Кулькатли ударил колотушкой по бубну и, воззвав к духам небес, земли и воды, вприпрыжку пошёл вокруг костра. Загремели чипсаны, забухали огромные барабаны, застрекотали трещотки; младшие шаманы принялись бросать в огонь дурманящие травы и пахучую соль. Накурившиеся сара старейшины во главе с Унху, рассевшись вокруг огромного костра, как зачарованные повторяли заклинания и стекленеющими взорами смотрели на пламя. Воины, потрясая оружием, хором выкрикивали «Гай! Гай!», вводя в раж собравшуюся на площади толпу. Люди приплясывали, хлопали в ладоши, кричали, а сверху на них бесстрастно взирали деревянные идолы югорских богов. В темноте зимнего вечера колышущееся людское море казалось дрожащей чёрной бездной, разорванной посередине бурлящим пламенем, по краям которого отражались неровные тени, словно тёмные духи разевали пасти, клацая зубами на поток ненавистного света.

Толпа бушевала подобно вырвавшейся на волю стихии, а шаман понемногу растворялся в потустороннем, теряя связь с действительностью. В какой-то миг душа его покинула тело и, обратившись в стремительного ворона, понеслась в горное святилище, где в самъяхах покоились иттармы предков. Вознесшись на скалу, она сделала круг и опустилась на верхнюю балку резных ворот, закрывавших вход на капище.

– Зачем ты здесь? – спросили душу другие вороны, сторожившие покой умерших.

– Я хочу знать, как победить русичей.

– Здесь никто не даст тебе ответа. Лучше спроси об этом духов.

Ворон разинул клюв, каркнул заклятье и превратился в филина. Взмахнув крыльями, птица взмыла в небо, понеслась куда-то вдаль, потом выпустила когти и приземлилась на верхушку лиственницы.

– О духи-пупыги! – воззвала она. – О добрые мис! Дайте мне ответ, как победить русичей! О суровые менквы и непреклонные кули! Дайте мне ответ, как победить русичей! Обещаю заклать в вашу честь пять лосей и двадцать коз. Обещаю привести к вам хозяина леса. Дайте мне ответ, как победить русичей.

Закачались деревья, зашумели кусты, из чащобы к лиственнице вышли огромные мохнатые существа с заострёнными головами и длинными когтями.

– Мы не знаем этого, – прогудели они. – Духи русичей слишком сильны для нас. Чтобы одолеть их, надо обратиться к богам.

Филин повёл головой и превратился в сокола. Юркий хищник сорвался с дерева, полетел прямо в облака, не обращая внимания на непроглядную тьму. Вонзившись в белую пелену, он проткнул её насквозь и поплавком выскочил на другой стороне, в краю всемогущих богов. Замахал крыльями, повис на одном месте, затем рванулся к высокому частоколу, за которым виднелся огромный терем на сваях, и опустился на конёк дома.

– О великая Сорни-Най! – запел он. – О бессмертная Зарини! Открой мне тайну, как победить русичей! Ты можешь осушить реки и затопить долины, насыпать горы и вырубить пещеры. Всё подвластно твоей воле. Скажи мне, как спасти Югру от алчных русичей.

Дверь открылась, на крыльцо вышла беременная женщина в платке и цветастом платье.

– Что же дашь ты мне за совет? – лукаво спросила она, подставляя руку соколу.

Тот слетел с крыши и приземлился на запястье богини.

– Мой господин югорский кан Унху готов осыпать серебром твоё святилище. Он печалится из-за участи, постигшей твоих детей в городе Апти, и пылает мщением. Помоги ему выгнать наглых русичей из нашей земли, и мы не забудем тебя.

– Эти русичи, по правде сказать, докучают и мне. Слушай же. Среди пришельцев есть человек, которому не по нраву деяния его товарищей. Он умён и сметлив, но увы, не имеет власти. А лебединая душа его, уже познавшая радость истины, ныне трепещет в руках русского шамана. Иди же вниз, во владения моего брата Куль-отыра: там, среди духов предков, встретишь ты человека, мучающего непокорного лебедя. Это – русский пам, что усмиряет душу своего земляка. Освободи гордую птицу, выпусти её в синее небо, и судьба новгородцев будет решена. Но берегись Ящера, что заглатывает солнце. Это чудовище ныне склонилось под ярмом русского бога. Тебе предстоит сразиться с ним, чтобы добраться до новгородского пама. Готов ли ты к такой битве?

– Я готов ко всему, что поможет мне спасти Югру, – пылко ответил сокол.

– Я рада слышать это, мой верный слуга. Однако тебе не справиться в одиночку. Я отправлю с тобой духов: ервов и мяндашей, а с ними – охотника Перу. Они сумеют освободить Ящера от узды, которую накинул на него Крестос. Но помни: ты должен спешить, ибо вскоре я рожу дочь, которая одарит страну теплом. Если успеешь ты освободить лебедя до моих родов, Югра будет спасена. Если же нет – земля, истерзанная Войпелем и Омолем, покорится Крестосу.

– Я всё понял, богиня. Скоро ты узришь меня в ореоле победы, а белый лебедь будет парить в небесах, славя югорских богов.

Сокол оттолкнулся от запястья богини и, обратившись в гагару, ринулся вниз, к земле, прямиком во владения повелителя страны мёртвых. Пробив облачную завесу, он стрелой полетел к верхушкам заметённого белыми хлопьями урмана. Опустился на крону сосны, превратился в длиннохвостого горностая и, цепляясь коготками за обледеневшую кору, сбежал по мшистому стволу на снег. Перекувырнулся на кочке, став огромным лосем, и пошёл, покачивая рогами, сквозь оцепеневший от холода лес, мимо тёмных с выщербинами валунов и поникшего лозняка к застывшей реке. Рядом шмыгали зайцы, перепархивали с ветки на ветку глухари, ползли, таясь за кустами голубики, волки. Кулькатли знал: всё это – духи, посланные богиней. Их присутствие ободряло его и придавало сил в преддверии схватки с Ящером. Громадный зверь мог запросто слопать его, и тогда пам навсегда останется в промозглых и мрачных владениях Куль-отыра. Ему, верному слуге Зарини, такая судьба была нестерпима. Ведь он – поборник добра, защитник людей от тёмных сил. Ему ли покоряться господину мрака и холода? Ему ли стать орудием свирепого демона?

С шумом ломая рогами ветки, лось вышел к реке, присел на колени и обернулся медведем. Приблизился к вросшему в землю валуну, раскачал его и, заревев от натуги, поднял над головой. Волки, зайцы и глухари, оставшись за деревьями, пытливо смотрели на него, ждали, что будет дальше. Медведь взревел и бросил камень на лёд. Лёд треснул, но не сломался, образовав большую выемку, в которой и застрял валун. Хозяин леса осторожно приблизился к нему, взобрался наверх и принялся прыгать, громко ухая и ворча. Лёдяная корка долго не поддавалась, наконец, захрустела и, пустив длинные трещины, освободила камень, который, булькнув, ушёл под воду. Медведь рухнул вниз, но туша его застряла в проруби, и он, коротко рыкнув, превратился в серебристую ряпушку.

В реке пама ждали новые превращения. Ещё не доплыв до дна, он обернулся остроносым рыжим осетром с гребнем вдоль спины, а уже внизу, почти коснувшись плавниками ила, стал большой пятнистой щукой. Хищница зарылась пастью в мелкий песок и принялась яростно раскапывать его, уходя всё глубже и глубже, пока совсем не пропала из виду.

Наконец Кулькатли добрался до нижнего мира. Он узрел ледяные столбы и каменные лабиринты, ощутил пещерную гниль и слизь, капавшую сверху, услышал неумолчный шорох тысяч пауков и мокриц, ползавших по мёрзлой земле. Из боковых нор выпрыгивали крысы: они хватали насекомых когтистыми лапками, жадно поедали их, а потом шмыгали обратно в свои логова. Над головой нависали гранитные своды скал, по которым бегали скорпионы и ящерицы. Откуда-то доносились хлюпающие звуки – это дышала ядовитыми газами трясина.

Кулькатли сотворил заклинание против духов болезни и холода, и уверенно двинулся вперёд, меж уродливых земляных выростов, смахивающих на обгорелые деревья, и мимо бездонных ям, из которых вырывались горячие гейзеры. Шаман знал, что слуги Куль-отыра следят за ним. Знал он и то, что Крестос готов к бою. Но пам верил в силу своей правды и не сомневался в мощи своих богов. Он должен был победить, ведь здесь – его земля. Здесь жили его предки и будут жить потомки. Справедливость на его стороне. А там уж будь что будет.