- Н-нет.
- Не слышу.
- Нет.
- Тогда почему? Почему, Катюш? Почему ты себя и меня накручиваешь всегда? - он обхватил ее за щеки и заставил поднять голову. - Зачем это все? Тебе плохо со мной?
- Нет.
- И? Чего ты добиваешься? Чтобы я плюнул и ушел? Ты этого хочешь?
Она отчаянно замотала головой, судорожно цепляясь за его рубашку. Хотя сама противоречила собственным словам. Сама просила его уйти, но когда услышала такое из его уст - внутри все перевернулось.
- Нет.
- Когда ты поймешь, что я не маленький мальчик? Я не Кирилл, которого надо опекать и учить. Я сам решаю. Я сам выбираю, что мне нужно, а что нет. И уж точно я сам знаю, когда и для чего созрел.
- Я не понимаю, Миш! Вот именно что не понимаю! Объясни мне, ради бога объясни - зачем тебе это все? В двух словах, а? - она вытащила одну руку из его мертвой хватки и вытерла мокрые щеки. - Я, Кирилл...Я смотрю на тебя и...и...Зачем?
Катя, правда, думала, что Миша сейчас не выдержит и ее ударит. Или накричит.
- Что ты хочешь от меня услышать?
- Я не знаю, - убитым голосом выдохнула девушка и всхлипнула. - Вот именно, что я ничего не знаю. Я боюсь, что в один прекрасный момент ты просто развернешься и уйдешь. Тебе надоест, тебе станет неинтересно, скучно, и ты уйдешь. А Кирилл тебя любит.
- А ты?
- Что я?
- Ты боишься, что я уйду, из-за Кирилла? Тебя только это волнует? Твой ребенок? А что ты сама хочешь? Я тебе вообще нужен? Вот такой я, как есть? Или же ты меня просто терпишь?
- Зачем ты так?
Миша покрутил запястьем.
- А ты не так? Ты меня попрекаешь постоянно непонятно чем. Смотришь вечно с подозрением, и вообще, вот честно, Кать, я уже думаю, что я для тебя вынужденная мера.
А он ведь тоже боялся. Чего только?
- Не говори глупости.
Хватка неожиданно усилилась. Теперь Мишу и ее разделяли считанные миллиметры, что не могло не пугать. Внутри все замерло, и только сердце билось как заведенное.
- Глупости тут только ты говоришь. Я тебя прямо спрашиваю - я тебе нужен? Или мне можно уйти, чтобы тебе жизнь не портить? Ты думаешь, я слепой? Не вижу, как ты мечешься? Так как, Кать? Давай я уйду, и ты успокоишься сразу? Как тебе идейка? А?
Подступающие слезы жалости к самой себе мешали говорить. А открыто плакать Катя не могла себе позволить. Не перед Мишей, который ей дорог. Не перед ним. Она покачала головой и вцепилась в каменно-твердые плечи.
- Я не идеальный, Катюш. Я такой, какой есть. Возможно, я не могу дать то, что тебе нужно, - он криво усмехнулся, но от его принужденной улыбки веяло отнюдь не радостью. И даже не цинизмом. - Я не умею с детьми общаться, с тобой вот тоже...не умею. А как тебе что-то доказать - не знаю. Что мне сделать, чтобы ты поверила? Сказать, что я не уйду? Тебя не брошу? Ты не поверишь, Кать. Ты никому не веришь.
Он весь стал каким-то решительным, отбросил что-то, и теперь говорил с ней отстраненно, разглядывая стену над ее головой. Она испуганно сжалась.
- Миша, не надо, - он, казалось, только ее этих слов, произнесенных дрожащим голосом, только и ждал. Оттолкнулся от стены, рубашку одернул и вышел в коридор. В полнейшей тишине.
Она на несколько секунд застыла, переваривая происходящее. Уходит. Вот так вот молча. Не сказав ей ни слова, просто разворачивается и уходит. От нее.
Настежь открыв дверь, Катя бросилась следом. Мишка к ней спиной стоял, обувался, и даже не обернулся.
- Миша, стой! Миш, погоди, - она ему руку на плечо положила и к себе потянула, но Подольский неожиданно резко ее конечность сбросил, выпрямился и потянулся к висевшей на вешалке куртке. - Куда ты на ночь глядя? Миш! Миша, я очень тебя прошу. Ну куда?..
- Домой, - отрывисто кинул он.
Чиркнул молнией, и звук получился особенно громким в тишине, почти зловещим. И так и не обернулся.
Доигралась. Все делала, для того чтобы он ушел, чтобы не выдержал, думала, ей легче станет, и та сумятица, творившаяся в ее душе, уляжется, успокоится. Не успокоилась - сейчас еще хуже стало, потому что она...теряла. Физически ощущала, как от нее отрывают что-то.
- Ты придешь? - робко спросила Катя, не надеясь на ответ.
Подольский молча вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Добилась того, чего хотела. Он ушел. Надоело, устал, она довела. Сказка рухнула. Жизнь перестала даже казаться идеальной, и все вернулось на свои места. Только ли стало ли ей от этого легче?
Катя всхлипнула, прижав руку ко рту, и бессильно опустилась на пол.
***
За окном медленно начинало светать. Во дворе уже с неделю не горели фонари, а чинить их пока никто не собирался. Темно. Даже далекие отсветы не отражаются на стекле, а свет Катя и не думала включать. Сидела в тишине и темноте на кухне, тупо уставившись на кофейные чашки на обоях. Не час и не два - она вообще спать не ложилась. Да и какой спать, если внутри все медленно умирает? Разве можно спать при этом?
Кирилл проснулся этим утром сам. Она слышала, как он недовольно поднимается от будильника, бубнит, ища тапки в комнате, а потом быстро бежит в их комнату. Ее комнату.
Никого не находит, непонимающе окликает Мишку, потом ее. Катя молчит, тупо глядя на кофейные чашки, и сжимает стеклянный стакан побелевшими пальцами. Племянник сам ее найдет. Но он еще раз окликает Мишку и только затем идет на кухню. Имя Подольского больно впивается в кожу, заставляя затаить дыхание.
- А Миша уже ушел? - спросил Кирилл и посмотрел на нее доверчиво заспанными и сонными глазами. - Катя!
Она медленно отводит взгляд от обоев и смотрит на племянника, почти того не замечая. Слез уже не было, сейчас была лишь апатия и притупившееся сожаления, хотя, наверное, хорошо бы было поплакать.
- Да. Уже ушел.
- Понятно, - он успокоился и присел на табуретку. - Он обещал меня в садик отвезти.
- Я отведу.
- А Миша заберет?
- Нет.
Детское лицо обиженно вытянулось.
- Почему?
- Он не может.
- Он что, опять в ко-ман-ди-ров-ку?
- Не знаю, - она говорила бездушно, почти на автомате, не задумываясь над смыслом слов.
Кирилл тоже не особо к ней прислушивался.
- Наверное, он опять далеко уехал. Но он скоро приедет, Кать, он мне обещал не уезжать как в прошлый раз. Он приедет быстро, да?
Рывком поднялась и в два шага оказалась у подоконника, стараясь скрыть слезящиеся глаза.
- Не знаю. Он не сказал.
Кирилл сам себе кивнул, тяжело вздохнул и поплелся в ванную.
Миша не приехал. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Не вернулся за своими вещами, которые вызывали у нее болезненные и яркие воспоминания. Не выдержав, она взяла пакет и аккуратно сложила туда все-все вещи, даже тапки и пепельницу, которой он пользовался. Спрятала их, но не на сервант, а поближе, и теперь всегда, открывая дверцы шкафа, наталкивалась на пакет взглядом. Наверное, специально так сделала, чтобы не забыть. Чтобы ей легче не стало.
Но Кирилл не хотел мириться и понимать, что Миша больше не придет. Для него Миша в другом городе, в важной командировке. Для него все хорошо, только мог бы "этот дядя Миша" позвонить. Киря не спрашивал больше, когда приедет Подольский, но он его ждал. Оглядывался по сторонам, взглядом искал знакомую машину, постоянно носил с собой такую же, только игрушечную.
- У Миши такая, - на ее немой вопрос ответил Кирилл и сжимал игрушку покрепче, стискивая маленькими пальчиками.
Когда она забирала ребенка из садика, тот радостно выбегал в коридор, становился на носочки и высматривал высокого Мишку. Не видел, не мог найти и только тогда шел к ней, помрачневший, но решительный. Он верил, что его Миша приедет, придет к нему и заберет, и его не волновало, сколько времени проходит или почему тот даже не звонит.