– «... Время для любви и время для ненависти», – срывающимся голосом докончила Джейн.

Стив ласково коснулся рукою ее плеча.

– Этого ты и боишься, Дженни? Что я тебя возненавижу, когда ты откроешь мне свои секреты? – прошептал он, привлекая ее к себе.

Внезапная улыбка Стива разогнала мрачные тени. Гибкое женское тело обмякло.

– Конечно нет. С какой стати?

– А тогда... – Стив подался вперед и провел пальцем по контуру ее нежных губ. – Может, ты и права... для нас настало время молчания и время любви. – Пальцы его взъерошили ярко-рыжие волосы. – Но наступят и другие времена, Дженни... – Стив приник губами к самому ее уху и чуть слышно прошептал: – Однажды мы сведем счеты...

В течение последующих дней Джейн упорно старалась не вспоминать об этом обещании. Перезвонив Филу тем же вечером, она снова выслушала подробности о смерти Томаса Кларка и, удостоверившись, что состояние Элизабет Стерн не изменилось, решила выбросить из головы и темное прошлое, и неясное будущее. Остаток отпуска она проведет в блаженном настоящем, принимая дары судьбы, нанизывая воспоминания, словно бесценные жемчужины – чистые, неповторимые, пронизанные радостным светом.

Долгие, знойные дни сменялись не менее долгими и знойными ночами в объятиях Стива. Несмотря на всю свою неопытность, он оказался восхитительным любовником, нежным и страстным. Пылко и благодарно принимал все, что она предлагала, неутомимо импровизировал и радовался, когда ему удавалось удивить свою учительницу.

Вместо того чтобы угаснуть при более близком знакомстве, любовь их разгоралась и набирала силу. И с каждым днем Джейн все больше убеждалась: инстинкт ее не подвел. Стив завладел ее сердцем, стал частью ее существа.

С ним она могла болтать без умолку, позволять себе самые дикие выходки или надолго замолкать, дуться, а он оставался... просто Стивом. Он научил ее пить водку, а она научила его танцевать. Он показал ей, как укреплять здоровье, упражняясь с гантелями, а она – как разрушать здоровье, объедаясь острыми экзотическими блюдами. Он называл ей созвездия, а она цитировала под звездами шекспировские сонеты. Серьезных разговоров они не вели. Просто болтали о сущих пустяках, которые сближают людей, – о кухне и любимой музыке, об интересных поездках, о книгах, прочитанных в детстве. Эмоции, так же как прошлое и будущее, считались запретной темой.

Однажды, гуляя по пустынному пляжу, молодые люди набрели на веселую стайку местных малышей. Джейн застыла на месте живым воплощением скорбной задумчивости, пытаясь представить себе будущих детишек Мегги. Рука Стива охватила ее ладонь и ласково сжала тонкие пальцы. Джейн поспешила прогнать печальные мысли и с энтузиазмом включилась в детскую игру. Малыши заливались смехом, а Стив стоял рядом, с улыбкой наблюдая за озорными проделками спутницы.

Джейн казалось, что она давным-давно примирилась с мыслью о бесплодии. Однако теперь она поняла, что имел в виду доктор, говоря о «цикличности привыкания». Полюбив Стива, Джейн с болезненной отчетливостью осознала, что в потаенных уголках ее души гнездится тайное горе; и ни карьера, ни слава не позволят о нем забыть. Человек, который вручит ей свое сердце, лишит себя единственного шанса шагнуть в бессмертие. Она даст ему все... все, кроме ребенка.

Дни пролетали незаметно, но окончание отпуска еще маячило где-то за пределами вечности, как вдруг золотой сон развеялся словно дым.

Джейн ворвалась в коттедж Стива с охапкой коробок и пакетов после очередного обхода дорогих пляжных магазинчиков. Стив разговаривал по телефону. Сидя за столом, он задумчиво пощипывал нос большим и указательным пальцем свободной руки, отвечая собеседнику на противоположном конце провода кратко и односложно.

Джейн сложила пакеты на пол. Заслышав шум, Стив резко поднял голову: лицо его было мертвенно-бледным. Гостья направилась к двери, но молодой человек резко покачал головой и снова переключился на невидимого собеседника. Закончив разговор, он повесил трубку и посидел несколько секунд неподвижно, невидящим взором глядя в пространство.

– Стив? Что случилось? Что-то не так?

Стив поднялся и ожесточенно швырнул очки на стол.

– Это был мой отец.

– Да? – Джейн удивилась резкости его тона. Неужели Стив поссорился с отцом? – Чего он хотел?

Интересно, есть ли между этим человеком и его приемным сыном хоть какое-нибудь сходство? Удалось ли ему воспитать Стива по своему образу и подобию?

– Сядь. – От его тона по спине Джейн пробежали мурашки. – Я тебе никогда не рассказывал о моих родителях?

Джейн покачала головой, робко присаживаясь на край кушетки. Молодой человек мерил шагами комнату, нервно переставляя на ходу вещи с места на место. Нет, он ничего не говорил ей о своей приемной семье, и деликатная Джейн предпочитала не затрагивать болезненную тему.

– Собственно говоря, мой приемный отец со мной в некотором родстве. Моя мать была его сводной сестрой.

Джейн открыла рот, собираясь возразить: разве Стив не сказал как-то, что один на всем белом свете? Не обращая на нее внимания, он продолжал ровным голосом:

– Мои родители оставили море долгов. Отец заложил все, чтобы открыть собственное дело.

Мне он завещал только имя; я ношу его и по сей день. У дяди и тети не может быть своих детей, и я знаю, что огорчаю моих приемных родителей, не соглашаясь принять их фамилию. Но ведь имя – это единственное, что связывает меня с отцом и матерью. Как мне от него отречься? Дядя и тетя любили меня, как родного, поддерживали всегда и во всем, и деньгами, и добрым словом. И хотя воспитывали в строгости, я не обижался, зная: к себе они предъявляют требования столь же высокие. Когда я учился в школе, они не пропустили ни одного спортивного состязания, ни одной театральной постановки. Они оплатили мое образование, никогда и ни в чем не отказывали...

Джейн слушала рассказ Стива о том, какие замечательные у него приемные родители и скольким он им обязан, холодея от недоброго предчувствия. И вот подозрение переросло в уверенность, а сердце превратилось в лед – в бесчувственную глыбу льда. Стив еще не назвал имен, но Джейн уже знала... знала наверняка...

– Это Элизабет, верно? – процедила актриса сквозь стиснутые зубы, когда пытка сделалась невыносимой. – Джералд и Элизабет Стерн– твои дядя и тетя?

Стив резко повернулся, опрокинув один из ее пакетов, и на пол выпала зеленая шелковая рубашка. Джейн купила ее в подарок любимому, чтобы, когда ее не будет рядом, он вспоминал о ней. Ведь глаза у нее точно такого же изумрудно-зеленого оттенка...

– Вчера Элизабет пришла в сознание. Джералд позвонил мне только сейчас, дождавшись, чтобы состояние больной стабилизировалось. Паралич затронул левую часть тела и повредил речевые органы, но понять ее можно. Итак, Элизабет пришла в себя! Элизабет заговорила! Джейн с трудом верила своим ушам. Еще немного – и сердечный приступ случится с ней самой: Стив—сводный брат Томаса Кларка! Бедняжка Элизабет – двое сыновей, и ни один не носит ее имени! Первенца ей пришлось отдать в чужие руки: непризнанный Томас так и остался первым и единственным. Потом, в результате трагедии, она обрела нового сына. Стив относился к приемной матери с благоговейной любовью. Каково ему будет узнать, что Элизабет побоялась обратиться к нему за помощью?

– Итак, ты оказался на Леовилле отнюдь не по чистой случайности? – прошептала Джейн. – Ты и в самом деле меня преследовал?

– Джералд заклинал меня выяснить, что за беда случилась с Элизабет. Он хотел знать, не следует ли ему подать в отставку, прежде чем разразится скандал. Джералд – воплощение порядочности, – угрюмо продолжал Стив. – Вы виделись с ним в больнице, но из твоих уклончивых ответов он ничего не понял. Отец не мог покинуть Элизабет, так что я пообещал разыскать тебя и все выяснить.

Полицейские считали, что ты что-то скрываешь, но зацепиться им было не за что. На всякий случай я решил прощупать «Беккер корпорейшн», прежде чем предпринимать какие-либо действия, и благодаря моим связям узнал, что Фил заказал билет и путевку... строго конфиденциально. Я тут же решил, что мне просто необходимо оказаться в том же самолете.