Еще удельные князья снаряжали в сузёмок ватаги охотников за пушным зверем — белкой, горностаем, соболем, бобром — и за ловчей птицей. В глубине болот и озер лежит железная руда; ее с древних времен добывали саами и карелы. А из двухстворчатых раковин, которые собирали со дна быстрых речек, извлекали жемчуг — на девичьи головные уборы.

К концу семнадцатого столетия в сузёмок побежали раскольники. Забираясь в «лешачьи места», они складывали из сырых бревен зимушки и жили под страхом, что придется бежать еще дальше. А если бежать, казалось, было больше некуда, люди эти предавали себя «огненному крещению» — тысячи раскольников приняли огненную смерть в сузёмке[41].

Одна из таких зимушек стояла на безымянной речке. Низкий сруб ее замшел и был покрыт дерном. Говорили, что много лет назад здесь скрывался бежавший из Москвы раскольник. Перед смертью он выдолбил колоду и лег в нее. Случайно забредшие люди нашли высохший труп; они закопали его в колоде у зимушки и поставили над могилой восьмиконечный, раскольничий, крест.

После этого зимушка долго пустовала. Только в самое последнее время около нее устроили поварню: два кола с перекладиной, под которой разводили огонь. Дикие звери встревожились: медведица подальше увела своего медвежонка, а лоси больше не приходили чесать бока о выступающие бревна зимушки.

Поселившийся в зимушке человек сам походил на зверя: даже лицо его обросло волосами. Это был Коротконогий. Андрей Денисов не мог держать его в обители на Выге, куда Коротконогий явился вместе со старцем Пахомием и сумским приказчиком. Пришлось ему жить на безымянной речке.

Но в одиночестве Коротконогий оставался недолго: с западной стороны пришел человек в оленьей парке. От широкоскулых саами и карел он отличался тонкими чертами лица. Коротконогий не знал, откуда и зачем пришел этот человек. В сузёмке были рады каждому, и они стали жить вместе.

Коротконогий сидел у огня, вырезая из куска дерева человеческую фигурку. Работа ему нравилась; отставляя фигурку, он сам удивлялся, как это у него так хорошо получается.

В это же время человек в оленьей парке медленно двигался по берегу, держа в руках длинное удилище. Он шел против течения, волоча блесну по порогу.

Неожиданно у речки увидели третьего человека. Явился он с восточной стороны. Поравнявшись с зимушкой, пришедший трижды перекрестился на могилу, сказал что-то изумленно посмотревшему на него Коротконогому и направился к рыбаку; Коротконогий видел его в первый раз.

Встретились человек в оленьей парке и пришедший с востока так, словно они только что расстались. Их внимание было обращено на рыбу, схватившую блесну. Им удалось подвести рыбу к берегу, но здесь, взметнувшись, она снова ушла на середину порога; леса при этом натянулась, согнув до предела удилище.

Пришедший поднял с земли острогу; когда рыба вновь оказалась у берега, он воткнул ей в спину зубья, и рыбу быстро вытащили из воды; размером она была в половину человеческого роста, имела пятнистую кожу, загнутую крючком нижнюю челюсть и мясо красного цвета.

Отдав добычу Коротконогому, который радостно при этом замычал, оба уселись под крестом. Прибывший с востока начал так; «Господин Патвард передает...»

Дальше шло сообщение, что русский царь Петр высадился у Нюхотской Волостки, вытащив на берег два малых фрегата, которые поставил на салазки (были приведены точные размеры и осадка фрегатов), после чего царь двинулся с войском, пушками и всевозможными припасами на юг, в сторону Онежского озера (были приведены подробные данные о количестве солдат, пушках, порохе, ядрах, продовольствии), не было забыто и о тех, кто сопровождал царя. Говорили они на языке, которого Коротконогий не понимал.

Человек в оленьей парке слово в слово повторил сказанное, — у него была прекрасная память. Вскоре Коротконогий приготовил уху, и все трое поели. Затем человек в оленьей парке собрался в путь; человек, пришедший с востока, пошел его провожать.

Расставаясь, человек в парке сказал: «Следующий наш человек в Повенецком Рядке, на Онежском озере» — и объяснил, как его отыскать. А в заключение добавил: «В том, что передал господин Патвард, имеется одно упущение: господин Патвард не говорит, что задумал царь Петр, куда и зачем он ведет свое войско. Наш человек в Повенецком Рядке должен знать это; так и сообщите господину Патварду».

Человек в парке ушел в западном направлении, а пришедший с востока — туда, откуда явился. Коротконогий, на некоторое время снова остался в одиночестве.

Ночь прошла. Андрей Денисов не ложился, продолжая ходить из угла в угол: главарь выговских раскольников был встревожен.

Горница, где он находился, была уставлена полками с книгами в тяжелых переплетах и с иконами старого письма в углу. Эта горница помещалась в верхней части высокой и узкой избы, воздвигнутой в самой середине обители. Избу со всех сторон окружали хозяйственные постройки и кельи раскольников.

В Выгорецкую обитель Андрей Денисов пришел десять лет назад; тогда это был еще небольшой скит, основанный одним из первых раскольников — Даниилом Викулиным. Предками Денисова были новгородские князья, чей род захирел еще в начале прошедшего столетия. Уйдя на север, они поселились в Повенецком Рядке на Онежском озере; отсюда Андрей Денисов в семнадцатилетнем возрасте и убежал от родителей в скит на Выге. Здесь он сумел с пользой применить свою предприимчивость. Когда это ему понадобилось, он призвал на подмогу брата Семена и сестру Соломонию, и они уже через несколько лет «подняли на Выге большое хозяйство». Даже «зяблые годы», когда вымерзло все посеянное жито, не сгубили обитель: Денисовы послали ходоков к раскольникам в другие части государства, и выговцам была оказана помощь. Вскоре братья Денисовы стали на севере признанными главарями раскольников.

Андрей Денисов был встревожен не столько вестью о приближении царева войска, сколько тем, что раскольники; считавшие Петра антихристом, начали готовиться к «огненному крещению». Андрей Денисов был противником самосожжения. В прежние годы, когда ждали «конца мира», самосожжение, считал он, еще можно было оправдать. Но конец мира не пришел, а раскольникам нужно было есть, пить, одеваться и обуваться, а также заботиться о распространении своего вероучения. На этом и выросла Выгорецкая обитель. Даже царь, занятый другими заботами, казалось, забыл про скрывшихся в сузёмке раскольников, — он только обложил их, как и раскольников в других местах, двойной подушной податью.

Вновь начал ратовать за огненное крещение старец Пахомий, бежавший из Соловецкого монастыря. Андрей Денисов не хотел пускать помешанного старца в обитель. Но этого потребовал Даниил Викулин, еще с отроческих лет друживший с Пахомием, — волю основателя обители Денисов должен был тогда уважать.

Андрей Денисов распахнул слюдяное окно. Он не услышал привычного делового шума обители: громыхания жерновов, стука валков, обрабатывавших кожи, звонкого грохота из кузницы, бренчания ведер на скотном дворе, — только уныло мычали коровы, оставшиеся в это утро неподоенными. Денисов знал, что раскольники, собираясь по кельям, забыли все мирские дела и толкуют о «пришествии антихриста».

В горницу вошли брат Семен и сестра Соломония. Двое келейников привели под руки престарелого Даниила Викулина. Помолившись на иконы, все расселись на скамейках вдоль стен.

Брат и сестра пожаловались, что нарушен строгий устав обители: побросав все дела, люди не слушают ничьих увещеваний и готовы предать себя «огненному крещению». И всему виной, объяснили они, — старец Пахомий.

Это услышал и Даниил Викулин. Теперь он понял, что пускать в обитель Пахомия не следовало — безумный старец может погубить все, что было достигнуто годами труда и лишений. Не зная, что дальше делать, Даниил Викулин опустил седую голову на руки, — пусть Денисовы поступают теперь, как сами считают нужным.