Ольга Куно

Охотники на тъёрнов

Глава 1. Охотники

Мы с Андреасом неспешно шагали по вечернему лесу; четвертинка луны, плавно скользившая над ветвями, подглядывала нам через плечо. Её яркий свет, не приглушённый дымкой облаков, позволял хорошо видеть сухие дубовые листья, приятно хрустевшие под ногами. Андреас негромко говорил что-то в меру смешное и малозначащее; я улыбалась, а слушала всё больше пение соловьёв. Они сегодня старались вовсю, будто приветствуя новую фазу луны; впрочем, не исключено, что так оно и было. Всё-таки в общении соловьёв есть нечто особенное; их музыка так хорошо узнаваема. Они знают много разных песен и не перестают разучивать новые, но структура всегда очень похожа. Сначала несколько тихих, ненавязчивых нот, словно птица только начинает распеваться. Затем главная часть песни, она звучит наиболее громко, звонко, эмоционально, и нередко бывает самой продолжительной. И, наконец, завершающий кусочек, самый короткий и наиболее тихий, словно соловей говорит: на этом всё, спасибо за внимание. Впрочем, всего пару мгновений спустя он принимается петь по новой.

Я тряхнула головой, отгоняя неправильные мысли. Ну, кто же думает о таких вещах на ответственном свидании? Когда в лесу он и она, кругом ни души, а впереди — первая близость? Хотя, может, и о соловьях думают. Говорят, это романтично.

Я осторожно покосилась на Андреаса, проверяя не заметил ли он мою рассеянность. Но нет. Кавалер продолжал беспечно болтать ни о чём, попутно отодвигая колючие ветви, когда они нависали над тропинкой.

Наконец, мы ушли достаточно далеко от тех дорог, где даже в столь позднее время иногда попадались путники. А вот и первое укромное место. Крохотная прогалина, с одной стороны огороженная высоким кустарником, а с другой — поваленным сосновым стволом.

— Ты не устала? — предсказуемо спросил Андреас.

Ну, конечно, это такая игра. Я делаю вид, что устала, он — что проявляет обо мне заботу. Мы останавливаемся отдохнуть. Потом мне становится холодно, а он старается меня согреть. А дальше всё якобы происходит спонтанно, само собой. Хотя мы оба прекрасно знаем, с какой именно целью сюда пришли и для чего так тщательно удалялись от обжитых мест.

— Да, немного устала.

Я принимаю правила игры.

Он перешагнул через ствол, затем подал мне руку и помог перебраться на прогалину. Сидеть на самом стволе не позволяли многочисленные острые ветки, поэтому мы расположились на траве.

— Тебе не холодно?

— Да.

Я позволяю себе улыбнуться, поскольку лунное сияние не освещает сейчас моего лица.

Андреас обнимает меня за плечи. Потом мягко разворачивает лицом к себе и, положив руку мне на затылок, осторожно укладывает на траву. Я не сопротивляюсь. Его лица почти не видно, но память восполняет те пустоты, которые создаёт перед глазами темнота. Хорош, необыкновенно хорош. Высок, статен, широкоплеч. Смуглое скуластое лицо, выразительные тёмно-серые глаза, мягкие чёрные волосы. На щеках и подбородке — лёгкий налёт щетины, будто он не брился дня два. Это делает его ещё более привлекательным.

Он склонился надо мной, его губы совсем близко, и тепло его дыхания приятно контрастирует с прохладностью ветра.

— Глупышка, — неожиданно произносит Андреас. — Тебе крупно не повезло.

Его зрачки начинают преображаться; теперь он прекрасно видит моё лицо в темноте.

— Я — тъёрн, — с насмешкой объясняет он. — Из тех, кого вы, люди, по своему скудоумию зовёте вампирами. И сейчас я выпью всю твою кровь, а заодно и подзакушу плотью.

Андреас хорошо выглядит; он не кажется обессиленным, да и голос его звучит спокойно. А значит, он не нуждается, помимо крови, в подпитке моими отрицательными эмоциями. И говорит всё это, глядя на меня так пристально, лишь потому, что это его забавляет. Тъёрнам не жаль своих жертв. Они видят в людях лишь представителей низшей расы, существование которых было бы досадным, если бы они, тъёрны, не нуждались в человеческой крови и плоти для того, чтобы поддерживать своё существование в этом мире.

Он начинает преображаться, принимая свой настоящий облик, куда менее привлекательный, чем человеческий. Его глаза — уже не тёмно-серые, а жёлтые, с вертикальными зрачками, как у кошек и змей. А приоткрывшиеся в усмешке губы обнажили увеличивающиеся в размерах клыки.

— Сожалею, парень, — с неискренней улыбкой отвечаю я, — но это тебе сегодня крупно не повезло. Потому что я — Охотница и преследую таких, как ты.

Тъёрн вскочил на ноги и отшатнулся, а я взглянула на него глазами с вертикальными, как и у него, зрачками. И в это же самое время, обогнув заросли кустарника, на прогалину шагнули двое рослых широкоплечих мужчин и невысокая хрупкая девушка. Ибо Охотников всегда должно быть четверо. Если, конечно, это настоящие Охотники, а не жаждущие крови гончие.

Андреас перекинулся необыкновенно быстро. За спиной выросли крупные крылья, приспособленные для того, чтобы летать в его мире, но, к счастью для людей, не в нашем. Ногти росли на глазах, превращаясь в длинные, смертоносные когти; череп сужался и вытягивался, и на голове больше не было мягких тёмных волос. Отчего-то все тъёрны, принимая человеческий облик, оказываются брюнетами; никому неизвестно, почему. Равно как неизвестна и та причина, по которой они всегда оказываются мужчинами.

Двое моих спутников держали наготове мечи. Девушка тоже была вооружена; лунный свет блеснул, отразившись на лезвии её кинжала. Впрочем, с её стороны это была всего лишь предосторожность, средство самозащиты на крайний случай. У неё не было шансов выстоять против тъёрна даже в его человеческом облике, что уж говорить о подлинном. Её задача в отряде Охотников была совсем иной.

— Тебе не уйти, — внятно произнесла я, видя, как существо, которое уже невозможно было назвать Андреасом, бросает вокруг пронзительные взгляды.

Я говорила не по-человечески. Перекинувшийся тъёрн уже не понимает нашего языка. Поэтому с Охотниками как правило путешествует переводчик, знающий язык тъёрнов, или Вещатель. В данном случае — я. Моя функция заключалась в том, чтобы донести до тъёрна наши намерения и попытаться с ним договориться. Если мне это не удавалось, в ход пускались мечи. Этим уже занимались мужчины, в первую очередь — Воин.

— Чего вы хотите? — спросил он, облизнув губы.

Загнанный в угол зверь вдвойне опасен. У нас не было иллюзий на этот счёт.

— Мы хотим, чтобы ты ушёл. — Я старалась, чтобы мой голос звучал максимально спокойно. Не знаю, удавалось это или нет, ведь в определённом смысле я сейчас не была собой. — Ты не принадлежишь этому миру. И должен вернуться в свой.

— Вернуться? — медленно переспросил он.

— Да. Ваше появление в этом мире — ошибка. Случайность. Наш мир чужд для вас, а вы — для него. Ты должен вернуться к себе домой.

— Каким образом? Я не могу вернуться. Врата закрыты.

Лицемерие. Игра. Врата закрыты, но тот, кто хочет вернуться, всегда найдёт путь. Многие захотели вернуться сразу же после того, как попали сюда — тогда, пять лет назад. Им это удалось. Пусть и не сразу, но они нашли нужных людей. А ты не вернулся потому, что не захотел. Тебе понравилось жить здесь, водя людей за нос и питаясь их плотью. Понравилась игра. Понравилось паразитировать, ничего не создавая. Но к чему вступать в бессмысленный спор?

— Можешь, — спокойно возразила я. — Среди нас есть Привратница.

Цепкий взгляд тъёрна сразу же выловил нашу невысокую спутницу.

— Верно, — подтвердила я. — Она может открыть Врата.

Тъёрн молчал, напряжённо думая. В своём обычном облике я ничего не смогла бы разобрать по выражению его лица. Но сейчас — другое дело. Я могла читать его мимику так же легко, как человеческую.

И теперь я увидела в его глазах мрачную решимость.

— Я не хочу уходить, — заявил он, пристально следя за моей реакцией. — Мне хорошо и здесь. У вас очень богатый мир. И полная свобода от наших законов.