И вот теперь они готовы встретить вертолеты. Варгас стукнул по стойке. Еще текилы. Когда трактирщик подошел, полковник мощной рукой схватил его и подтащил поближе через стойку.

– Ты что-то долго копаешься, старик.

Трактирщик побелел. Стал совсем как гринго. Варгас улыбнулся. Да, теперь пусть прилетают вертолеты. И пусть приходит тот дьявол в шпорах.

Гринго всегда были слишком мягкотелыми. Здесь их слабое место. Они не в состоянии понять, какой суровой страной стала Мексика.

Они слишком уважительно относились к смерти.

– Ваш агент, – заметил японец, – похоже, обеспокоен появлением нового командира американцев. Более того, он явно напуган.

– Луис? Напуган? Из-за какого-то поганого гринго? – Варгас покрутил головой, как бы умиляясь абсурдности такого заявления, хотя отлично знал, что так оно и есть и что некоторые вещи бывают настолько очевидны, что не требуют никакого перевода. – Морита, ты не знаешь, как мы здесь делаем дела. Ты не знаешь, как мексиканцы живут, как у нас работает голова. Мы – эмоциональный народ, дружище. Луис просто-напросто устал с дороги. И он рад встрече со своими братьями. Но он не испуган. Нет, такого не может быть. Мы с ним воевали вместе со времени битвы при Закатекасе. Я своими собственными глазами видел, как он голыми руками убил полдюжины сукиных сынов монтеррейцев. – Варгас помолчал, давая собеседнику возможность переварить информацию. На самом деле единственный случай, когда разведчик у него на глазах убил человека голыми руками был тогда, когда тот задушил пленного.

– Возможно, – сказал японец, – нам следует усилить оборонительные порядки. Возьмем, например, ваших часовых. Я заметил, что у некоторых позиций узкий сектор обстрела. Защита вашего штаба должна быть организована лучше.

Варгас подтянул брюки и поправил свой драгоценный пояс.

– Морита, ты слишком много суетишься. Я знаю мою страну. Я воюю здесь уже шесть лет. И я пока еще жив.

Где-то за окном один из его людей включил радио. Веселое пение трубы настойчиво звало куда-то, скорее всего, поближе к женщине. В темноте раздался смех, второй голос ответил обычным ругательством.

– К тому же, – продолжил Варгас, – сюда никто не заберется, приятель. Бесполезно. Чтобы одолеть эту дерьмовую дорогу, нужен здоровенный грузовик. А он так ревет, что мы услышим его издалека. И увидим намного раньше, чем они заметят нас. Единственный другой путь – тащиться напрямик через горы, где тебя достанут если не гремучие змеи, так солнце.

– Они всегда могут организовать атаку с воздуха, – напомнил Морита.

– Да. Но тут в игру вступаешь ты со своими сраными ракетами. Во-первых, им надо нас найти. Потом пробиться сквозь ракеты. Верно? И даже если они высадят здесь всю американскую армию, мы их просто перестреляем, как собак. – Варгас с улыбкой превосходства поглядел на советника. – Вот ты сам, хотел бы ты сесть здесь на вертолете?

– Нет, – признался японец.

– Так о чем же ты беспокоишься, друг? – воскликнул Варгас, радуясь, что успокоил сам себя. – Кроме того, долго мы тут не засидимся.

Откуда-то издалека донесся глухой вибрирующий звук. Очарование безмолвной ночи растаяло, как дым. Варгас с проклятиями бросился вон из комнаты.

– Ведь тысячу раз говорил этим охламонам: не включайте больше генераторы. У нас…

Он уже достиг двери, занавешенной старым одеялом. Шум стал гораздо сильнее и уже не напоминал знакомое урчание генератора.

– Боже милосердный! – вырвалось у Варгаса. Он повернулся и недоуменно уставился на японца.

Лицо Мориты в точности отражало те же чувства, которые охватили полковника.

– Вертолеты, – полушепотом произнес советник.

Варгас выхватил пистолет и выстрелил в темноту.

– Подъем, сукины дети, – взревел он, громыхая сапогами по улице. – Гринго! Чертовы гринго!

Морита побежал по пыльной улице к ближайшему зенитному посту. Теперь уже двигатели вертолетов гремели подобно грому. Казалось, что несколько сотен их кружит вокруг плато, огибая гору. По всей деревне партизаны открыли огонь из автоматов по ревущим призракам.

Варгас бросился к ближайшей куче стрелков и отпустил тяжелую затрещину первому из тех, кто подвернулся под руку.

– Куда ты стреляешь, кретин безмозглый? Ты же ни черта не видишь!

– В гринго, – ответил тот.

– Побереги пули, черт возьми. Подожди, пока хоть что-нибудь увидишь. Все – по местам.

Люди спешно разбежались, и Варгас рысью припустился вслед за японским советником.

Взлетали ракеты, освещая широкий луг между деревней и низким гребнем горы на западе – единственный участок, пригодный для посадки вертолетов. Пулемет дал очередь, проверяя зону обстрела.

Вертолеты все не показывались. Они оставались рядом, но все же за пределами освещенного ракетами круга. Оглушительно грохотали двигатели. Американцы подлетели вплотную, но никак не делали последнего шага. Они все кружили и кружили вокруг ближайших вершин.

Варгасу вдруг показалось, что враг исполняет какой-то безумный военный танец.

Он добрался до первой переносной зенитной установки как раз тогда, когда стрелок запустил ракету, прочертившую в небе огненный след.

– Не стрелять! – по-английски завопил на солдата Морита. В неверном свете вспышек он размахивал ручным радаром. – Я же говорил тебе не стрелять, идиот. Они вне пределов досягаемости.

Втроем они следили за полетом ракеты. Она достигла максимальной дальности полета, не найдя цели, и включился механизм самоликвидации.

– Положи пусковое устройство на землю, – потребовал Морита.

Даже при плохом освещении Варгас видел, что стрелок решил просто не обращать внимания на японца. Да и в любом случае, он не понимал английского языка Мориты.

На другом конце деревни в небо взлетела еще одна ракета.

– Полковник Варгас, – сказал Морита голосом, в котором не звучало должного уважения, – прикажите своим людям прекратить огонь. Вертолеты все еще находятся вне пределов досягаемости. – Японец старался перекричать царивший вокруг хаос и шум, и от его презрительного тона кровь прилила к щекам Варгаса. – Нельзя тратить ракеты впустую.

Мексиканец не торопился соглашаться с советником. Да, ракеты действительно приходилось доставлять контрабандными путями, которые становились все длиннее и длиннее, и в конце концов на ослах поднимать в горы. И это было действительно великолепное оружие, с таким можно поставить гринго на место. Но, с другой стороны, Морита явно не понимал психологию боя. Варгас не возражал против того, чтобы потратить еще несколько драгоценных ракет, лишь бы произвести эффект, чтобы держать американцев на расстоянии. Он знал, что те панически боятся чрезмерных потерь, и надеялся, что даже сейчас сможет отпугнуть их. А утром его отряд переберется в другое укрытие.

Вдруг рев двигателей усилился, как будто вертолеты направились наконец к деревне.

– Огонь! – скомандовал Варгас. – Огонь!

– Мне сначала надо зарядить это говно, мой полковник. Трудно в темноте.

– Морита, – рявкнул Варгас, вырвав оружие из рук солдата. – Возьми ее и стреляй сам.

– Они все еще далеко, – отозвался Морита голосом, в котором звучало все охватившее его напряжение и огорчение. – Вертолеты всегда звучат громче по ночам. Да еще и эхо из ущелий. Я ничего не могу поделать, пока они не подлетят поближе.

– Что за ерунду ты несешь! – взорвался мексиканец. – Может, прикажете мне камни швырять в гринго?

Еще одна ракета молнией взлетела в небо с противоположной стороны деревни.

– Бесполезно, – воскликнул Морита. – Они стреляют впустую.

– Ты ни черта не понимаешь! – заорал Варгас на японца. – Почему, по-твоему, чертовы гринго еще не высадились? Боятся ракет, приятель.

Действительно, складывалось впечатление, что американцы опасались японского оружия.

Час за часом вертолеты кружили вокруг деревни, то приближаясь, то удаляясь. Но они всегда держались на безопасном расстоянии. «Трусы, – решил Варгас. – Что ни говори, а гринго всегда можно прижать. Они ожидают, что их машины все сделают за них. Но стоит приблизиться к ним с ножом в руке – и вот они уже наложили в штаны».