Дебилы вновь зашевелились, приходя в себя и готовясь к очередной акции, но в это время прозвенел звонок на перемену. Не дожидаясь конца представления, Луций проскользнул в коридор и быстренько поднялся к себе.

9. АТАКА

Дверь, которую Луций успел закрыть перед тем как его прихватил педель, снова была незаперта. Значит Эол сдержал свое слово и вовремя забрал труп. Теперь Луцию оставалось молиться, чтобы дебилы не схватили Эола и не вышибли из него истинную картину происшествия. Только юноша перехватил на голодный желудок корку хлеба с остатками вчерашней колбасы, как в дверь снова постучали. Луций едва успел сообразить, что шайка дебилов вторглась бы молча и, значит, пока бояться нечего, как уже вошел к нему сосед по этажу, его же соученик Тесций. Пухлый, краснощекий, несмотря на голодные времена, он имел прекрасные, чуть выпученные синие глаза, алый рот и тщательно ухоженные завитые волосы, в которых обычно носил белый цветок. Сев у стола, он с жадностью покосился на исчезающий во рту Луция кусок хлеба, но просить ничего не стал.

—Меня на разборку вызывают, — сказал он меланхолично, — я деду ботинки не почистил. Может, сходишь со мной?

—Так ведь я не в авторитете. Возьми кого-нибудь из дедов, — попытался отбиться Луций.

—Пойдем, — настоял Тесций, — Эол зовет. Они спустились на первый этаж лицея, прошли через черный ход во двор, потом поднырнули под полузаваленный проход в штабелях дров и оказались на небольшом дворике, огороженном с трех сторон глухой стеной и с одной поленницами. Только они взошли на утоптанную площадку, как навстречу поднялись трое, среди которых не было ни одного знакомого.

—Вот он, — сказал Тесций, торжествуя, — вовсе идти не хотел. Пришлось выдумать, что его Эол зовет, только тогда решился. Я уж его и так и сяк...

Сильный удар ногой в пах ошеломил Луция. Однако ко второму удару он уже был готов и, скрестив руки, отвел его в сторону. Бил его здоровенный молодой студент в сером, похожем на школьную форму костюме, который явно был ему мал и из обшлагов пиджака вылезали руки с мосластыми кулаками. Кроме них на площадке было еще человек пять народу, но они стояли в отдалении, как бы демонстрируя нежелание участвовать в разборке. Среди них не было никого из дебилов, отметил с удовлетворением Луций. Привыкший к такого рода приветствиям за пять лет обучения, он сразу вычислил на кого обрушиться, хотя еще не вполне понимал, за что его бьют.

Увернувшись от следующего удара и поборов искушение вцепиться старшекласснику в незащищенное горло, Луций обошел его и, схватив Тесция за завитые волосы, поверг на землю. Пока студенты не схватили его, он успел дважды лягнуть своего однокурсника в лицо и вырвать из его головы целый клок замечательно ухоженных волос. Луций вошел в такой раж, что только три опытных "деда" сумели оттащить его от поверженного Тесция, который вообще не сопротивлялся, а только слабо постанывал.

—Молодец, салага, — примирительно съездил его в бок тот же выпускник. — Пока больше не тронем. Теперь слушай сюда. К тебе утром кто-нибудь заходил?

—Заходил, я сам видел, — сквозь рыдания прохныкал Тесций. Не глядя ни на кого он поднялся и, хромая, отошел к стене.

Луций ни на секунду не колебался. Признание в визите Эола означало бы добровольную сдачу дебилам. Слово же такого слабака, как Тесций, по всем законам покрывалось его словом.

—Педель заходил, — процедил он сквозь зубы. — За что ты меня ударил? И по какому праву!

—По праву Великой Российской империи! — вполне серьезно ответил студиус и выдвинул вперед свой крепкий кулак. — А если правду не скажешь, отсюда живым не выйдешь. Прямо под штабелем и похороним.

—Только вместе с ним, — указал Луций на нервно причесывающегося Тесция. — Иначе он сдаст вас так же быстро, как продал меня вам.

—А кроме педеля? — спросил до сих пор молчавший высокий худой студент, садясь на деревянный табурет и приставляя рядом еще один. — Садись, поговорим, салага!

—Я тебе вот что скажу, — начал беседу Луций как можно проникновеннее. — Если кто-нибудь из вас до меня хоть пальцем дотронется — можете меня хоть на кол посадить — ни слова не услышите.

—Мы тебя не на кол, мы тебя на хуй посадим, — успокоил его студент. — Только можешь говорить, можешь нет, мы-то знаем, кто у тебя утром был в гостях и кого с собой притащил. Слышишь, как дебилы колобродят? Думаешь, из-за кого весь кошачий вой? Кто им нужен в качестве жертвы для своего живого бога? Ты малый сметливый — рассуди!

—Что вам надо от меня? Вы же прекрасно знаете, что я не убивал. А за других я отвечать не буду. Идите к тем, кто у меня был, и с ними качайте права.

—С ними будет другой разговор, — улыбнулся студент. — Ты им погоди завидовать.

В это время из калитки вынырнули две тени. Это был Эол и его гигант-товарищ в черной рубашке.

—Ну как, — спросил Эол у студента в серой форме, — выпотрошили козла?

—Да нет, малый упорный. Никого не назвал. Уж мы его и мытьем и катаньем.

—Нет, честно? — удивился Эол и раскрыв объятия двинулся к Луцию.

Тот посмотрел на него, как бы не узнавая, потом, изогнувшись, поднял с земли тяжелое полено и перепоясал им Эола.

—Проверки учиняешь, — спросил он бледнея. — Сначала подставляешь под мокруху, а потом заставляешь своих шестерок из меня показания выкачивать. Пошел ты знаешь куда. Дай пройти, а то голову размозжу.

—Молодец! — восхищенно воззрился на него староста, жестом удерживая своего друга, который уже изготовился прыгнуть на Луция. — Да ладно, ладно, не скворчи, как подгоревший кусок сала. Проверку тебе не я указал учинить. Что касается Шивы, то он же бессмертен. Что ему какой-то нож. Хоть и запущенный сильной рукой, так ведь только в бренное тело. Так что ты о нем не думай, а лучше вообще забудь.

—Забудешь тут, когда дебилы на каждом этаже концерты устраивают. За головой они моей охотятся. Случись, кто им настучит в каком номере их главного бога ухайдокали.

—Наверно твоя мать совокуплялась с ослом, — задумчиво сказал чернорубашечник. — Иначе невозможно объяснить, отчего ты родился столь упрямым. Тебе человеческим языком растолковали, чтобы ты обо всем забыл.

—Да подожди, — сказал Эол с досадой, с ним не так надо разговаривать, — и продолжил серьезно. — Ты прекрасно знаешь, что в лицее, как во всякой порядочной демократической организации, около десятка главных партий. Конечно, больше всего дебилов, они на лучшем счету, потому что не критичны. И сплоченнее тоже по этой причине. Потом есть посткоммунисты — даниил-андреевцы — те за всемирную федерацию независимых стран; есть монархисты, есть и лига демократических реформ.

Но этот Шива был не такой как все. Черт с ним, что он четверорукий, к нам поступал абитуриент из Уфы с двумя головами. И поступил бы, если бы ему на улице не сшибли одну из голов. Просто этот Шива своих буквально гипнотизировал. По его приказу они бы родную мать зарезали и съели. Вышвырнуть из лицея его было нельзя. У нас же контракт с американцами, по которому на каждом курсе обязаны определенный процент дебилов обучать. Похоже, американцы, прежде чем учинять помощь, хотят убедиться, что наш уровень обучения только для дебилов и годится. Вот сам и рассуди, что остается делать в такой ситуации честным людям, которые болеют за честь своего лицея. Спокойно смотреть, как к дебилам присоединяется все больше и больше студентов? Согласись, что Шива просто сам напросился.

—Да я то здесь при чем? — устало спросил Луций, но ответа не дождался.

Из узкого прохода в поленнице молча вышли люди со свечками в руках, босые, завернутые поверх рубах и свитеров в белые простыни. Несколько десятков дебилов взяли Эола и его друзей в тесное кольцо. Из плотного строя вышел Саша-морда, проковылял на кривых ногах в центр площадки, открыл пасть.

—Вот мы вас и нашли, — сказал он просто. — Тестик, душка, иди ко мне.

Чуть подволакивая ногу, Тесций отлепился от маскировавшей его стены и пошел мимо Эола и его друзей. Когда он поровнялся с Луцием, торжествующая улыбка озарила его.