Старик не спал и сидел один за круглым мраморным столом.

— Готовься к смерти, Сильмор, — промолвил злодей. — Семь раз ты становился у меня на дороге, и судьба сбрасывала меня вниз. Но я упрям и всегда добиваюсь своего. А тех, кто мне мешает — уничтожаю.

— Что ж, — промолвил старик, не изменяя своей улыбке. — Твоя воля, но я хотел бы предложить тебе взглянуть на финал твоей жизни. Позволь, я сыграю его на лютне. Это будет недолго!

— Ты считаешь меня за дурака, мерзкий колдун? — воскликнул герцог, выхватывая меч. — Я не дам тебе и минуты для твоих чар.

— Тогда рази! — ответил Сильмор, — Только по справедливости — того, кто встречался с тобой семь раз и причинял тебе зло. Это были другие люди, ведь я меняюсь постоянно. Однако каждый из них готов дать ответ тебе!

Он закурил свою янтарную трубку, и густой оранжевый дым наполнил комнату. В одно мгновение шесть стариков вышли из зеркала и сели вокруг стола. Различить их было невозможно.

В ярости Лисмэнд наносил удары мечом. Кровь слепила ему глаза, клинок сломался, а пораженные им старики бесследно исчезали. Наконец, в изнеможении, герцог опустился на пол, а за столом сидел еще седьмой старик, совершенно невредимый. Он улыбался.

— Все-таки ты услышишь финал, мой мальчик. Ты правильно рассчитал время. Срок пришел.

Он заиграл на лютне. Странная мелодия резала слух герцога. Он корчился и уменьшался в размерах. Еще несколько минут— и герцог превратился в ребенка. Со слезами на глазах он пополз к старику и положил голову ему на колени. «Спи, Лисмэнд, твоя жизнь была дурным сном, и тебе надлежит прожить ее заново. Запомни эту мелодию. Она поможет тебе». Перепуганные слуги герцога унесли его из дома.

Старик опустил голову, бессонница была его вечной спутницей. Но скрипнула дверь — и еще одна незваная гостья вошла в комнату Сильмора. Это была королева Унгилла.

— Я пришла к тебе, старик, чтобы узнать, за что ты наказал меня. По твоему совету я согласилась выйти замуж за короля Эльфреда, и вот результат — я родила урода. Теперь меня переполняют гнев и стыд, и я не понимаю, для чего все это произошло?

— Вы ошибаетесь, Ваше Величество, когда принимаете меня за вершителя судеб. Я могу лишь угадывать ветер в событиях жизни. А то, что произошло, нужно королю, вам и вашему маленькому принцу!

— Ты, верно, смеешься надо мной. Я оставила короля и сына и хочу начать другую жизнь.

— Вы еще не прожили старой. А король и принц вернутся к вам, — ответил старик. — Будьте терпеливы к времени.

И в самом деле, жизнь в королевстве потекла по иному, неожиданному руслу. Король разделил страну на две части — для себя и для своего сына. Сильмор был определен в наставники маленькому уродцу. И вот в его владения потянулись десятки и сотни несчастных детей, обиженных судьбой. Не нашедшие любви у родителей, брошенные семьей, отвергнутые людьми калеки находили приют в стране, где правил принц-урод. Здесь никто не смеялся над ними и не корил их несовершенством. И здесь в них принимал участие старый Сильмор. Всех жителей музыкант приобщал к своему искусству. Гармония звуков правила жизнью людей, и они создавали оркестры и музыкальные капеллы, с которыми не мог сравниться никто в мире. Игра на музыкальных инструментах, пение, творчество стали первым интересом людей. Они скоро достигали совершенства, и, чтобы послушать их, приезжали гости со всего мира, и королевство богатело. Но главное — любовь и согласие, гармония и красота поселились и развивались в новой стране, и под их влиянием стали изменяться сами дети. Куда девались их недостатки? Они вырастали в прекрасных юношей и девушек, исполненных добра и любви. Сама природа воздавала им за ту духовность и красоту, которым они служили. Страна Уродов перестала соответствовать своему прозвищу.

Но что-то не давало юным жителям чувствовать себя полностью счастливыми. В глубине души они мечтали о встрече с родителями, ведь их сердца не помнили зла и давно простили забвение, на которое они были обречены семьями.

Это должно было случиться и это, в конце концов, случилось!

Король Эльфред инкогнито посетил страну сына, которой тайно стыдился. То, каким он увидел своего ребенка и его окружение, потрясло его. Оставив трон Эвелине, он разыскал Унгиллу. Вместе они вошли во дворец Принца и со слезами склонили колени перед сыном.

Это словно послужило сигналом семьям других детей. Отцы, матери, дедушки, бабушки ринулись отыскивать своих близких, брошенных некогда на произвол судьбы из-за их уродства. Королевством Встреч прозвали страну Принца, и жили в нем настоящие радость и счастье.

Остается добавить несколько слов о старом Сильморе. Бывшая фрейлина, ставшая королевой, Эвелина, получив свободу и власть, предложила ему разделить с ней трон, но он отказался от него ради вечной дороги и свободы.

— Я буду приходить любоваться и дарить вам новые произведения. Моя страна — это музыка. В ней заключено все волшебство мира и любви.

Амазонка

Земли — как полотно художника, и каждая эпоха наносит на него свои краски. Но есть уголки, настолько соразмерные по своим внутренним пропорциям, что нарушить или изменить их возможно, лишь уничтожив полностью все составляющие их элементы.

Время скользит над нами, забывая клочки своей подчас роскошной одежды, но суровый и мощный дух природы зеленой волной растений смывает любую морщинку с гордого чела своего, и люди называют красоту этих мест первозданной.

Высокая гора, густо поросшая лесом, спускалась к морю двумя отрогами, образующими полукруглую бухту. На одном из мысов на узкой полосе земли, выстроившись в ряд, стояли высокие кипарисы. В бурю, когда волна за волной спешила к берегу, перекатываясь через мол, деревья казались зубцами гигантского гребня, расчесывающего волосы моря.

Бухта за мысом не пользовалась доброй славой. Гора, словно собиралась зачерпнуть пригоршню воды, соединяла в море свои шершавые пальцы, и, чтобы пробраться в уютную заводь, надлежало миновать острые камни, расположенные так тесно, что не всякая рыба могла пройти сквозь них. Грязнозеленая мугь, окрашивающая полосу прибоя, не достигала бухты и вода в ней всегда оставалась изумрудно-прозрачной. В ясную погоду гора, увенчанная голыми утесами, подобными органным трубам, целиком отражалась в ее поверхности, и тогда чудилось, что здесь находится сердце всего массива.

И впрямь, малейший звук, возникавший в бухте, подхватывался чутким эхом и летел по ущельям к самой вершине. То легкий плеск, то трель сверчка, то хриплый крик чаек, — всегда что-то происходило, и гора откликалась глухим гуденьем иногда сливавшихся в хоры невнятных, тихих голосов.

Единой жизнью был проникнут этот берег, но рождал в душе привкус какой-то величавой и сосредоточенной грусти.

Когда-то греки, приплывшие сюда из-за моря, воздвигли в окрестностях храм, но своды его давно рухнули, а белизна мраморных колонн почти совсем затерялась среди базальтовых скал и буйной зелени.

Вершина горы сохраняла останки древней башни. Служила ли она маяком или военным целям — трудно сказать. Большое причудливо изогнутое дерево росло рядом. Гладкий ствол его, почти бордовый, казался лишенным коры и напоминал обнаженное человеческое тело. Страстный порыв, обездвиживший его лишь на мгновенье, готов был швырнуть дерево в бездну, но ураганные ветры не могли обломать даже ветвей его. Местные жители называли его «горящим деревом», и действительно, лишь только солнечные лучи прикасались к нему, создавалось впечатление, что оно пылает. Верно, поэтому и птицы не решались даже садиться на него.

И однажды час его пробил.

Отчаянный детский голосок, смешанный с рыданиями, пронесся по встревоженному ущелью:

— Не убивай дерево, не убивай, не убивай дерево!

Здоровый, смуглый парень оттолкнул черноглазого мальчика и взмахнул топором.

— Ты глупец, Актеон! Деревья рубят, а не убивают. Это же «горящее» давно всем мозолит глаза. И не затем я вскарабкался, чтобы уйти просто так обратно. Я решил украсить им свою лодку.