- Детка, я хочу тебе представить моего очень-очень хорошего знакомого. Да, друзья и подруги, сегодня День Всех Святых, и на нашу вечеринку я пригласил графа Дракулу вместе с дочерью. Бабушку я тоже пригласил, но, как назло, она сегодня ночью улетела на шабаш - вместе с тетушкой Джемаймой. Ха! Граф, познакомьтесь с моей маленькой подружкой.

Брюнетка, кривя рот, уставилась на Хендерсона.

- О-о-о, Дракула, какие у тебя большие глаза! О-о-о, какие у тебя большие зубы! О-о-о.

- Ну полно, Маркус, - пытался прекратить эту сцену Хендерсон. Но хозяин уже повернулся к столпившимся гостям и начал вещать на всю комнату:

- Друзья, рад вам представить единственного и неповторимого, подлинного вампира в неволе - остерегайтесь подделок! Дракула Хендерсон, редчайший экземпляр вампира со вставными клыками.

При любых других обстоятельствах Хендерсон оборвал бы монолог Линдстрома хорошим ударом в челюсть, но рядом, стояла Шейла, а дом полон гостей. Лучше попытаться превратить все в шутку, высмеять эти неловкие потуги на остроумие. Он ведь вампир; почему бы не поступить как настоящий вампир?

Он повернул голову и улыбнулся девушке, потом встал перед толпой, выпрямился во весь рост, нахмурился и провел руками по своему плащу. Он только сейчас заметил, что по краям плащ был немного грязный или пыльный. Холодный шелк легко скользил между пальцев, длинная тонкая рука Хендерсона прикрыла черной тканью грудь. Он словно закутался в ледяную тень, это ощущение придало уверенности в себе. Он широко распахнул глаза и почувствовал, как все застыли, завороженные его горящим взглядом. Медленно приоткрыл рот. Его охватило пьянящее ощущение собственной силы, власти над ними. И тогда он посмотрел на мягкую, толстую шею Маркуса Линдстрома, на вену, резко выделяющуюся на фоне белой кожи. Он смотрел на шею Линдстрома, сознавая, что все внимание собравшихся приковано к нему, и непреодолимое желание закружило голову. Хендерсон резко повернулся, глаза его не отрывались от этой шеи, от смявшейся в жирные складки кожи и от подрагивающих жировых валиков на затылке толстяка.

Руки сами собой потянулись вперед. Линдстром взвизгнул, словно пойманная крыса. Да он и есть жирная, вертлявая, гладкая белая крыса, полная свежей горячей крови. Вампиры жаждут крови. Крови, которая сейчас брызнет из шеи крысы, из голубоватой вены на шее, визжащей от смертельного ужаса крысы.

- Горячая кровь.

Этот низкий гулкий голос принадлежал Хендерсону.

Его руки крепко держали добычу.

Руки охватили шею Линдстрома в тот момент, когда Хендерсон произнес эти слова, руки чувствовали живое тепло, нащупывали вену. Хендерсон медленно опускал голову, все ближе и ближе к шее добычи; Линдстром начал дергаться в безнадежной попытке спастись, и руки теснее сомкнулись на его шее. Лицо добычи заливала багровая краска. Кровь приливает к лицу: это хорошо. Горячая кровь!

Хендерсон открыл рот. Он почувствовал, как обнажились его зубы. Зубы почти касались этой жирной шеи, и наконец…

- Стоп! Хватит с него!

Голос Шейлы - дуновение прохладного ветерка, и кровавый туман рассеялся. Ее пальцы сжимают руку. Хендерсон, словно выйдя из транса, резко поднял голову. Он отпустил Линдстрома; тот, как мешок, опустился на пол, раскрыв рот.

Глаза гостей были обращены к нему; челюсти отвисли, лица искажены гримасой боязливого любопытства.

Шейла шепнула:

- Браво! Он это заслужил, но ты напугал его до смерти!

Хендерсон с трудом взял себя в руки. Растянув губы в приятной улыбке, он повернулся к толпе.

- Леди и джентльмены, - объявил он, - это была небольшая демонстрация, чтобы вы могли убедиться в абсолютной справедливости утверждений нашего дорогого Маркуса. Я действительно вампир. Теперь, после такого предупреждения, я убежден, никому из собравшихся здесь больше не угрожает опасность. Если среда вас есть доктор, мы сможем организовать переливание крови для пострадавшего.

Выражение страха исчезало с лиц, кое-где раздался смех. Обычная нервная реакция, но постепенно истерическое хихиканье перешло в здоровый хохот. Хендерсону удалось обратить все в застольную шутку. И только в глазах Маркуса Линдстрома стоял панический ужас. Он знал правду.

Но тут в комнату влетел один из "заводил" и отвлек внимание гостей. Он спустился на улицу и позаимствовал фартук и кепку у мальчишки, продавца газет. Теперь, напялив их, он бегал по гостиной, размахивая стопкой газетных листов.

- Экстра! Экстра! Свежие новости! Страх и ужас в День Всех Святых! Экстра!

Смеющиеся гости расхватывали газеты. Какая-то женщина подошла к Шейле, девушка пошла с ней, ступая неуверенно, как во сне.

- Увидимся позже, - сказала она; ее взгляд словно воспламенил Хендерсона. И все же он до сих пор не мог забыть страшное ощущение, охватившее его, когда Линдстром беспомощно трепыхался в его руках. Почему он сделал это?

Он автоматически взял газету у орущего шутника. Псевдогазетчик кричал: "Страх и ужас в День Всех Святых". Что это?

Он вгляделся в листок бумаги. Читать было трудно: все расплывалось перед глазами.

Хендерсон отшатнулся от зажатой в пальцах газеты. Заголовок! Это действительно был экстренный выпуск. С растущим чувством безнадежного страха Хендерсон водил глазами по странице.

"Пожар в магазине маскарадных костюмов… чуть позже восьми часов вечера пожарных вызвали к магазину… огонь не смогли остановить… полностью сгорел… убытки оцениваются… странное обстоятельство: фамилия владельца Неизвестна… обнаружен скелет в…

- Нет! Не может быть - воскликнул Хендерсон.

Он внимательно еще и еще раз перечитал это место. В ящике с землей в подвале магазина обнаружен скелет. Нет, не в ящике - это был гроб. Два других гроба рядом были пусты. Скелет завернут в плащ, огонь не тронул его.

А в самом конце колонки были рассказы очевидцев, страшные заголовки к которым напечатаны жирным черным шрифтом. Соседи боялись этого места. Там жили в основном выходцы из Венгрии; ходили слухи о вампиризме, странных незнакомцах, посещавших магазин. Один из соседей утверждал, что там проходили тайные сборища членов какого-то страшного культа. Суеверные сплетни о предметах, продававшихся в магазине: любовные зелья, амулеты из неведомых краев, странная одежда, обладающая таинственными свойствами.

Странная одежда… вампиры… плащи - глаза, его глаза "Это подлинный плащ".

"Я собираюсь вскорости оставить это дело… Вам он принесет больше пользы".

Воспоминания вихрем пронеслись в голове Хендерсона. Он бросился из комнаты в прихожую, к большому зеркалу.

На мгновение он замер перед стеклом, затем вскинул руку, чтобы заслонить глаза, чтобы не видеть то, что бесстрастно показало ему зеркало, там не было его отражения.

Вампиры не отражаются в зеркале. Вот почему его вид пугал окружающих. Вот почему, когда он смотрел на плечи, шею человека, в нем пробуждались странные желания. Он чуть было не дал волю этим желаниям, когда схватил Линдстрома. Господи, что же делать?

Все это сотворил с ним плащ, непроницаемо-черный плащ, немного испачканный по краям. Земля, следы могильной земли. Когда холодный как лед темный плащ был на нем, он внушал ему ощущения подлинного вампира. Проклятый кусок ткани, в который некогда было завернуто тело живущего в смерти. Рыжеватое пятнышко на рукаве было засохшей кровью.

Кровь. Хорошо бы снова увидеть кровь, ощутить на языке теплоту струящегося жизнетворного красного ручейка. Нет! Это безумие. Он пьян, он просто спятил.

- Ага! Мой бледнолицый друг, вампир.

Рядом снова стояла Шейла. И частые удары сердца заглушили панический ужас. При виде ее сияющих глаз, жарких алых губ, приоткрытых в манящем ожидании, горячая волна желания затопила душу Хендерсона. Он взглянул на хрупкую белую шею, окаймленную переливающейся чернотой плаща, и другое, страшное желание опалило все его существо. Любовь, страсть и жажда.

Наверняка это отразилось в его глазах, но девушка не дрогнула. Она ответила взглядом, в котором горело то же пламя. Шейла любит его!