Тусклый серый свет едва пробивался через оконце. Глянув в его сторону, Эми испуганно вскрикнула и снова закрыла глаза. Через минуту открыла их и, повинуясь пристальному взгляду Филиппа, теснее прижалась к нему. Сразу все вспомнилось — каждая деталь. Она с вечера в объятиях Филиппа, и так хочется остаться в них навсегда. Похоже, супруг понял, отчего глаза ее заволокла печаль.

— Все в порядке, — нежно и тихо произнес он, убирая растрепавшиеся пряди волос с ее щек.

Эми была тронута его вниманием и лаской.

— Все прекрасно, ты со мной, — сказала она.

— Я рад, — отозвался Филипп, и губы его дрогнули. — Для меня тоже все чудесно. Теперь, надеюсь, я абсолютно прощен?

— Мне кажется, я ответила на этот вопрос сегодня ночью. — Эми отвела глаза в сторону.

— Да, ты с удовольствием занималась любовью, — произнес он, расплывшись в улыбке.

Веселое настроение мужа ободрило ее.

— Мне очень хотелось, чтобы ты простил вчерашнюю пощечину…

— Ну, что было, то было. А ты? Простила ли тот грубый поцелуй?

Эми затаила дыхание и осторожно скосила глаза в сторону мужа. В его взгляде она увидела скрытую нежность и застенчивость.

— Честно говоря, я уже совсем забыла об этом. Но если не сумела доказать, что простила, то прими во внимание: мне ведь не приходилось раньше заниматься такого рода доказательствами.

— Все, что ты делаешь, ты делаешь красиво и со вкусом.

Он был доволен и счастлив. Его чувства передались Эми, и она, расхрабрившись, отбросила свою стеснительность.

— И как же?

Филипп откинул грубые одеяла и в восхищении разглядывал совершенные линии женского тела.

— Вкус чувствуется во всем: в том, как ты двигаешься, как говоришь, а иногда в том, как молчишь. И то, что ты скрываешь, я могу прочитать по твоим глазам.

Она забавно сморщила носик.

— Такое впечатление, будто тебе нравится узнавать скрытое по глазам.

— А что? В этом есть своя привлекательность. Но особая прелесть в том, что ты лежишь сейчас рядом со мной, в чем мать родила. Поверь, прекраснее юного женского тела для мужчины ничего нет, — сказал он самым серьезным тоном, но глаза его светились озорством.

Эми вспыхнула и тихо засмеялась.

— Могу довести до твоего сведения и женскую точку зрения: ты тоже весьма и весьма привлекателен.

— Продолжай.

Ее губы дрогнули, руки крепче сомкнулись за его спиной.

— Хочешь подробности? Ты высокий, красивый темноволосый мужчина. Разве ты забыл, я уже говорила тебе это сегодня ночью. Иногда бываешь на редкость милым, особенно когда не злишься на меня и не выглядишь холодным и чужим, сказала она задорно. — А вообще, дайка мне подумать.

Эми нежно поцеловала влажные чувственные губы мужа.

— Ну-ка, посмотрим, что в этом лице привлекательного!

— Ого, ты быстро преуспеваешь, моя дорогая и способная ученица!

— У меня не могло быть лучшего учителя, чем ты, Филипп. Хочешь, чтобы мы снова занялись любовью? Это было бы замечательно… Что-то случилось? — спросила она, заметив, что Филипп, чуть отодвинувшись, приподнялся.

— Хотел бы и сам продолжить эти занятия. Но, по-моему, наши спасители уже близко, мне почудился шум моторной лодки.

Прислушавшись, она резко села.

— Да, ты прав!

— Но это не повод для тревоги, дорогая, хотя жаль, что они объявились так чудовищно рано.

Эми начала выбираться из-под одеял.

— Филипп, поскорее оденься.

Она собрала одежду, которая сушилась возле печки, и протянула мужу.

— Надеюсь, здесь все, что нужно.

Он сел на матрасе, чувствуя себя совершенно спокойным.

— Спасибо, дорогая, и не волнуйся. Никто тебя не осудит, если застанет в постели с собственным мужем.

Эми бросила на него умоляющий взгляд.

— Я знаю, но…

— Но? На всякий случай?

Муж откинул одеяло, надел рубашку и встал. Когда он стоял посреди комнаты, Эми показалось, что хижина вдруг уменьшилась.

— Конечно, в этом нет ничего особенного, я согласна с тобой, и все же…

— Но все-таки чопорная леди, которая живет внутри тебя, выступает с протестом против нарушения правил приличия, — важно продекламировал Филипп и поймал ее руку.

Прикосновение длилось недолго, но и его было достаточно, чтобы Эми тут же забыла все на свете, глядя на такое родное осунувшееся лицо и растрепанные волосы. На какое-то время она словно бы исчезла, существовал только любимый человек. Сейчас он выглядел моложе своих лет, и ей это нравилось.

— О чем задумалась, дорогая? — вывел ее из задумчивости голос мужа.

— Ой, прости, я собиралась что-то сказать тебе и забыла что.

— Ничего, — весело ответил он. — Я напомню: тебя могли застать в постели со мной, и ты была этим озабочена.

— М-да, — созналась она, пытаясь привести себя в порядок и поменьше любоваться мужем. — Но не все женатые пары хотят, чтобы их заставали в постели.

— Согласен, — ответил Филипп, застегивая рубашку и натягивая измазанные брюки. — Но, уверен, существует немало людей, которые бы удивились, узнав, что мы и здесь занимались любовью.

Целая гамма чувств промелькнула в ее глазах, пока в них не сверкнули озорные огоньки.

— Я тоже уверена, но, по-моему, с такими скучными людьми не следует иметь ничего общего!

— Не смею возражать, — пробурчал он и с отвращением взглянул на свою мятую и грязную одежду. — Но люди все равно не перестанут удивляться.

— Я думаю, первой среди них будет Джун, — с уверенностью заключила Эми. — Если хочешь знать, Филипп, мне доставит исключительное удовольствие продемонстрировать ей кое-что.

Муж натягивал джемпер, и на секунду его лицо исчезло, а когда появилось, Эми увидела, как оно расплылось в улыбке.

— Но ты ведь горела желанием покинуть супружеское ложе!

Замечание супруга не смутило Эми, и она быстро ответила:

— Видишь ли, Филипп, одно дело, когда тебя застанут в постели, пусть с собственным мужем, абсолютно незнакомые люди, которым нет дела до нашего брака, и совершенно другое, когда это будет Джун — ей достаточно одного слова или взгляда, чтобы выстроить целую теорию относительно нашей семьи.

— Эми, — укоризненно рассмеялся Филипп. Он хотел еще что-то добавить, но, глянув в окошко, коротко бросил: — Они здесь.

Спасатели действительно приплыли, но привезли плохие новости. Под водой оказалась не только территория вокруг выгона на многие мили вокруг, наводнение угрожало даже поместью Старков.

— Пожалуйста, Филипп, я тоже хочу помочь!

— Эми…

— Ты будешь присматривать за мной, давать такие же указания, как и другим, а я обязуюсь выполнять их.

Он удивленно взглянул на жену.

— Это уже что-то новенькое, но все равно для меня ничего не меняет.

Она с нежностью положила руку ему на плечо, стараясь скрыть тревогу.

— Ну разреши, я очень люблю Далкейт, и сидеть сейчас в стороне, смотреть, что происходит вокруг, видеть, как подступает вода, — это выше моих сил. Ты же сам говорил, что нужна любая помощь.

— Я знаю, что ты любишь Далкейт, дорогая, но есть вещи, которые ты не сможешь сделать.

— Возможно, — согласилась она. — Но ведь кое в чем смогу и помочь. Пожалуйста, разреши быть с тобой.

Филипп колебался.

— Хорошо, — сдался он наконец. — Но должен тебя предупредить: не лезь, куда тебя не просят, будь осторожна и учти, что рядом будет человек, который приглядит за тобой. Никакого риска.

— Я буду осторожна, — послушно согласилась она.

Всю следующую неделю, пока наводнение не пошло на убыль, Эми провела в седле, наряду с мужчинами объезжая пастбища и перегоняя овец в безопасные места. Совершенно измученная, она поздно ложилась спать, не имея сил заняться собой, а взглянув в зеркало, увидела, как изменилась за это время. Филипп предупреждал, что будет тяжело, и оказался прав. Тем не менее сдаваться, отступать она не хотела. И ни о чем не жалела.

Однажды муж, который разрывался между поместьем жены и собственным хозяйством, столкнулся с ней на одном из пастбищ и задержался, чтобы поговорить. Он рассказал, что Ривербенд пострадал не так сильно, как Далкейт, и внимательно всмотрелся в лицо жены.