– Противник. Они собираются прижать нас здесь. Мы можем либо прорываться из крепости через плац, либо… подождать.

– Я предлагаю подождать, по крайней мере, пока мы не выясним, сколько их там. Иначе нас всех перебьют на открытом пространстве, – испуганно сказал капитан Прадал. Остальные выразили согласие.

– Хорошо. Селемина, Прадал, прикрывайте это окно. Сильверстайн, за мной, – приказал Росс, перебираясь через перевернутые койки. Он быстро оглядел возможные точки входа в казарму. Кроме основной двери и центрального окна на внутренний двор здесь не было  других входов.

Они сидели в напряженной тишине, глаза насторожены, челюсти сжаты. Росс не сводил взгляда с двери. Это была тонкая металлическая дверь, настолько искореженная и издырявленная пулями, что ее невозможно было закрыть. Она висела открытая, покосившись на петлях, и Росс ждал, когда в ней мелькнет хоть какой‑то признак движения. Слева от него сидел Сильверстайн, положив снайперскую винтовку на чемодан. Дыхание охотника было спокойным, он замедлил свой пульс и расслабил мышцы. Иногда он поглядывал в прицел снайперской винтовки, на секунду закрывая глаза и снова открывая, чтобы проверить настройку. Россу хотелось бы чувствовать себя так же спокойно.

– Слышите? – прошептала Селемина. Ее голос показался таким громким, что Росс вздрогнул.

Вскоре они тоже услышали шаркающие звуки шагов по грязному полу. Сначала они были едва слышны, но становились все громче. Кто‑то бежал к казарме. И явно не один.

Вдруг дверь дернулась. Палец Росса скользнул на спусковой крючок пистолета. Инквизитор поднял оружие, держа его обеими руками. В дверном проеме возник силуэт, темный на фоне солнечного света. Росс прицелился в него, мозг уже отдал приказ руке нажать на спуск…

– Не стрелять! Не стрелять! – закричал Сильверстайн. И в ту же секунду охотник инстинктивно выстрелил. В последний момент он успел изменить положение винтовки, и пуля ушла в потолок. Грохот выстрела был оглушительным.

Росс застыл в замешательстве. Его плазменный пистолет дрогнул в руке. Вздохнув, инквизитор остановился, вглядываясь в силуэт в дверях. Его глаза привыкли к свету, и он, наконец, смог разглядеть фигуру в дверном проеме. Это был кантиканский солдат.

Гвардеец изумленно смотрел на них, стоя в дверях. Росс подумал, что сейчас, наверное, на их лицах одинаково потрясенное выражение. Солдату было не больше 17‑18 лет; он был еще не настолько взрослым, чтобы у него начала расти борода. Его форма была грязной и изорванной, один рукав коричневого фетрового мундира был оторван, а на серых бриджах не было обмоток. Судя по поясу со знаками различия, Росс заметил, что этот гвардеец был в звании капрала.

– Мы свои, – наконец произнес молодой гвардеец, опустив кантиканский лазган. Позади него появилось еще несколько солдат в кантиканской форме, таких же грязных и усталых. Другой кантиканец отодвинул в сторону молодого капрала. Этот гвардеец был гораздо старше, с густыми усами. На его поясе были знаки различия старшего сержанта. Он смотрел на Росса, не зная, что следует делать в такой ситуации, пока не заметил на левом наплечнике Росса эмблему Инквизиции. Увидев ее, сержант облегченно вздохнул.

– Слава Императору. Вы инквизиторы, – прошептал он.

Росс спрятал пистолет в кобуру и поднялся в полный рост. Он выглядел весьма впечатляюще и был более чем на голову выше всех кантиканцев. Несколько солдат даже отступили на шаг или два.

– Я инквизитор Ободайя Росс из Ордо Еретикус. Это моя команда, – сказал Росс. Краем глаза он заметил, что Сильверстайн и Прадал не опустили оружия. Учитывая обстоятельства, это была разумная предосторожность.

– Сержант Тал Асинграй, Кантиканский 6/6‑й пехотный полк.

Капитан Прадал поднялся со своей позиции у окна.

– Сержант, вы дезертиры? – спросил он, сжимая в руках лазган.

Сержант заметно напрягся.

– Нет, сэр. Мы продолжаем сражаться.

– Сражаться? Кантика пала, – мрачно заметил Прадал.

– Да, Кантика пала. Но некоторые из нас еще сражаются. В подземельях под городами создаются ячейки сопротивления. Мы немного можем сделать, но делаем то, что можем, – ответил сержант.

Реакция капитана Прадала была неожиданной. Он бросил лазган, оставив его висеть на ремне, и крепко обнял старого солдата. Росс мог только предположить, что чувствует капитан, узнав, что его родина не погибла, что его народ все еще сражается. Возможно, у них еще был шанс.

Кантиканцы, вошедшие в казарму, пожимали руку капитану и называли свои имена. Для офицера было необычно так по‑товарищески вести себя с нижними чинами, но и ситуация не была обычной. Росс подождал, пока выражения радости немного утихнут, прежде чем заговорил.

– Господа, это первые хорошие новости, которые я слышал за несколько недель. Но войска Великого Врага полностью контролируют поверхность планеты?

Сержант Асинграй бросил взгляд на внутренний двор, где на стенах висели трупы солдат гарнизона, и дальше, в сторону города, которым сейчас владел враг.

– Здесь не безопасно. Пойдем с нами в подземелья. Мы сможем поговорить там.

ГЛАВА 4

КОГДА люди колонизировали Миры Медины много тысяч лет назад, на засушливых равнинах они воздвигли большие города. Это были древние строения из глины и известняка, образовавшегося из морских раковин давно вымерших обитателей океана. В течение столетий города постепенно разрушались от пыльных бурь и беспощадного солнца, пока на скелетах старых городов не начинали строиться новые. Этот естественный цикл продолжался тысячелетия, пласт за пластом построек, города не только расширялись, но и росли вверх, а под ними образовались обширные подземелья, многоэтажные лабиринты древних строений, достигавшие пяти километров в глубину.

Там, в четырех километрах под поверхностью Верхнего Бураганда, инквизитор Росс встретился с бойцами имперского сопротивления. В глубинах подземного лабиринта, по которому они шли, строения были такими древними, что срослись с природным камнем. Заросли плесени в глубине становились все больше и гуще.

Росс освещал путь тусклым голубым сиянием включенной силовой перчатки. На одной ступеньке Росс споткнулся и нечаянно ударил силовой перчаткой по стене из тесаного камня, пробив ее. За стеной оказался дом, в который люди не заходили как минимум семь тысяч лет. Дом был пуст, в нем остались лишь маленькие предметы повседневного быта, которые лежали нетронутыми все эти тысячелетия под слоями пыли и белой плесени – керамические вазы и тарелки, рассыпающиеся остатки украшенной медью кровати, бирюзовые от патины. Внимание Росса привлекло священное изображение аквилы на дальней стене. Стилизованный двуглавый орел из черного камня покоился внутри киота из пористого, осыпающегося хлопьями дерева.

Россу хотелось очистить аквилу от паутины и плесени, но, подумав, он решил не делать этого. Если что‑то покоилось в таком виде уже тысячелетия, не ему нарушать его покой.

После двух часов спуска по лабиринту во тьме и пыли, Росс подумал, что они наконец‑то пришли. Он увидел пласт древних построек, которые, разрушаясь, образовали что‑то вроде ущелья около 250 метров длиной. Уступы ущелья были усыпаны зданиями, такими старыми и окаменевшими, что они срослись с поверхностью планеты, образовав ячеистую сеть пещер. Над головой, опираясь на каменные колонны, покоился другой пласт руин, словно свод собора. Когда инквизитор и его спутники вошли в это подземное ущелье, Росс скорее почувствовал по запаху, чем увидел, признаки устроенного здесь лагеря. Он чувствовал запах варящейся похлебки, химического топлива для костров и человеческих тел.

– Это здесь, – сказал сержант Асинграй, указав на каменные жилища.

Судя по количеству костров и собравшихся здесь беженцев, Росс предположил, что в этом небольшом подземном поселении нашли убежище более тысячи человек. Мужчины, женщины и дети дрожали от подземного холода, кутаясь в лохмотья и одеяла, их лица были истощены от голода. У старой малокалиберной автопушки за бруствером из мешков с песком сидел кантиканский гвардеец. Эта огневая точка, защищавшая вход в устье ущелья, была единственным укрепленным пунктом в лагере.