Всезнающие,
Всевидящие,
Не устроим жизнь по воле своей
В этом срединном мире земном?
Выбрав из трех первозданных родов,
Надобно поселить
Навеки на средней земле
Быстроногих, чья кровь горяча,
Подпоясывающих свой стан,
Тридцать пять племен уранхай-саха —
С поводьями за спиной,
С немеркнущею судьбой,
С продолговатым носом людей,
У которых лицо впереди,
У которых на шее легко
Поворачивается голова,
Чьи суставы гибки, связки крепки,
Чье дыханье, словно туман,
В чьих жилах — живая кровь. —
Так устроить жизнь на земле
Приняли решенье они.
СТИХ 5
Если прямо отсюда идти на восток,
Там, где край лучистых небес —
Пешеходно-слоистых небес
Свешивается к земле,
Словно р
о
вдужная пола;
Где земли конечный рубеж,
Затуманенный синевой,
Загибается вверх, как лыжный носок;
За высокой медной горой,
Где рождается месяц по вечерам,
За серебряною горой,
Откуда солнце встает по утрам,
Где три белых березы растут,
Стройно поставленные, как чэчир,
Матерью природой самой;
В том благословенном краю
Были некогда поселены
Волею верховных владык
Кюн Дьэсегей Тойон
И Кюрё Дьэсегей Хотун,
Дабы там — в раздолье степном,
На приволье том травяном
Развели, расплодили они
Бесчисленные табуны
Белых, длинногривых коней,
Бешено игривых коней,
Чьи округлые копыта тверды,
Чтобы вольно им было пастись
На лугах, у светлой воды.
Если на запад отсюда пойти,
Там, где склоны желтых небес
Свешивают до земли бахрому
Перистых облаков,
Где лежит изобильный край,
Окропленный густой росой,
Словно шитый из кожи жбан,
Клином-швом восходящий вверх;
Там, где девять бурных, могучих рек,
Пробиваясь средь гор и холмов,
Сливаются на просторе степном.
Где восемь еще говорливых рек
Сбегаются шумно в одну реку,
Где семь ручьев из семи лощин
В лиственной зеленой кайме,
Будто за руки ухватясь,
Сходятся в хоровод, —
Владыки айыы поселили там
Великого кузнеца
По имени Куэттээни,
Чтобы он ковал, мастерил
Тридцати пяти племенам
Боевое оружье, ратный доспех,
Копья, секиры, мечи
С закаленным стальным лезвием;
Чтобы он кольчуги вязал,
Чтобы он доспехи ковал,
Чтобы стрелы крылатые мастерил,
Чтоб колчаны ими набил.
На грани трех сопредельных стран,
На кургане сверкающе-ледяном
О железных трех поясах,
С жерлом на вершине крутой,
Огнем подземных глубин
Полыхает горнило его.
Будто рослую, добрых статей
Кобылицу на третьем году —
Бедненькую — ведя в поводу
В преисподнюю — в темный мир,
Где господствуют восемь свирепых родов,
Повалили вдруг на ходу —
И всадили ей острый нож,
И пустили хлынью алую кровь
На блестяще белый снежок, —
Так горит, полыхает алым огнем
Горнило великого кузнеца.
Будто грузно развалистого на ходу
Пороза, шестилетка-быка,
С железным кольцом в носу,
Хватили обухом в широкий лоб —
И с протяжным мычанием, у столба
На колени падает бык, —
Вот такая огромная в кузне той
Звонкая наков
а
льня стоит.
Четырехгранная толща ее,
Сталью крытая наварной,
Не расплющится под ударом любым,
Не расплавится под жаром любым.
Из широких ворсистых шкур
Сорока четырех жеребцов —
Шумно, не умолкая, гудит
Огромный кузнечный мех.
Насажен на длинную рукоять —
На дюжее бревно,
Словно коновязь во дворе богача,