Прошел день, за ним ночь, а за ним еще девять дней и ночей. Все это время длился праздник. Повсюду пылали огромные жаровни, из рук в руки передавались ишкаты с самыми изысканными, по понятиям краснокожих, напитками и кушаньями. Торжества сопровождались неизменными плясками‑куксу. Но вот на одиннадцатый день звуки празднества наконец смолкли, и снова собрались вожди подле священного камня Учеакуочуке, чтобы в торжественной обстановке публично отрыть у основания Поющей Скалы Сакральный Нож Войны. С этого момента индейцы считали себя формально вступившими на тропу войны с ненавистными йори. Все необходимые предпоходные обряды были закончены, испещренную сакральными письменами обсидиановую святыню передали на хранение апичуйбо Пожирателю Молний. Оставалось дело за немногим – мески, груженные золотом, вот уже третий день как должны были возвратиться назад, с оружием от Рыжебородого Дьявола Йорта. Но увы, их не было... Впрочем, Сакральный Обсидиан был вырыт, и краснокожие вступили на тропу войны: будет быстрый огонь или нет, битвы уже не миновать. Помпонио твердо это знал, ибо в ином случае он не был бы апихойбо мивоков...
Утро еще не наступило. Караван в дюжину груженных золотом, а потому и не слишком резвых месков нащупывал дорогу в густой непроглядной тьме, продвигаясь значительно медленнее, нежели хотелось бы погонщикам‑арриеро, стремящимся во что бы то ни стало добраться до конечной цели, прежде чем заблещут лучи коварного рассвета. На то были достаточно веские причины.
Помпонио хорошо знал повадки эль Дьяболо Колорадо. От Рыжего Черта можно было ожидать какую угодно пакость. Апихойбо мивоков не раз приходилось своими собственными ушами слышать любимую присказку этого мерзавца: «Эль мехор индио, эс эль индио муэрто». Именно поэтому, провожая верных своих соплеменников, Серая Пума наказывал им избегать больших дорог, именуемых бледнолицыми камино реаль (Королевская дорога), и идти только по ночам. Темнота мало‑помалу таяла, все явственнее стали проступать волшебные краски осеннего леса. Легкий ветерок заигрывал с огненно‑красной и медно‑бурой листвой. Кроны иных деревьев вполне соответствовали по цвету содержимому тюков, свисающих по бокам навьюченных месков. Между чернеющими стволами струилась мутноватая дымка. Приближался восход. Арриеро торопились...
До места оставалось совсем уже малое расстояние, когда произошло нечто более чем странное. Едва первый из двенадцати месков ступил на вполне крепкий с виду мостик, сооружение неожиданно разлетелось на куски. Испуганное животное и индеец, ведущий его на поводу, лишь каким‑то чудом убереглись от падения в глубокий провал. Как это ни печально, но теперь мивокам надлежало делать весьма значительный крюк, на который, даже по самым скромным подсчетам, уйдет не менее суток. Иного выбора не было.
Сегодняшний завтрак ничуть не уступал по роскоши вчерашнему ужину. Отсутствовало черепашье жаркое, зато подали превосходные медвежьи окорока, которые наемные вакеры готовили тут же, во дворе Приюта Бездомного Пса – нынешней резиденции шкипера Йорт Йорта. Датчанин, распростившийся недавно с Российско‑Американской компанией, дожидался теперь более выгодного фрахта. Не станем утверждать, что нынешний, так сказать, сухопутный фрахт свалился ему как снег на голову. Нет и тысячу раз нет. Осведомители шкипера давно уже доложили ему, что у Помпонио и его индейцев должно вскорости объявиться золотишко. Что именно собираются приобрести мивоки в обмен за свое сокровище, датчанин также прекрасно знал. Однако сбросить со счетов преподобных отцов‑иезуитов... Йорт Йорт был человеком достаточно умудренным, чтобы не понимать, чем может обернуться ему подобная сделка. Тем не менее соблазн был слишком велик – двадцать четыре тюка с золотыми пепитами на дороге, как известно, не валяются. Стоило рискнуть. С тем, разумеется, чтобы по совершении сделки немедленно поднять паруса своей «Инфанты» и смыться отсюда ко всем чертям собачьим...
Не дремали все это время и соглядатаи падре Мариано де Эрреры, что сидел теперь напротив шкипера и разрезал ножом коричневатую, запекшуюся на вертеле, хрустящую корочку. Монах, казалось, всецело был поглощен своим занятием и думал лишь о том, как бы найти себе посочнее кусочек этого великолепного, с кровью мяса. Перед сотрапезниками стоял ряд приземистых голландских бутылок с яванским ромом. Экселенц, сидевший на другом конце потемневшего от времени деревянного стола, маленькими глотками отпивал горячительный напиток, время от времени разбавляя его водой из глиняного кувшина.
Шкипер отдавал предпочтение темному элю собственного приготовления. В Испанской Калифорнии, так же как и в Россе, пили по преимуществу ром, реже французскую водку или фряжские вина, что ввозились из метрополии или покупались здесь же, у бостонцев. Сами испанцы делали вино в одной лишь миссии Сан‑Мигель, да и то, по свидетельству отведывавших его россиян, «имело весьма дурной вкус».
Подали кофе и сухари. Йорт Йорт потянулся за другой бутылкой. Прислоненная к стулу трость из акульих позвонков с грохотом шлепнулась на глинобитный пол. Однако шкипер не удосужился даже посмотреть в ее сторону. Он явно нервничал, поджидая известий. В памяти его еще свежи были вчерашние клятвы и заверения, адресованные святым отцам. Иезуиты весьма недвусмысленно дали ему понять, что, если хоть одно ружье попадет в руки индейцев Помпонио, самому шкиперу не придется долго ждать случая объясниться по поводу содеянного перед ликом Всевышнего.
– Золото Помпонио – не дело святого Общества Иисуса,– притворно опустив глаза, заверил морехода Экселенц,– но оружие для вождя мивоков может быть расценено властями как подстрекательство к мятежу. Поэтому мистеру Йорту следует крепко подумать, прежде чем он примет какое‑либо решение...
Со двора раздался пронзительный свист... Мрачное лицо рыжебородого шкипера расплылось в широченной улыбке. Он неспешно поднял упавшую трость, прошелся несколько раз туда‑обратно по комнате, достал откуда‑то замшелую, залохматившуюся, будто со дна морского, бутыль; округло надрезав горлышко острым широким мачете и отбив его о край стола, дополну разлил по кружкам.
– Рискуют пусть черти – за ними Ад! Выпьем! – торжественно провозгласил он.– За удачу, которая всегда сопутствовала нам; за Сэра Эндрю,– указал он в сторону своего суперкараго,– что умеет давать дельные советы; за индос бравос, которые скоро станут эль индио муэрто и тогда будут воистину эль мехор индио!
Запрокинув голову, Йорт Йорт на едином вдохе осушил свою посудину. Понятливые отцы‑иезуиты, обменявшись удовлетворенными взглядами, последовали его примеру. Не отстал от прочих и «подающий дельные советы» Сэр Эндрю, с ног до головы пропитанный запахами моря.
За стеной шло пьяное разгулье команды «Инфанты Изабеллы», которое – и это Йорт хорошо знал – всенепременно кончалось поножовщиной...
Серьезное лицо шкипера было спокойно, и только лишь где‑то в самой глубине его выцветших глаз тлел насмешливый огонек.
– Ты, бледнолицый, обещал нам быстрый свинец в обмен на желтый песок, и мы спрашиваем: где он?..
– Верно, милейший,– согласился Йорт Йорт, старательно набивая свою трубку.– Золото – товар, товар – золото. Есть золото – есть товар, нет золота – нет товарах
– Но мы привезли тебе то, что бледнолицые называют золотом.
– И это верно. Мои люди уже сосчитали мешки и проверили их содержимое. Все честь по чести,– удовлетворенно ухмыльнулся датчанин.
– Да. Но где же быстрый свинец?
– Э‑э...– Губы шкипера скривились в презрительной улыбке.– Подобные дела любят точность, а вы опоздали на целые сутки. За это время у меня нашлись иные покупатели...
– В таком случае...
– В таком случае,– Йорт Йорт резко переменил тон,– вы уберетесь сейчас отсюда. И не забудьте передать от меня поклон своей Серой Кошке, или как его там... Скажите, чтоб прислал за оружием через неделю. Да смотрите опять не опоздайте! – Рыжебородый хрипло расхохотался, и впрямь напоминая в этот момент Диавола.