— Это не мой автомобиль, — объяснила она с опаской. — Прошу вас, будьте осторожнее...

Приложив руку к сердцу, Альберто поклонился еще более почтительно.

— Синьора, если вы обнаружите на машине хоть одну царапину, можете завтра нанести такую же травму мне самому.

Жаклин, казалось, была сражена подобным предложением. Джин, понимавшая, что над ними по-царски подшучивают, взяла ее за руку.

— Скорее всего, этим займется сам Энди, — пообещала она и невольно усмехнулась, когда широкая улыбка на лице Альберто сменилась притворным ужасом. — Спасибо, Альберто. Еще увидимся.

Она потащила за собой Жаклин, и они вошли в дом, а Альберто поспешно прыгнул на водительское место. Джин не сомневалась — он свято выполнит свое обещание и, когда вернет машину, на ней не будет ни одной отметины, но, чтобы поберечь нервы Жаклин, она решила, что той лучше не видеть, как он ездит.

Сковилы жили на верхнем этаже, он считался самым удобным, так как его с трех сторон окружал широкий балкон. Но этот верхний этаж был ни много ни мало шестым, а лифт в доме отсутствовал. Пока Джин и Жаклин взбирались наверх, шум вечеринки становился все явственней.

— Интересно, соседи не возражают? — отдуваясь, спросила Жаклин.

— В Трастевере никто не возражает против вечеринок. Все выходят на площадки и наслаждаются шумом. Buona sera, signora... signori... Добрый вечер...

Эти слова были адресованы обитателям квартиры на пятом этаже, которые, стоя в дверях, кивали и притопывали в такт музыке.

Джин и Жаклин пришли последними. Джин сразу заметила Хосе, его тяжелая черная сутана резко выделялась среди ярких костюмов присутствующих. В числе гостей был еще один священник, одетый в ярко-красное одеяние, какие обычно носят в Риме священнослужители из Германии.

В честь события Энн надела платье, хотя, возможно, это была рубашка ее брата. Темно-зеленого цвета и строгого покроя, она едва доходила до бедер Энн, открывая ноги, которые, как уже раньше отмечала Джин, были весьма недурны. Больше никаких уступок женственности Энн не сделала; как всегда, ссутулившись, она стояла перед Тедом и вела с ним оживленную беседу.

Джин обвела комнату глазами. В уголке на полу сидел Майкл, подтянув колени к груди, его босые подошвы были черные как уголь. В обеих руках он держал по бокалу вина, и вид у него был угрюмый, отрешенный — словно у погруженного в мир собственных переживаний больного, присевшего на корточки в коридоре психиатрической клиники.

На этот раз Дейны рядом с ним не оказалось. Джин поискала девушку глазами и нашла ее там, где и ожидала, — она медленно прогуливалась под руку с высоким седовласым господином, которого Джин сразу узнала по фотографиям и по сходству с сыном.

Дейна оделась так, чтобы привлекать внимание. В густых темных волосах поблескивали широкие золотые обручи, а белая блуза, открывавшая плечи, и многослойная юбка из ярко-красных, ярко-синих, зелено-желтых и оранжевых полос создавали модный цыганский стиль. Талию Дейны опоясывал лиловый пояс, шею украшало ожерелье, на руках звенели браслеты.

Она была не единственной восхищенной поклонницей в свите знаменитого ученого. Вокруг него собрались студенты — друзья Энди, здесь были и два аспиранта постарше. Профессор возвышался над ними, словно башня. Его седые волосы были коротко подстрижены. Загоревший до черноты под восточным солнцем во время успешного зимнего полевого сезона, он выглядел лет на двадцать моложе своего возраста, а его широкие плечи свидетельствовали о том, что он сполна испил свою долю тяжелого физического труда, неизбежного при археологических раскопках.

Он был в небрежной, но все же традиционной белой рубашке и в темных брюках. Его костюм резко контрастировал с нарядом Энди, одетого в какие-то павлиньи цвета. Бросалась в глаза и разница в цвете лица между отцом и сыном, но при этом они были очень похожи, и не только чертами, их удлиненные красивые лица дышали одинаковой энергией и жизненной силой. Энди находился возле группы, окружавшей профессора, но не смешивался с ней. Прислонившись к стене, он держал в руке недопитый бокал и с покровительственной улыбкой наблюдал за отцом. Повернув голову, он увидел вошедших Джин и Жаклин и поспешил к ним, громко приветствуя их на ходу.

— Я уж махнул на тебя рукой, — сказал он Джин.

Его синие глаза так пронзительно глядели на нее, что на какое-то мгновение оба словно остались наедине в этой комнате, полной гостей. Наконец Энди вспомнил о приличиях. Он повернулся к Жаклин и сказал:

— Вы очаровательны. Пойдемте, я познакомлю вас с великим человеком.

Увлекаемая Энди, Жаклин с полушутливой мольбой взглянула на Джин, но та сделала вид, что не заметила ее просьбы о поддержке — вокруг великого человека и так собралось слишком много восхищенных женщин.

Она подошла к столику с напитками и налила себе бокал вина. К ней сразу присоединился Хосе и радостно поздоровался.

— Ты совсем заработалась, — сказал он. — Нам тебя не хватало на наших встречах, ты ведь наш миротворец.

— Судя по тому, что мне рассказала Жаклин, вам не очень-то нужен был третейский судья, — сказала Джин и, заметив замешательство на лице у Хосе, спохватилась: — Ах да, Жаклин говорит, Альберт исчез.

— Исчез? Ну, это сильно сказано! — услышали они спокойный голос Энн.

— В тот день, когда мы видели его в последний раз, он был какой-то не такой, как всегда, — медленно проговорил Хосе. — Как будто не в себе.

Эта загадочная фраза неприятно поразила Джин.

— Что ты имеешь в виду?

Черные глаза Хосе задумчиво сузились.

— Трудно сказать! Возбужденный? Это не то. У вас, англичан, есть такое странное слово — не то «отчаянный», не то «обреченный». Возможно, я не очень понимаю его смысл...

— Надеюсь, что нет. Это слово означает скорее предчувствие приближающейся гибели.

— Оно означает еще и «псих», — раздраженно вставила Энн. — Господи, вы все говорите о нем так, словно он растворился в облаке дыма на глазах у многочисленных свидетелей. Ну зачем делать из мухи слона?

— Верно. Давайте не будем говорить об этом противном Альберте, — сказал присоединившийся к ним Майл. — Привет, Хосе. Видел акварели в новой галерее на Виа Маргутта?

Хосе видел. Разговор стал слишком специальным для Джин. После усиленных занятий ей не хотелось говорить на профессиональные темы. Обернувшись, она встретилась глазами с Энди. У нее возникло ощущение, что он уже некоторое время наблюдал за ней, и она почувствовала, как заливается краской, глупо, совсем как школьница. Энди — единственный мужчина в их компании, кто мог так на нее подействовать. Тед и Хосе были просто ее хорошими друзьями. Майкл? В их отношениях была какая-то искра, которая, возможно, и разгорелась бы, но для Джин Майкл был слишком неустойчив, настроение у него постоянно менялось. Уж очень он похож на мотылька. Порхает с цветка на цветок, с цветка на цветок. Энди совсем другой. Когда он улыбнулся и легким кивком поманил ее, Джин сразу повиновалась.

— Ты не скучаешь? — мягко спросил он.

Слова были самые обычные, но тон, которыми они были сказаны, и взгляд, которым сопровождались, наделяли их особым смыслом.

— Хорошая вечеринка, Энди. Здесь никто не скучает.

— В том числе и наша Жаклин, — усмехнулся Энди. — Присмотрись к ее методам. Советую!

Джин повернула голову и увидела, что Жаклин и старший Сковил направляются к дверям, выходящим на балкон. Сейчас чопорная подруга-библиотекарша с трудом узнала бы Жаклин, — в нефритово-зеленом модном брючном костюме она стала еще стройней, а глаза потемнели и стали изумрудными. Волосы были уложены вокруг головы, как бронзовый венок. Когда она улыбнулась своему высокому спутнику, который, склонив голову, внимательно слушал ее, Джин вдруг с насмешливым изумлением поняла, что на Жаклин нет очков! И только один предмет нарушал утонченную элегантность ее туалета — сумка. Джин поймала себя на том, что написала бы это слово большими буквами.

Парочка исчезла в темноте балкона, и Энди громко рассмеялся.