Вице‑адмирал Сузуки выглядел не лучше русских офицеров ‑ в замызганном мундире, голова перевязана серым бинтом, пропитавшимся засохшей кровью. Но держался весьма решительно, без какого‑то там пессимизма и подавленности.

‑ Я сожалею, что мне не пришлось пасть в бою, ‑ Остроградский негромко переводил журчащую речь японца. ‑ Я вынужден отдать своим кораблям приказ спустить боевые флаги. Мне жаль, но я не мог больше продолжать сопротивляться вашим силам. С этой минуты, надеюсь, мы перестаем быть врагами.

‑ Большая честь иметь дело с таким достойным противником. Вы храбро сражались, хотя судьбе было угодно, чтобы победа оказалась за нами.

Бахирев считал нужным продемонстрировать протокольное уважение, хотя он был чертовски зол на японца за погубленный "Рюрик". Пять лет Коронат проплавал на этом броненосном крейсера. Сначала командиром, потом командующим бригады крейсеров... Адмирал ожидал, что на этом обмене дежурных любезностей всё и закончится, однако Сузуки, похоже, думал по‑другому.

‑Надеюсь, ваше превосходительство понимает, что о чей‑то победе в данной ситуации можно говорить только условно.

‑ Почему это? ‑ нахмурился Бахирев. ‑ Разве вы не сдались?

‑ Мы сочли необходимым спустить боевые флаги. Мои корабли, как и ваши, насколько я понимаю, прибыли сюда, чтобы не затонуть в море. В подобных случаях обычаи войны предлагают противникам приостановить враждебные бедствия ради спасения экипажей.

Почему же вы расстреляли "Рюрик"?!

Ваш крейсер первым открыл огонь, когда мы хотели пристать к берегу.

‑ В любом случае теперь вы ‑ наши пленники.

‑ Мы все пленники этих островов. И эти острова намного ближе к Японии, чем к русским берегам. Сегодня или завтра сюда подойдут другие японские корабли, и вам тоже придется спустить флаги.

‑ В этом случае мы примем бой, а напоследок взорвем корабли!

‑ Обрекая своих людей на гибель, ‑ адмирал Сузуки не отрываясь смотрел Бахиреву глаза в глаза своими узенькими щелочками. ‑ Но можно сделать по‑другому. Острова Такэсима или Лианкур можно объявить местом кораблекрушения. Никто не будет иметь права на военные действия, пока оказывается помощь терпящим бедствие. Ваших людей вывезут в нейтральный порт.

‑ Куда? В Вэйхайвэй? И там интернируют? Тот же плен!

‑ За вами могут прислать транспорты из Владивостока. Мы их пропустим, если они будут под флагом Красного креста. Но вы не должны препятствовать эвакуации отсюда наших людей! И не должны преднамеренно портить свои корабли. Это будет нарушением статуса нейтралитета

‑Так вам нужны наши корабли?! ‑ рявкнул Бахирев, заставив замолчать японца и быстро переводящего за ним Остроградского. ‑ Никакого соглашения не будет! Вы сдались нам на милость и отправитесь вместе с нами во Владивосток, когда сюда придет русский флот! К сожалению, не могу предоставить каюту, соответствующую вашему рангу. Возвращайтесь к себе на корабль и обеспечьте там порядок и дисциплину. Точно выполняйте все распоряжения офицеров, которых я к вам пошлю. Свои просьбы ко мне передавайте через них. Не смею более вас задерживать!

Несмотря на отказ русского адмирала Кантаро Сузуки не потерял расположение духа. Да, когда он вернулся на "Сетцу", вместо Восходящего Солнца на мачте развевался синий косой крест. У орудийных башен и боевых погребов стояли вооруженные матросы с надписью "Рюрик" на лентах бескозырок, а в корабельных рубках расположились вражеские офицеры. Эта комедия будет длиться недолго. Дисциплинированные японские моряки демонстрировали русским полное послушание, но в нужный момент им хватит нескольких минут, чтобы вернуть корабли под свой контроль. Вид на море заслоняла мрачная громада "Измаила", который по‑прежнему не отводил от "Сетцу" жерла своих орудий. Однако когда появятся "Нагато" и броненосцы резервной эскадры, русскому сверхдредноуту придется разворачивать башни в другую сторону. Будем надеяться, что Бахиреву хватит благоразумия сдаться. Даже если нет, его "Измаил" затонет на мелком месте. После первой войны с Россией японские верфи доказали, что могут восстанавливать поднятые со дна трофейные корабли. Возможно, удастся как‑то использовать даже обрубок второго русского линкора. После потери пяти дредноутов два корабля такого класса будут для Японии совсем не лишними. А ведь есть еще и крейсера.

В дальних отсеках "Сетцу" успели спрятать не только большую часть ручного оружия, но и одну из радиостанций. Самим отправлять радиограммы было опасно ‑ русские тут же обнаружили бы близкий передатчик. Но вот слушать эфир конспирация не препятствовала. Сузуки приказал не ослаблять внимание ни на минуту, чтобы быть готовым к приходу своих. Когда на северо‑западе обозначилось встающее на горизонте дымное облако, сердце японского адмирала затрепетало. Помощь из Гензана? Ведь 5‑я эскадра должна прийти с юга... разве что сделали крюк. Но радисты фиксировали работу только русских радиостанций. Через полчаса и сам Сузуки разглядел в бинокль силуэты обходивших Такэсиму с запада кораблей ‑ легкий крейсер типа "Светлана" и шесть эсминцев‑"новиков". Если они и смогут защитить "Измаил", то разве что от миноносцев. "Нагато" разгонит их, как мух. Наверное, русских прислали свои эсминцы, чтобы успеть провести эвакуацию до прихода тяжелых японских кораблей. Смогут ли они вывести всех своих людей? И не прихватят ли некоторых японцев? Адмирал Сузуки не собирался отправляться во Владивосток. Если Бахирев попытается снять его с "Сетцу", придется дать сигнал к выступлению, захватить корабль и отбиваться, пока не подойдет "Нагато". Скорей всего, они все погибнут, но их смерть будет отомщена.

Однако русский легкий крейсер и эсминцы прошли, не задерживаясь, мимо островов ‑ дальше на юг. Сузуки донесли сведения, подслушанные из разговоров между собой вражеских офицеров, находившихся на "Сетцу". Оказывается, на легком крейсере был сам адмирал Колчак. То, что их командующий не пристал к острову, один из офицеров связывал с его неприязнью к адмиралу Бахиреву. Другой офицер, впрочем, утверждал, что Колчак предлагал выслать за Бахиревым эсминец, но тот отказался, предпочитая оставаться со своими людьми. Сузуки мысленно отдал должное благородству русского адмирала. Но куда направлялся Колчак? Хорошо бы ему наткнуться в море на идущую к Такэсиме японскую эскадру. От "Нагато" русскому крейсеру не уйти.

Русские предложили свести на берег самых тяжелых раненых в устроенный на восточном островке полевой госпиталь. Сузуки вежливо отказался. От адмирала Бахирева прислали записку: не нуждаются ли японцы в медикаментах, пресной воде или продовольствии? Сузуки ответил, что благодарен за предложение, но просит только разрешить кремировать на берегу тела своих погибших моряков. Сожжение у японцев считалось гораздо почетней, чем погребение в море. Бахирев дал согласие, и скоро на скальных площадках началась подготовка к ритуалу огненных похорон. Готовилось сразу не менее двух десятков костров. Деревьев на Такэсиме не было, поэтому вместе с трупами везли уголь и канистры с нефтью. Русские разрешили забирать уголь и из бункеров разбитого снарядами "Муравьева‑Амурского". Сузуки надеялся, что мертвые герои послужат родине еще раз. Дым их погребальных костров сможет стать ориентиром для 5‑й эскадры. В разгар подготовки кремации вдали мимо Такэсимы прошел на юг еще один русский отряд. Сузуки разглядывал корабли в бинокль и узнал легкие крейсера "Трапезунд" и "Спиридов", с которыми его 3‑й флот сражался вчера и последней ночью. Крейсера сопровождали два "новика". Куда так спешат русские? У них хватило бы кораблей вывезти с островов почти всех своих людей. Неужели они хотят остановить резервную эскадру? Но трем легким крейсерам с двумя дивизионами эсминцев не справиться с одним "Нагато". Не справиться, пожалуй, даже со старыми броненосцами!