— Леди Блайт, — моя собеседница многозначно мне подмигнула, — ваше появление здесь — как взрыв бомбы.

Не могу с этим поспорить. То, что за моей спиной меня горячо обсуждают, я знаю и даже к этому привыкла. Относятся ко мне с холодной почтительностью, но считают чуть ли не сумасшедшей блудницей. Что ж, мне не хочется выбиваться из кожи вон, чтобы переубедить их.

— Он приедет сюда, чтобы засвидетельствовать миссис Бейли свое почтение.

Какая радость… Скоро Джеймсом Остином меня можно будет пугать. Мол, будешь носить короткие юбки? Будешь? А, ну-ка мистера Остина сюда… Я протяжно вздохнула.

— И что? Мистер Остин прочтет мне нотацию?

— Он строг только по отношению к распущенности и пороку, дорогая, — на лице Бредли засияла зловещая улыбка. — Но к добродетельным женщинам он благосклонен.

Уф, я-то как раз отличаюсь добродетельностью. Мне-то нечего бояться грозного приверженца порядка. Правда?

Бредли для чего-то начала говорить о том, что род Остинов — зажиточные торговцы, добившиеся в Великобритании значительных успехов, и мне опять захотелось смежить веки. Правда, неудачный бросок красавчика Найта, будь он неладен, нарушил идиллию. Мне попало в плечо. Увидев массивный кровоподтек, я поняла, что попало — это слабо сказано. Мне весьма недурно залетело мячом, черт побери! И отчего-то, кроме боли, меня посетило гаденькое чувство, что я с завидной регулярностью попадаю в неловкие ситуации.

Стоя в ванной комнате, окруженная охающими и ахающими дамами, которые уже изрядно испортили настроение, я разглядывала плечо. Пару раз хотелось схватить юную дочурку хозяйки дома за горло и хорошенько придушить, чтобы та не примеряла к моему синяку всякие примочки. Итак, на всеобщем собрании плечо было решено освободить от тесемок и приложить холод. Я была готова уже на все, лишь бы вырваться из их цепких лапок.

Мои помощницы оставили меня одну только в апартаментах миссис Бейли. О, святые угодники, я, наконец, в тишине. Усевшись на софу и болтая ногами, я принялась за одно доступное сейчас занятие — рассматривание увлекательно-витиеватого узора на ковре. Одной рукой я держала платок на своем плече, не заботясь, что платье вместе с расшнурованным корсетом соскользнуло вниз. Меня не сразу привлек шум со стороны улицы. Я сначала вскинула голову, надеясь, что неудачливый Найт покалечил какую-нибудь из дочерей миссис Бейли, которую тоже сошлют в апартаменты матери. Хотя сидеть здесь с младшей зазнобой с бушующими гормонами и неуемным любопытством, мне не улыбалось. Вскоре шум показался воркующим смехом, и я надулась, понимая, что, наверняка, пропустила очередную пошлую шуточку мистера Коулла.

— Леди Блайт?

Голос был мужским и весьма хладнокровным. Он раздался где-то за спиной, когда я судорожно пыталась поймать лиф платья. Меня замутило от мысли, что я опять дала толчок сплетням относительно моей репутации.

— Кем бы вы ни были, лучше убейте меня, — вырвалось, прежде чем я обернулась.

Незнакомец стоял, скрестив руки и облокотившись плечом о косяк. Одет по последней французской моде, этакий сельский денди: шейный платок отсутствовал, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, потрясающий жилет и фрак были скроены в талию, узкие брюки сидели на нем потрясающе. Его глаза, очерченные длинными черными ресницами, были прищурены. Убийца! Чего он стоит тут такой надменный, весь из себя? Кто он, черт побери?

— Джеймс Остин к вашим услугам, — раздался его соблазнительный низкий голос.

Сущий демон! Бьюсь об заклад, что этот джентльмен был удостоен пятисекундной чести лицезреть мою грудь. И что ему понадобилось в комнате миссис Бейли?

Мы пялились друг на друга, как двое полоумных. Мистер Остин — на мое мокрое плечо, я — в его наглое лицо. Это длилось целую вечность.

— Соль, — вдруг произнес он.

Святые угодники, ему понадобилась соль! Здесь?

— Советую проверить в кухне.

— Нюхательная соль, — уточнил он, отрываясь от косяка.

Кому, чтоб я провалилась, стало дурно? И кто додумался прислать сюда Остина, зная, что здесь я? Стечение обстоятельств?

Прошагав к комоду и перевернув там все вверх дном, насколько позволила лишь одна свободная рука, я отыскала скляночку с нюхательной солью и вручила ее этому господину.

— Благодарю, — невозмутимо произнес он и откланялся. Невероятная выдержка!

Готова признать, что даже я в этой ситуации спасовала, а у него лицо было спокойным и снисходительным, словно у священника перед блудницей. Но, что же может нагородить этот джентльмен честному люду?

Когда отек спал, я еще долго шарахалась по комнате, чертыхаясь, как портовый матрос. Все-таки мне предстоит прожить в Шропшире несколько долгих месяцев, а если на меня будут показывать пальцем, мне это вряд ли понравиться. Зная историю с несчастной семнадцатилетней Беркли, о которой мне больше поведали шушукающиеся на лестнице служанки, чем милейшие дамы провинциального света, я поняла, что пощады ждать не придется. Грозный мистер Остин не только не восхитился лежащей в его постели обнаженной девушкой, которая пожелала стать его любовницей, но, на мой взгляд, испытал чудовищное оскорбление. Он выставил ее за дверь, едва дав бедняжке возможность облачиться в платье. О, ужас! Что ожидает меня?

Я старательно поправляла наряд и прическу, стоя перед зеркалом и обдумывая, как появиться в гостиной миссис Бейли, в которой, судя по шуму, все собрались пообедать. Выбравшись из комнаты и прокрадываясь к своему месту за столом, желая, чтобы моя скромная персона осталась незамеченной, я натолкнулась на мистера Коулла и, лепеча слова извинений, попятилась к стулу. В этот момент Бредли схватила меня за больное плечо, и я вскрикнула.

— Прошу простить меня, леди, — улыбнулась моя обидчица, — Позвольте я представлю вас мистеру Остину.

Бредли не догадывалась о том, что мы успели представиться сами. Но приличия требовали от меня плестись за ней с видом приговоренного к казни.

— Мистер Джеймс Эллиот Остин… — проворковала она, когда перед нами возник этот господин, и я постаралась сделать вид, будто вижу его впервые.

— Леди Анна Вирджиния графиня Блайт, — продолжала Бредли, явно довольная, что мы оба лишились дара речи.

Я запоздало вспомнила, что нужно подать ему руку. Манеры, знаете ли, иногда могут сыграть с нами злую шутку. Он склонился для вежливого поцелуя, и в эту секунду, сердце принялось колотится, как сумасшедшее. Краешек моих губ дернулся, когда его чувственный рот коснулся меня. Коснулся и будто прожег кожу… Окатил призрачной волной томных мурашек… Я и правда почувствовала себя чертовски порочной рядом с ним. Какая ж постыдная и развратная леди Блайт, раз уж все ее нутро клокочет от невинного знака приветствия.

— К вашим услугам, — произнес он.

Я глупо улыбнулась в ответ.

— Прошу за стол, — спасительный возглас миссис Бейли заставил нас оторваться друг от друга.

Я жевала без аппетита. С какой стати меня посадили напротив мистера Остина и мистера Коулла, которые вместе взятые вызывали такое томление в животе, что я забывала, как держать вилку? Один, я имею в виду Коулла, был довольно привлекательной наружности: высокий плечистый красавец средних лет с угловатыми чертами лица и с сильными, увитыми венами, руками. Ухоженный, как барышня и пахнущий мускусом и ванилью. На другого, Джеймса Остина, я стеснялась даже смотреть. Еда застревала в горле, когда по чистой случайности наши взгляды встречались. Он был красив, как Мефистофель, сошедший с какой-нибудь гравюры. Высокий, стройный, аристократически тонкий, мрачный и строгий, словно проповедник. А напротив этих мужчин я — я одна — низенькая, маленькая, с каштановыми, почти рыжими волосами и дурацкими веснушками, на маскировку которых уходило фунтов пять пудры.

— Вы должны простить Найта, леди Блайт, — бархатным голосом заговорил Коулл. — Бедняга не находит себе места от стыда. Он так залюбовался вами, что промазал.

— Он попал, куда хотел, — жесткая реплика Остина была почти оскорбительной.