Палатку наполнили крики и стоны. Многие и после остановки обвала оказались придавлены статической (весовой) нагрузкой остаточного слоя снега, – особенно сильно Золотарев и Дубинина. Это давление на Дубинину в течение нескольких минут вызвало кровоизлияние в стенку правого желудочка сердца. Дятловцы ворочались в придавленной снегом палатке, отжимая навалившийся снег. Сильные парни, видимо, смогли перевернуться на грудь и руками, ногами и всей силой мышц спины вдавить снег усилием вверх и отвоевать часть пространства. Наибольшую дееспособность сохранили участники у входа в полости у устоявшей стойки палатки, где палатку придавило не так сильно, как с задней стороны. Им пришлось срочно разрезать палатку, но первая попытка разреза кончилась неудачей, – нож уперся в многослойную диагональную складку палатки, идущую от стойки. Удачную попытку с длинным разрезом выполнили с начальным проколом выше по диагональной складке ткани. После разреза мешавший кусок крыши вырвали силой, и первые смогли покинуть палатку и через открытый вход, и через дыру в крыше.

Меховую куртку они силой вдавили у выхода в снег склона и в скат крыши палатки так, что он треснул, – уртка Дятлова осталась в разрыве. Следствием обвала явились и крупные трещины в крыше палатки, – одна вдоль ее наклонного ребра на внешнем (к склону) скате, а другая – на внутреннем скате с курткой. Центральная полоска ската палатки не оторвалась, и не порвался прочный конек.

Те, кто выскочил наружу, вырвали и второй фрагмент крыши, мешавший извлечению пострадавших (фрагмент со стороны задней стенки). Отбросив с палатки часть снега, силой вытащили за руки, за ноги и за одежду Люду, Сашу и Колю, стонавших от боли (на это ушло до 5-15 минут по опыту других аварий). Во тьме спотыкались об оттяжки палатки и натыкались на скрытые под снегом обвала острия лыжных палок – колышек оттяжек. О них поранились Дубинина (рана на бедре), когда ее волоком вытаскивали из палатки. Действия при выходе из палатки потребовали неимоверного напряжения сил всей группы. Как показывает опыт других аварий, даже небольшая задержка здесь могла привести к гибели участников группы, а травма сердца Дубининой – тому доказательство.

Раненых отнесли на 15–20 м ниже по склону, – зона палатки уже казалась опасной, новым обвалом. Правее и ниже палатки дятловцы увидели свежий вынос сошедшей поперёк их лыжного следа лавины и с «тихим» ужасом осознали, что последствия схода обвала могли быть для всех смертельными, окажись палатка прямо на пути этого потока, а не на его краю. Опасность схода новой лавины стала и «зримой» и «осязаемой» тяжестью травм, поскольку снежный пласт выше линии отрыва нависал прямо над палаткой и мог обрушиться на нее в любую минуту. Теперь дятловцы не могли пренебрегать этой опасностью, она психологически давила на них, хотя ее причины они не успели понять. Механизм схода обвала и опасность травм дятловцы, конечно, также глубоко осознать не успели. Расположение всей группы у придавленной палатки также мешало действиям тех, кто пытался достать из нее вещи, – небольшой отход от палатки был необходим.

Сход обвала с тяжелыми последствиями и ночной навал холодного фронта с ураганным ветром поставили группу Дятлова на грань катастрофы. Дальнейшие события надо оценивать по тому, что реально случилось, и на что указывают вещественные улики и условия ситуации. Условия ситуации определялись как «физическими воздействиями», которые сейчас видны, так и психологическими моментами, о которых можно только предполагать на основе известных фактов.

Давящими психологическими факторами являлось состояние травмированных участников, сильный стресс от борьбы с риском для жизни при выходе из палатки. Обвал травмировал группу не только «физически», но и «психически». Психологически давили и факторы «неопределенности» ситуации: было непонятно, отчего сошел обвал, и какова опасность полученных травм. Но явных признаков коллективной «паники» в действиях группы не прослеживается. Групповая паника привела бы к полному распаду коллектива и к бессистемному бегству «кто куда». В подобной ситуации «паника» с быстрой гибелью поодиночке могла иметь место с менее сплоченной группой при очень слабом руководстве. У группы Дятлова по всем признакам и уликам видны организованные действия с элементами спешки в принятии решений и в действиях из-за сильного давления стихии.

Тяжелый исход вызвал синдром повышенной опасности. Подходить к палатке они могли опасаться примерно так, как боятся люди подходить к руинам домов, разрушенных землетрясением, – в руины-могилы, из которых удалось спастись, выскочив в последний момент. В оценке характера и опасности лавины дятловцы во многом ошибались, – у них не было времени и возможности для анализа ситуации. Опасность лавины и опасность самого места они оценивали по тяжести нанесенных травм и по остроте ситуации с придавленной палаткой, связанной с риском для жизни. Ряд фактов указывает и на то, что некоторые участники могли находиться в состоянии умопомрачения от удара снега по голове (травмы головы Тибо, Слободина и у других характеризуют силу этого удара). Ряд фактов указывает на крайнюю поспешность действий. Так, Слободин не смог достать и надеть второй валенок.

Давящими факторами внешней среды были холод и ураганный ветер на открытой части горы в условиях ночи, а также опасность схода нового обвала. При сильном морозе на ураганном ветре даже хорошо одетый человек чувствует себя «решетом», которое ветер продувает насквозь (как чувствовали себя, например, альпинисты группы Кашевника при восхождении на Ушбу в 1959-м году, когда на них было тёплое бельё, 3 свитера и штормовочные костюмы, но холод на ветру был неимоверный). Чего же говорить о группе, одетой только в лыжные костюмы и свитера без тёплых курток? Видимо, ураганные порывы ветра прожигали насквозь, валили с ног и сдували снег на палатку, уничтожая все результаты попыток ее раскопать ногами и руками, которые уже сводило от холода. Все эти условия продиктовали требование срочно уйти в безопасное место, чтобы укрыться от ветра и согреться. У группы Дятлова прослеживаются две фазы отхода от палатки: первая – на 15–20 м вниз, и вторая, – роковой отход в лес. Дееспособность группы оказалась подорвана из-за травм, поскольку трое вышли из строя, а остальные должны были им помогать. Эта дееспособность являлась малой и в части возможности раскопать палатку, и в части переноски вещей вниз с учетом помощи раненым на спуске.

Как показывает опыт других аварий, раскапывание вручную засыпанной снегом палатки для извлечение вещей, – занятие весьма неприятное, трудоемкое и медленное. Тем более, на ветру в темноте и теми ограниченными силами 2–3 участников, которыми они располагали, когда остальные помогали раненым. Инструментов для раскопки не было, вещи оказались придавлены и «мягким снежком», и обломками «снежной доски», и тканью палатки. По прочности и плотности ее куски мало уступают льду, поэтому раскопать руками и вытащить вещи можно было через промежутки между этими обломками, засыпанными сверху рыхлым снегом. Через дыры в крыше палатки дятловцам удалось достать несколько теплых вещей, – одеяло, пару курток, меховую безрукавку, валенки и бурки, которые надели на пострадавших, – Тибо, Золотарева, Дубинину. Конечно, следовало достать и всем надеть теплые веши, – куртки, телогрейки, валенки. Но остальные тепло одеваться не стали, не смогли или не успели. Поскольку остальные вещи, придавленные и снегом, и складками ткани палатки, достать было очень трудно, – для этого надо было раскопать палатку, придавленную плотным снега обвала. Быстро сделать это «голыми руками» было невозможно.

Большая часть группы какое-то время простояла на ветру (видимо, до 10–15 минут), приводя в чувство раненых и одев их в. Дубинина и Золотарев, видимо, постепенно пришли в себя и ощутили, что могут идти вниз с поддержкой товарищей. Ситуация требовала для спасения действовать быстро и решительно. Но как? Раскопки затягивались, и в такой ситуации и Дятлов, и участники группы могли не без оснований заключить, что группа быстро погибнет у палатки от холода, если срочно не спустится в лес.