Стоя у камина, Бетси Шепард-Вудбери, занимавшая гостей, приметила высокого незнакомого мужчину в углу.

Возможно, тоже пожарник. Вся повадка и манера держаться подтверждали ее догадку: худощавый, прекрасно сложенный, проницательные, настороженные глаза профессионала. Пожалуй, красивым его не назовешь. Ему явно не по себе среди множества незнакомых людей. Одет со вкусом: в голубой модный блейзер и серые брюки. Галстука нет. Даже скрытая просторной одеждой, прорисовывается его атлетическая широкоплечая фигура.

Инстинктивно она поискала взглядом, нет ли рядом с незнакомцем женщины, но скорее всего он один. Неженатый мужчина в Грэнтли?! Невероятно!

Бетси не искала нового спутника жизни, подобно ее лучшей подруге Джен. Не была она и холодной амазонкой, как приятельница Фреда.

Она обожала своего супруга и была счастлива с ним в течение всех двадцати лет, которые они прожили вместе. Иногда в его отсутствие ей до боли недоставало обаятельной улыбки и раскатистого смеха мужа. Однако почти три года вдовства сделали свое дело. Чтобы преодолеть тяжесть одиночества, иногда она ходила на свидания с приятелями, интеллигентными мужчинами, на которых можно положиться.

Но «чужеземец» отличался от всех. Что-то в нем есть завораживающее, заставляющее испытывать напряжение во всем теле, а сердце биться сильнее. Стоит лишь взглянуть на него, как становится особенно тревожно на душе, словно первородный защитный инстинкт подсказывает: пока не поздно — береги себя!

Однако, красавица, видно, засиделась во вдовах, подумала Бетси, раз тебя взволновал мужчина только потому, что у него печальные глаза и атлетическое сложение.

На следующей неделе она обязательно устроит себе небольшой праздник и отправится порыбачить, решила Бетси, — это лучшее лекарство от любого наваждения. Она одарила гостей радушной улыбкой и оставила их.

Джон научился быть терпеливым. Он и сейчас терпеливо ждал, прислонившись к стене, засунув руку в карман. Джон, не веря своим глазам, наблюдал, как она пробиралась между приглашенными, направляясь прямо к нему.

Кто бы ни взглянул на Джона в тот момент, никогда не подумал бы, что внутри у него все горят и содрогается от страшного волнения, а мощную спину свело, словно в судороге. Он чувствовал себя как подсудимый перед вынесением окончательного приговора. Только в этом необычном судебном процессе и судья, и присяжные, и прокурор — Бетси в трех ипостасях — маленькое, хрупкое существо, облаченное в блестящий шелк.

Джон провожал ее долгим восхищенным взглядом, пока она шла через всю комнату. — Здравствуйте, я — Бетси Шепард-Вудбери, племянница Майка, — сказав это, она протянула ему свою тонкую руку.

Она была бледна, и слегка тронутые тушью ресницы не могли скрыть покрасневших глаз. Однако озарившая лицо улыбка осталась прежней — сияющей, победоносной. Теперь Джон как следует разглядел Бетси: ее лицо оказалось еще бледнее, чем было в церкви, губы плотно сжаты, хотя в них и затаилась улыбка. Она глядела на него с откровенным любопытством и вместе с тем чуть раздосадованно, ибо никак не могла вспомнить, откуда ей знакомы эти черты.

— Добрый вечер, Бетси, — промолвил Джон, пожимая ее задрожавшую вдруг ладонь.

Бетси как зачарованная смотрела на золотую цепочку у него на запястье. Украшение до странности напоминало тонкий браслет, который Джон преподнес Бетси на Рождество в год ее шестнадцатилетия. Подарок она потом вернула Джону вместе с тремя его письмами.

Невозможно, чтобы это был тот самый браслет, подумала Бетси. Ее рука все еще оставалась в его ладони. Неужели это он — ее первая любовь? Но даже у самонадеянного Джона вряд ли хватило бы смелости вновь появиться в этих местах. Особенно сегодня вечером. Однако его трагические глаза, сурово нахмуренные брови, прерывающийся, чуть хрипловатый и такой знакомый голос… Последние сомнения рассеялись…

— Джон?!

Не в силах произнести ни слова, он кивнул. Но через секунду попытался отделаться шуткой, которая не очень-то ему удалась.

— Обычно в подобных непредвиденных случаях я говорю что-нибудь вроде: «Давненько мы не виделись!»

Бетси высвободила руку, но взгляд был все еще прикован к нему.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она так, словно они только вчера расстались.

Ее спокойствие поразило Джона. Раньше Бетси совсем не умела скрывать свои чувства.

— Пришел проститься со старым другом.

— Ты и Майк никогда не были друзьями, особенно после того, что ты совершил много лет назад.

— Прости, но Майк не был столь злопамятен, как ты.

Бетси гордо вздернула голову, ее глаза потемнели.

— Думаю, у меня есть право на такое утверждение, согласись! Ведь это ты убил моего отца.

Глаза Джона наполнились гневом, казалось, что вот-вот разразится гром и засверкают молнии. Стало жутко, по спине побежали предательские мурашки.

— Я надеялся, что мы оставим прошлое в покое и поговорим о Майке. Мне будет тяжело без него.

Бетси покачнулась от негодования, и шелк ее длинного траурного наряда как-то угрожающе зашуршал.

— Мне тоже, Джон. Так же тяжко я тосковала по своему отцу все эти долгие годы.

Джон заметил, что они начинают привлекать внимание гостей, и понизил голос.

— Что ты хочешь услышать от меня, Бетси? Что я глубоко сожалею? Я уже говорил об этом на все лады.

— Твое глубокое сожаление, к несчастью, не подарит моим девочкам любви их славного деда, не так ли?

Тот, кто не знал как следует Джона, вряд ли заметил бы, что веки его слегка прищурились и золотые искорки в темно-карих глазах, загоревшиеся от счастья видеть Бетси, угасли.

— Трагедия разыгралась двадцать лет назад, Бетси. Все вокруг меняется, люди становятся другими. Иногда у них даже возникает чувство, называемое состраданием. Им обладал Майк. И Пат тоже. Но они тогда уже знали, на что обречен человек, невольно совершивший роковую ошибку, и со мной произошло именно это, Бетси. Глупая, бессмысленная, трагическая ошибка. Но ты, вероятно, не захочешь понять меня. Теперь сам удивляюсь, почему я был уверен, что ты способна великодушно разобраться в драме, искалечившей и мою жизнь тоже.

Он низко склонил голову, прощаясь навсегда, не оглянувшись, исчез в дверях. Прочь из дома, где на него смотрят как на прокаженного!

Бетси стояла в дверном проеме, наблюдая, как последние гости разъезжались по домам. Она медленно закрыла огромную дверь, затем обессиленно прислонилась к ней. О боже, как я бесконечно устала, подумала Бетси.

— Все разъехались, милая?

Голос тетки заставил ее очнуться, она почти заснула, притулившись у двери.

— Да, все, — откликнулась она, направляясь через холл к ярко освещенной уютной кухне.

Бриджет О'Холлоран-Клэнси так и не вышла замуж. В молодые годы у нее на руках остались семь братьев и одна сестра — впоследствии мать Бетси. Бриджет некогда было присматриваться к мужчинам. Теперь в свои шестьдесят семь лет, отработав сорок лет учительницей в школе, она взяла на себя заботы о племяннице и ее девочках.

Бриджет посмотрела в измученное лицо Бетси и достала с верхней полки шкафа припрятанную там за банкой кофе бутылку грушевого виски.

— Получились поминки, достойные твоего дяди, дорогая!

— Надеюсь. — Бетси опустилась в кресло и сбросила свои туфли-лодочки.

— Устала?

— Безумно.

— Если сказать откровенно, Бетси, то иногда я сожалею, что ты посвятила себя брошенным детям. Кто ничего не знает, тот вправе подумать, будто Пруденс и Роза Ли твои родные дочери, а ведь ты растишь двух подобранных на улице девочек.

— Но тетя, теперь они — мои собственные. Во всяком случае, пока остаются здесь.

Тетушка разлила виски в две стопочки — сначала понемногу, затем смерила на глаз и добавила еще.

— Я тебе уже говорила и скажу еще раз, — произнесла тетушка, подвигая кресло и устраивая свое сухонькое, как тростинка, тело на подушке из пестрой домотканой материи. — Ты взвалила слишком большой груз на свои плечи.