чтобы его доставили?

— На берег поближе к Диким землям.

— Как? И вас туда же?!

— А что, я не первый?

— Я только что вернулся оттуда.

— Кто это был?

Капитан замялся.

— Ну, смелее, уважаемый. Вы же хотите, чтобы я выбрал вашу галеру?

— Три десятка человек. Явно солдаты. Старший — лет тридцати пяти — сорока, хорошо одет. Меч на поясе. Думаю, аристократ.

— Он высадился поблизости от Диких земель?

— Да.

— А обратно?

— Сколько я ни вожу таких вот непонятных людей на запад, обратно никто ехать не подряжается.

— То есть, это не единственные? Гм. Даже так… Тогда высадите нас рядом с тем местом.

— Десять золотых.

— Я знаю, сколько стоит такая поездка, — усмехнулся молодой человек. — Всего пять золотых. Я плачу шесть.

— Но господин хочет попасть в то же место, а не высадиться непонятно где. Другие капитаны не знают того места.

— Вот потому я и плачу шесть, а не пять монет.

— Семь!

— В принципе я могу высадиться в любом месте неподалеку от Диких земель. Пойдем, Серри.

Молодой человек повернулся, увлекая за собой второго парня, немного моложе и одетого не так хорошо. Но тоже с мечом на поясе.

— Хорошо! Пусть будет шесть. Но задаток — две монеты.

— Одна. И выезжаем завтра утром. Погрузка через час после рассвета.

— Э… господин… А много вещей?

— Тридцать человек, кони, несколько подвод, вещи. Есть тяжелые.

— Мне столько не увезти.

— Полноте, я хорошо разглядел вашу галеру. Большая, всё поместится.

Эйгель, а это был он, слегка кивнул капитану на прощание и ушел в гостиницу, где разместился его отряд. Он спешил к очередному сбору листьев хачху. Скоро начнется сезон дождей и нужно успеть дойти до заветного места, пока дороги не превратятся в непролазную грязь. Раньше он всегда добирался до Диких земель по суше, проезжая через Амарис, Гендован и далее вплоть до Лакаска. Но неожиданное охлаждение отношений между Ларском и Гендованом нарушили заведенный порядок и заставили изменить маршрут. Конечно, Гендован не станет ссориться с Ларском, а тем более воевать. Но…

Нет, внешне все оставалось по — прежнему, однако несколько странных нападений на ларских купцов, произошедших этой весной на земле Гендована, заставили задуматься. Да и сам Эйгель, возвращавшийся в это же самое время после очередного сезона сборки урожая, заметил неладное. За ним явно следили и только решительный вид тридцати опытных солдат, одетых в кольчуги и со шлемами на голове не позволили большой группе людей, явно бандитской внешности, напасть на его отряд. То, что это были бандиты — можно не так уж и удивляться, хотя такими большими группами собирались крайне редко. Но странным было другое — Эйгель и его люди заметили среди них несколько человек совсем другого круга, один из которых мог быть даже аристократом. Вот это и дало повод всерьез задуматься об изменении маршрута.

Эйгель вместе со своим неизменным другом Серри вот уже два года ездил на Дикие земли, привозя оттуда по десять — двенадцать мешков с листьями. Первые партии пошли в графское хранилище, они пригодятся в борьбе с самозванцем Тареном, у которого тоже есть такие листья. Излишки, а к ним относился урожай последних сборов, шли на продажу, неплохо пополняя графскую казну. При продаже серьезно отслеживали, куда уходят листья. И если появлялись сообщения о странном ажиотаже, поставки в тот регион сразу прекращались. Дарберну и Ксандру совсем не нужно, чтобы листья приобретались герцогами для собственных солдат.

Эйгель выбрал маршрут морем. Не надо ехать через весь Атлантис, делая крюк на юг, объезжая подозрительные места. Морем быстрее и спокойнее. И вот не очень приятное известие. Тридцать человек, явно солдаты, выехали в то же место, куда направляется и его отряд, обогнав на несколько седмиц. Кто они? И зачем едут? Эйгель сразу вспомнил, что несколько раз, когда возвращался в район сгоревшего форта, он подмечал, что здесь до него были люди. Ну, были и были. Может, беглые крестьяне или, наоборот, барон из Лакаска решил наведаться на южные земли? Или дикие люди, о которых говорил Эрник, тоже всегда сопровождающий Эйгеля за листьями. Эрник стал взрослым, все также преданно служа Ларску.

Теперь же у Эйгеля в свете сообщения капитана галеры мнение о неизвестных, навещавших сгоревший форт, изменилось. Два года назад он застал в форте снурского графа со своей личной охраной. Никто живым не ушел. Дикие земли, конечно, обширны и тридцать солдат, что накануне туда перевез капитан, могли направиться вовсе не к разрушенному форту, близ которого находится плантация листьев. Но куда чужаки ушли, следовало выяснить. И при этом не попасть в ловушку. И успеть к сбору листьев.