Во время расследования установлено, что еще в апреле 1906 года Стокгольмский съезд российской социал-демократической рабочей партии принял решение, чтобы Думу из «орудия контрреволюции обратить в орудие революции». Съезд отказался от бойкота партией выборов в Думу и предложил всем тайным партийным организациям принять участие в выборах и провести в число членов Думы возможно большее число партийных кандидатов. ЦК партии поручалось создать из этих кандидатов ядро подрывной организации, чтобы вырвать государственную власть из рук правительства и заменить законный государственный строй тоталитарной большевистской республикой. Для этого ставился вопрос о вооруженном восстании, дезорганизации войск и переходе хотя бы части их на сторону «восставшего народа». Такая измена части войск, по мнению съезда, была возможна путем антиправительственной пропаганды в войсках и в военно-учебных заведениях.
Пропагандистам предлагалось обострять конфликты Думы с правительством, приводить массу населения к сознанию невозможности соглашения с Царем и его правительством и о необходимости вооруженного восстания. Предлагалось сплачивать вокруг социал-демократической фракции все революционные элементы страны, всеми средствами связывать экономические требования крестьян с политическими задачами, агитировать среди крестьян в пользу организации стачек, отказа от платежей налогов, захвата помещичьих полей и хлеба без платежей аренды, бойкота правительственных учреждений, замены местных властей выборными.
Создается мафиозная заговорщическая организация. Причем социал-демократические депутаты были марионетками в руках центрального комитета партии. Даже декларация фракции, прочитанная масоном Церетели на заседании Думы 6 марта 1907 года, оказалась составленной не им и даже не комитетом фракции, а одним из членов тайного центрального комитета. Все члены социал-демократической фракции Государственной Думы получали инструкции от тайных революционных организаций в различных частях России и писали им, что своей задачей ставят не труды законодательства, а революционную агитацию среди населения, хождение на митинги для возбуждения и сплачивания разных групп населения и обращение Думы в главный штаб революции.
На суде выяснилось, что знаменитые наказы избирателей к членам Государственной Думы, которые широко рекламировались в печати, на самом деле сфабрикованы самими большевиками по одной форме.
Эта форма рассылалась по различным городам, а оттуда направлялась обратно в центр как наказ избирателей того или иного города. Наказы включали в себя «требование об учреждении в России демократической республики и обещание, по призыву Думы, силою, с оружием в руках поддерживать ее революционные требования», причем, собирая подписи под наказами, агитаторы скрывали от подписавшихся истинный смысл этих требований. Судебный приговор заговорщикам был очень мягок. За подготовку военного мятежа его руководители получили только по 4-5 лет или даже отделались ссылкой.
В своем Манифесте по поводу роспуска II Государственной Думы Царь с прискорбием отметил, что значительная часть депутатов Государственной Думы пришла в нее с духом вражды к России, со стремлением увеличить смуту и способствовать разложению Русского государства.
Осознав все несовершенство выборного закона, Царь решил изменить его в сторону придания преимуществ представителям коренной России. По мнению Царя, созданная для укрепления государства Российского Государственная Дума должна быть русской и по духу. Иные народности, входящие в состав России, должны иметь в Государственной Думе представителей нужд своих, но не должны и не будут представлены в Думе в количестве, дающем им возможность быть вершителями вопросов чисто русских. В тех же окраинах государства, где население не достигло достаточного развития гражданственности, выборы в Государственную Думу должны быть временно приостановлены.
Новый избирательный закон, автором которого был С.Е. Крыжановский, сократил число представителей от Польши и Кавказа; в Туркестане, степных областях и Якутской области выборы были приостановлены.
Самые большие преимущества получили дворянские землевладельцы, а представительство крестьян и рабочих сокращено.
Вместе с тем новый избирательный закон, конечно, не мог изменить сознание преобладающей части русской интеллигенции, по-прежнему косневшей в национальном невежестве и выступавшей в тесном союзе с откровенными врагами России, При выборах в III Государственную Думу либерально-масонские и леворадикальные круги использовали все возможности для проведения в нее своих депутатов.
В III Государственной Думе самое большое количество мест (154) досталось октябристам. Как и у кадетов в I Государственной Думе, такая победа была обеспечена за счет обмана избирателей. На выборах октябристы вышли с программой сотрудничества с царской властью и борьбы со смутой, делались также заверения о готовности к серьезной государственной работе. Кадеты и прогрессисты получили 82 депутатских места, леворадикалы и социалисты – 32 места, польские, мусульманские и прочие националисты – 26 мест. Общее количество депутатов, принадлежащих партиям, открыто или тайно выступавшим против Самодержавия и русского государственного строя, составляло почти 300 человек. Число же депутатов-патриотов и примыкающих к ним было наполовину меньше.
Хотя по ряду вопросов патриоты выступали вместе с октябристами, настоящего единства с ними не было и быть не могло.
Если для патриотов служение Царю и Отечеству было велением сердца, то для большинства октябристов – средством достижения собственных интересов в борьбе за власть в стране. Исторически октябризм эволюционировал от декларативных заявлений в поддержку монархии и Царя к прямому участию в заговоре для его свержения. По многим важнейшим вопросам октябристы выступали заодно с кадетами, отражая особые связи с либерально-масонским подпольем.
Отношение октябристов, и прежде всего их лидера А.И. Гучкова, к царской власти и лично к Царю свидетельствовало о глубокой политической двуличности и откровенной человеческой подлости. Внешне декларируя приверженность Царю и правительству, октябристы почти по всем принципиальным и государственно важным вопросам поддерживали либерально-масонское подполье. В самом начале работы III Государственной Думы октябристы поддержали предложение кадетов и близких к ним прогрессистов исключить из государственных документов, направляемых Царю, слова «Самодержавие» и «самодержавный», отражавшие особенность государственного строя России и закрепленные в Основном Законе государства. Таким образом, октябристы отказывали Царю в том, чем он обладал по закону.
Фактическим лидером октябристского большинства III Государственной Думы, а некоторое время даже ее председателем был масон А.И. Гучков – сын русского купца-старообрядца и еврейки, по натуре игрок и авантюрист, будущий немецкий агент, личность слабая, истеричная, склонная к крайним поступкам, болезненно самолюбивая, не способная признаваться в своих ошибках. В конце XIX века он ездил в Южную Африку, где тогда шла война буров с англичанами. В военных действиях он участия не принимал, но, когда пошли слухи о якобы его доблести на этой войне, он их опровергать не стал. «Вы сами знаете, я шалый», – писал Гучков своей будущей жене Зилоти. В переписке с Зилоти он признается в своей любви к приключениям и исканиям нового, в «захватывающем интересе к большим политическим событиям, около которых приходится стоять».306
Гучков нередко просто впадает в истерику. Однажды, обращаясь к жене, отношения с которой у него не сложились, он пишет, что не может сомкнуть глаз всю ночь и готов кричать от боли.307 Председательствуя на комиссии по обороне, Гучков признается жене, что «говоря о безразличных вещах, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться».308 Порой им овладевают мысли о самоубийстве. «Устраниться ли мне, однажды пишет он. – И эта мысль все неотступно овладевает мною».309