— Так как ты оказалась в яме? — мое тщедушное тельце крепче прижали к широкой груди. Не сказала бы, что было не комфортно. Наоборот, очень даже уютно и приятно, ибо до сих пор я помнила чувство тепла и защищённости, исходящие от этого странного мужчины. Но природная вредность и настороженность не давали расслабиться в его объятиях.

— Ну… я шла. Потом появились волки. Я побежала. Меня окружили. А там яма. Как-то так, — неуверенно произнесла я.

— А лунатизм? — вкрадчиво спросил он.

— Иногда… я ложусь спать в одном месте, а просыпаюсь в другом. Редко.

Умолкла, потупив взор, говорить на тему своих странностей я не любила. Кому вообще захочется добровольно сознаваться в собственной неполноценности? Особенно если знаешь что несет собой реакция окружающих на такое признание. Это больно, наблюдать брезгливость и опаску в чужих глазах.

— И всегда твои прогулки заканчиваются столь печально? — тихо осведомился он.

Я не смотрела ему в глаза. По правде сказать, я вообще на него не смотрела, с остервенением пялясь в стену напротив. Не сказала бы, что стена меня чем-то привлекала, особенно если учесть отсутствие нормального освящения, но взора отвести не смела, боялась выдать собственное недовольство. Поэтому и реакцию на свои слова не видела.

— Что бы так… впервые, — прошептала я, упомнив все свои нестандартные пробуждения.

Все же нескромность ситуации начал доходить даже до меня. Сижу на коленях у взрослого мужика хмурой наружности, прикрытая одним одеялом, и даже стыда не ощущаю — определенно у меня не все дома.

— Что ты помнишь? — помолчав, вдруг спросил он. Я поняла, о чем он.

— Не все. Помню тебя. Тех двоих, что были на реке. Мертвые волки. И твой друг в крови. Что с ним? — только сейчас до меня дошло, что возможно этот человек был ранен. Собираю волю в кулак и смотрю на Александра.

Кстати, когда это мы успели перейти на «ты»?

— Ты что-то говорила о дежавю, — мой вопрос был нагло проигнорирован.

— Да? — изумленно смотрю на него.

Я вообще ничего не помню, после того как имела сомнительное удовольствие узреть кровавую картину.

— Да. Ты улыбнулась, и сказала, что в тот раз вместо волков были люди.

— Возможно, — задумчиво отвечаю, чувствуя, как подомной напрягается его тело. — Во сне. Не обращай внимания на мои слова. Я была в шоке, в подобном состоянии люди говорят откровенные глупости.

Все, теперь он точно решит, что я сумасшедшая. Впрочем, что мне до его мнения? Уеду. Завтра же уеду к дяде. Хватит с меня дикой природы, полуголых мужиков посреди тайги и наглых персонажей на моем пути. Никаких нервов на них не хватит.

— Руслана, ты ничего странного не заметила в волках? — поинтересовался он между делом.

Единственный странный персонаж тут ты.

— Например? — непонимающе смотрю на него.

— Может глаза? Или поведение? — его горячая ладонь незаметно оказалась на моей талии, обжигая своим жаром сквозь ткань одеяла.

— Откуда мне знать, я же не зоолог, — нервно отвечаю, чувствуя, как мужская рука медленно но верно скользит по пояснице.

— Понятно, — и он умолк, размышляя о чем-то своем. При этом руки его пустились во все тяжкие, путешествуя одна по моей ноге, другая по спине.

Но тут мою голову посетила одна вполне здравая мысль.

— А что вы там делали? — с подозрением уставилась на него.

Не сказала бы, что имела отличную возможность рассмотреть его черты, но того что уже узрела, хватило. В частности его жесткий упрямый взгляд.

— Тебя весь поселок искал. Ну и мы конечно, — усмехнулся он.

— А почему босиком и полуголые? — данный вопрос меня волновал довольно сильно. А вдруг они больные на голову? Или извращенцы? Мне компания не нужна.

— Тебе показалось, — просто ответил он.

У меня чуть глаза из орбит не вылезли.

— Правда что ли? — прокашлявшись, спросила я.

— Шок — мало ли что люди видят в подобном состоянии, — пожал он плечами.

Меня за дуру держат. Хуже того из меня дуру делают. Но я же не сумасшедшая, я точно видела, на них был самый минимум одежды. Психи. И меня пытаются с ума свести. А вот фиг им на постном масле! Но показывать свое недовольство я не собиралась, он спокоен, даже несколько расслаблен, мне это на руку. У меня еще остались вопросы.

— Но почему в лес пошли именно вы? — продолжала я расспросы. — В деревне достаточно охотников.

— Потому что этот лес принадлежит мне, — последовал спокойный ответ.

— Что? — только и смогла выдать я.

— Я купил здесь землю, — сказал он. — Много земли. Много леса.

Мама.

— Зачем? — не успев подумать, спросила я.

— Что бы было, — сумничал он. — Руслана, кто твои родители? — а вот это уже вопрос не по теме. Из-за резкой смены темы, я не сразу уловила смысл последних слов.

Ему не обязательно знать о наличии широко известного в узких кругах дяди, данную истину в меня вдолбили еще в детстве. Несомненно, моя благодарность за спасение собственной персоны не имеет границ, но сопутствующие спасательной операции странности благодарственный пыл уменьшали в разы. Я рывком вырвалась из его жарких объятий и отползла подальше, насколько позволяла кровать.

— Я благодарна за спасение моей жизни, но думаю вам пора домой, — поплотнее укуталась в одеяло, опуская ноги на пол.

— Всем спасибо, все свободны. Выгоняешь, значит? — спросил он. От его тона по коже побежали мурашки. И не было в его голосе явной угрозы, лишь насмешливый сарказм, но что-то меня насторожило.

— Я переоценила свои возможности, — вполне искренне призналась я. — Подобные приключения не проходят даром.

Только после собственных слов поняла, что жутко хочу пить, спать и курить.

Он окинул меня долгим пристальным взглядом, но промолчал. Потом так же молча поднялся, но у входа все же обернулся.

— Ты мне понравилась, — вкрадчиво произнес он. — Интересная девочка. И пахнешь вкусно.

И вышел. А меня начало трясти, потому, как в тот момент я видела его глаза. У волков, что гнали меня, взгляд был приятнее, да и голода в нем было меньше. Чувство самосохранения не просто встрепенулось, оно билось в истерике. Впрочем, вскоре оно было задавлено чувством голода и дикой усталости.

Позже, я предупредила бабу Клаву, а рано утром, невзирая на жуткую боль в ногах уехала с первым автобусом. Клавдия Семеновна была недовольна, в конце концов, состояние моего здоровья оставляло желать лучшего, но она промолчала. Ей Александр тоже не нравился. Да и заживало на мне, как на собаке.

— Помни, Руся, от мужиков все проблемы, — сказала она мне на прощание, перед посадкой на автобус. Вдохновляющее напутствие.

В аэропорту меня встречал дядя. И этим все сказано.

Прямо скажу, чувствовала я себя после перелета не важно. Не успевшие зажить после памятной ночки раны, давали о себе знать, дорога в подобном состоянии была действительно тяжелым испытанием. Но мне к трудностям не привыкать.

И вот, я, забрав свой багаж, пытаюсь собраться с мыслями, чему активно мешает привычный шум аэропорта. Снующие туда-сюда люди не обращают на меня никакого внимания, в этом и заключается вся прелесть большого города. Несмотря на мою откровенную нелюбовь многолюдных мест, здесь всем на все плевать. Толпа меня попросту не замечала, несмотря на мой несколько нестандартный облик.

Нервно поправляю большие, в пол лица, солнцезащитные очки, все же я переоценила собственные силы. С ненавистью смотрю на не маленький чемодан с биркой о собственной фамилии. И тут меня довольно ощутимо пихают в бок. Лишь хорошее воспитание не позволило разразиться отборной бранью.

— Прошу прощения, — сильные руки не дают упасть.

Поднимаю взгляд и вижу перед собой аполлона. От красоты держащего меня мужчины дух перехватило настолько, что болезненные ощущения в родном теле отошли на второй план.

— Аккуратнее, — ворчу скорее для порядка, нежели из вредности.

— Готов загладить свою вину чашечкой кофе, — обаятельная улыбка озаряет правильные черты лица незнакомца.