Шла б себе своим путем, пока жива!

Если хочешь знать, Байсунский край богат,

Лучше всех краев цветущий наш Конграт!

Конь у Хакимбека — истинно крылат,

Взгляд у Хакимбека — соколиный взгляд,

Тверже, чем алмаз — в его руке булат!

Родом он — конгратец, книжности учен,

С девушкой моей с рожденья обручен,

У себя в стране владыкой станет он.

Мерзкая старуха, убирайся вон!

Если будет здесь народ наш угнетен,

Думаешь, к нему не долетит наш стон?

Он вам всем создаст ужасный киямат!

Думаешь, невесте он не будет рад?

Думаешь, ее не увезет в Конграт,

Не познает с ней супружеских услад?

Если б ты старухой путною была, —

Разве ты себя не лучше бы вела?

Говорю добром, — ступай, пока цела!..

Сурхаиль, к хозяйке обращаясь, так ей ответила:

— Постыдилась бы ты глупых слов своих:

Посуди сама — годится ль тот жених,

Что провел полгода на путях степных?

Думаешь, он так сюда и прилетел?

Думаешь, приедет — будет жив и цел?

Всех батыров наших одолеет он?

Если и приедет, пожалеет он!

Ты мои слова за шутку не считай,

Долгим размышленьем душу не пытай —

Дочь свою, Барчин, в невестки мне отдай.

Очень уж хочу ее сосватать я!

Сына моего возьми себе в зятья!

Не возьмешь — не будет от него житья!

Иль своим желаньям он не господин?

Думаешь — не сядет на коня мой сын,

Не увидит он своей женой Барчин?

Думаешь — приедет он к тебе один?

Он тринадцать слуг с собой в набег возьмет —

Дочь твою, узбечка, силой увезет!

Услыхав слова эти, хозяйка, мать Барчин-ай, тоже сказала старухе слово свое:

— На вершинах горных да истает снег!

Вражий труп в земле да изгниет навек!

Да иссохнет твой урод Караджанбек!

Ты послушай, что тебе хочу сказать:

Эту дочь мою твой сын не может взять, —

Иноверец он, а — значит — нам не зять!

На мои слова обиды не имей,

Сыном похваляться предо мной не смей,

Подлая старуха, сдохни поскорей!..—

Так ей, мать Барчин сказала сгоряча.

Слышала все это Барчин-аимча.

«Прекратите спор!» — она им говорит.—

«Это же позор!» — она им говорит.

Спорят байвуча и Караджана мать,

Начинают, споря, кулаки сжимать.

Стали их старухи-гостьи разнимать…

Розняли их в конце концов старухи-гостьи. Подали им руки помыть, скатерть постелили. Наложили три блюда плова — поставили перед десятью женщинами, — одно блюдо на четверых пришлось. Мать Караджана, на хозяйку разобиженная, взяла два зернышка риса — в рот положила. Девять товарок ее побоялись взять и на одно зернышко больше, — Сурхаиль-ведьма головы бы им свернула. В трех блюдах плова на двадцать зернышек меньше стало.

— Хватит, — наелись мы, — сказали гостьи, возвращая блюда с пловом. Блюда убрав, ладонями по лицу проведя, — гостьи ушли. Мать Караджана, своих спутниц не дожидаясь, изо всех сил пустилась вперед. Девять старух, из виду ее не выпуская, ковыляли ей вслед, ворча:

— Возьми ты ее от нас, аллах, чтоб ей подохнуть! Вздумала сынка своего женить не в пору, ублюдка такого! Уж затевать ссору — так хоть после плова!.. Богато, однако, эти баи живут! Если бы мы и одни пришли, без этой карги злой, нас бы тут приняли не хуже — угостили бы и шавлёй на ужин. Э, как жалко — весь плов остался! Неприятность причинила, плову не дала поесть! По два зернышка на каждый рот, чтоб ей такие поминки устроил народ! Убери ты ее, аллах, от нас! В другой раз без нее придем…

Далеко вперед ушла Сурхаиль. А Караджан все на дорогу смотрит — ее поджидает. Видит — идет она.

Подошел к ней Караджан, спрашивает:

— Ну, мать, как дела? Лисою ты иль волчихой пришла?^[11] — Ответила ему мать: — Э, сынок, намотай себе на ус: куда ни иду, куда ни бреду, — лисой не вернусь, волчихой приду! Женю я тебя, — вспомнишь мое слово! Видишь — на мне обнова. Это мне, как сватье, подарили новое платье…

А Караджан говорит:

— Вот она, мать моя какая! Сосватала мне невесту-узбечку! Не пожалели ей новой одежды бязевой! Ну, мать, как стала волчихой — рассказывай.

Стала старуха сыну рассказывать, как дело было:

— Даром время я, сынок, не провела.

К тем приезжим баям в стойбище пришла,

У Байсарыбая там в гостях была.

Хороша юрта, оказывается!

Девушка — мечта, оказывается;

Как цветок, чиста, оказывается;

И не занята, оказывается!

Нет ее нежней, оказывается,

Сохнут все по ней, оказывается!

Ровно сорок с ней подружек для услуг;

Как луна — Барчин меж сорока подруг.

В мире не найдешь кудрявее волос!

Заплетает их во много длинных кос.

Голоса такого слышать не пришлось!

Каждый глаз сияет, как большой алмаз, —

Сердце сразу тает от сиянья глаз!

А наряд на ней невиданный у нас —

Тонкий, полосатый дорогой атлас!

Чересчур, однако, узки рукава!

В зрелости она девической как-раз.

Именно такая, говорю, точь-в-точь

У Байсарыбая оказалась дочь.

Спрашиваю: «Дочь свободна ли у вас?

Сына — Караджана я женить хочу,—