– Мы немного отвлеклись, – менторским тоном продолжил Гоген. – Я хочу довести до вашего сведения… ТО ЕСТЬ ВБИТЬ В ВАШИ ЗАЖИРЕВШИЕ МОЗГИ!!! Так нести службу – непозволительно!!! И это – марает честь солдата! ВСТАТЬ! Привести себя в порядок! Через десять минут строевой смотр! И если мне не понравится отражение в ваших бляхах, будете рыть траншеи зубочистками! Лейтенант! Вы отправляетесь со мной.

Бледный от страха и поднявшейся пыли лейтенант все же заикнулся о судьбе раненых.

Гоген скептически осмотрел его с ног до головы, но в глазах мелькнуло одобрение.

– Вы, двое! Окажите этим червякам первую помощь.

–

Гоген быстро, не оглядываясь, шел в сторону плаца. Лейтенант понуро следовал за ним. Наказать взводного было необходимо. Он распустил своих солдат. Он нарушил устав, позволив применять боевое оружие в месте для этого не приспособленном. Гогену не требовалось заглядывать в личное дело лейтенанта, чтобы понять, кто он такой. Свежеиспеченный выпускник академии. Пороху не нюхал. Солдатами не командовал. Его легко прогнули матерые сержанты. В общем, командир – полное дерьмо. Тем не менее, другого у него нет, придется учить этот кусок органики жизни. Но сперва требуется его наказать.

– Лейтенант! Вам лично предстоит марш-бросок в полной выкладке на тридцать километров. Бежать будете со мной. А сейчас, пока Ваш взвод готовится к смотру, напомните мне Устав караульной службы.

Под равномерное бубнение взводного Гоген прохаживался по плацу и продолжал размышлять.

Толку от пехотинцев здесь совершенно никакого. Планета находится в центре кластера и ценности для потенциального противника не представляет. Разве что, как планета подскока, но добраться до нее через десятки планет других членов кластера незаметно вряд ли удастся. Может, отправить их обратно, чтобы зря хлеб не ели? Экономика и так ни к черту.

Присмиревший взвод цепочкой тянулся на плац. После минутного замешательства пехотинцы смогли изобразить видимость строя.

Гоген прошелся вдоль шеренги, скептически осматривая солдат. Выглядели они несколько лучше. Ткнув пальцем в двух особо нерадивых, назначив их в наряд, Гоген передал командование лейтенанту.

– Четыре часа строевых занятий. И помните, я за вами наблюдаю.

Теперь стоило проверить состояние дел во втором взводе. Гоген повел плечами, ожидая очередной драки. Такие методы воздействия, хоть и не описаны в Уставе, но работают безотказно.

Второй взвод приятно удивил Гогена порядком в казарме. Еще больше он удивился, когда увидел, что все солдаты сидят в лекционном зале и внимательно слушают лейтенанта. Взводный, по мнению Гогена, нес совершенную чепуху о христианском милосердии, но у каждого свои тараканы в голове. Главное, что порядок был образцовый. Древний даже немного расстроился, что не пришлось демонстрировать свои навыки рукопашного боя.

– Взвод, смирно!

– Вольно.

Выслушивая штатный доклад лейтенанта, Гоген ощупывал глазами солдат. Форма в полном порядке, не придерешься.

– Продолжайте занятия, – Гоген вышел из аудитории. Что-то все же его насторожило. Какое-то смутное беспокойство вызывал вид этого взвода. Интуиция старого воина неспокойно ворочалась, но Гоген так и не смог определить, почему возникло это чувство. Возможно одинаковый, словно пустой, взгляд солдат. И это был не равнодушный взгляд знортов, рожденных для того, чтобы убивать. И не остекленевшие глаза научников, живущих внутри своего мозга. Это был взгляд людей, но одержимых.

Трудно сказать, что в итоге лучше. Разгильдяи из первого взвода или фанатики из второго. Узнать бы, чьи они фанатики. Ладно, выберем для этого время позднее.

Если бы Гоген знал о том, что произойдет сегодня ночью, он придал бы своим смутным подозрениям больше значения… Куда больше… А пока он медленно удалялся от гарнизона, намереваясь посетить один из своих любимых баров.

На столе причудливой спиралью расположились пятнадцать чашек из-под кофе. Солнце уже коснулось края горизонта, когда коммуникатор ожил и Посвященный ответил на звонок. Звонил Специалист. Капюшон не скрывал лица и остановившийся, мертвый глаз производил гнетущее впечатление.

– Условия изменились, операция назначается на сегодняшнюю ночь. Прошу вас вскрыть карту номер семь.

– Это невозможно! – Начал возражать Посвященный, но связь уже оборвалась.

Игра началась. Быстрее, чем он предполагал, но может это и лучшему. Нужно было делать выбор сейчас. Еще минуту, ну, хотя бы тридцать секунд. Нет. Нельзя давать себе расслабиться. Пусть только успокоится пульс и уйдет дрожь из рук. Ну что же… Рубикон перейден.

Посвященный подошел к висящей на стене картине. Дурацкий вид пастушка со свирелью в руках вызвал внезапный приступ раздражения. Картина полетела на пол, рамка треснула, и полотно криво изогнулось, выпятив одну из пятнистых коров. Морда коровы излучала тупое счастье. Раздражение нарастало. Посвященный начал вращать круглые рукоятки настенного сейфа, прятавшегося за картиной. Руки не слушались, биение пульса в голове вновь превратилось в барабанную дробь. Наконец, массивная дверца плавно отворилась, внутри лежало несколько белых конвертов с крупно напечатанными цифрами.

Взяв один из них, посвященный быстро вышел из кабинета.

Коридор оказался пуст. Это и к лучшему. В нынешнем состоянии Посвященный готов был вцепиться в глотку любому, с особенным удовольствием – Специалисту… Ну, а если вдруг встретится Магистр… К сожалению, это невозможно.

Двери медицинского кабинета прятались в самом конце коридора. Месяц назад Посвященный приказал начать здесь ремонт и запретил входить сюда персоналу. Тогда он еще надеялся, что оборудование, тайно ввозимое сюда, ему не пригодится. Ну что же… Надежда умирает последней.

Операционная сверкала гранями осветительных зеркал и мягко отсвечивала матовой плиткой стен. Медицинский робот активировал фотоэлементы, словно понимая, зачем к нему пришли. Нет, еще не сейчас.

Вновь пришло искушение лечь в капсулу робота немедленно, получить общий наркоз и проснуться уже после того, как все будет закончено. Он так бы и сделал, но месяц назад пришло сообщение агента о свойствах «жучка», который прятался в его теле. Наркоз применять нельзя. «Жучок» активирует самоуничтожение до того, как медицинский робот закончит работу.

Ампутация ноги без наркоза. Для этого требовалась предварительная подготовка. Посвященный прошел в небольшую комнату, рядом с операционной. В комнате не было окон, а стены покрывала грубая известковая побелка. На полу стояла деревянная скамья с лежащей поперек кожаной плетью.

Специальная подготовка высшего звена Инквизиции включала в себя очень много разнообразных дисциплин. Одной из них было «Усмирение плоти». Именно ее хотел применить Посвященный для того, чтобы перенести ампутацию в полном сознании и не дать «жучку» уничтожить себя.

Посвященный сел на скамью и начал медленно стегать себя плетью по спине. Одновременно он пытался внутренним зрением увидеть, как вспыхивают красные полосы от плети и смотреть на свое тело и боль со стороны. Удары становились чаще и сильнее. Плеть все глубже вгрызалась в тело, но лицо Посвященного выражало только равнодушие. Нервы судорожно передавали сигналы боли в мозг, но на их пути вставала преграда силы воли и рассматривала мучения тела, словно били кого-то другого или соседские мальчишки мучили кошку. Всплывали воспоминания детства, граничащие с галлюцинациями. Еще немного и он будет готов. В таком состоянии мышление обострялось, открывались даже некоторые зачатки видения будущего. Говорили, что Магистр применяет метод «Укрощения плоти» для просчета своих дьявольски изощренных планов. Но частое применение этого метода приводило к гарантированному безумию.

Боль бесилась внутри маленькой резервации в глубине мозга, и Посвященный решил, что он готов. К этому времени спина представляла собой красное месиво со свисающими лохмотьями кожи и мяса, между которыми просматривались белые ребра. Одно из ребер оказалось сломано.