— А почему я этого не помню?

— А зачем тебе это, у тебя что, своих проблем мало, помнить, кто и когда приезжает и уезжает, — улыбнулся Арбенин. Торнбери, покачав головой, отвернулся.

— Я ни как не могу привыкнуть к твоему новому лицу. Голос твой, а как посмотрю на тебя, оторопь берет, древний старикашка. Ни дать не взять этот мистер Уинстоун, — Фил ткнул пальцем в фотографию паспорта.

— А ни кто не заметит, что это грим? — озабочено, спросил Арбенин, — ведь они должны сейчас прочесывать все аэропорты, и могут догадываться, что я приму меры для свободного вылета из страны.

— Мы знаем, по этому и пригласили настоящего мастера, — гример, улыбнувшись, кивнул, посмотрев своими выцветшими глазами на Торнбери. — Он ничего не слышит и в этом вся прелесть, но мистер Гудиллоу прекрасно читает по губам.

— О-о, этому нужно долго учиться, — протянул Арбенин, — у меня не сразу получалось, когда я попал к Чарыге.

— Но если ты попал к Алексею Викторовичу, ты должен был пройти курс в два раза быстрее, — я хорошо знаю его, мы учились вместе в Москве, где и познакомились.

— Ты учился в Москве? — удивился Арбенин.

— В университете дружбы народов Патриса Лумумбы, — улыбнулся в ответ Филипп и продолжил свой рассказ о том, как он, после не удачных попыток попасть в университеты Великобритании, чудом сумел оказаться в Москве, где сумел поступить в университет и с благоговением вспоминал теперь свои студенческие годы. — Ну вот, с гримом покончено, теперь можно немного развеяться и пропустить пару стаканчиков в пабе дядюшки Рельса. Отметим рождение сына, да, кстати, как назвала его жена?

— Сергей.

— Хорошее имя.

Арбенин попытался возразить, что это опасно, на что Фил покачал головой.

— Ищут тебя, а не древнего старика в старомодном стариковском пальто и шляпе тридцатых годов.

— А если у них собаки, собаку гримом не проведешь.

— Где, в пабе Рельса? Не смеши меня, Дима, это уж слишком.

Усмехнувшись, Арбенин, поднялся навстречу Торнбери и, взяв из его рук потертый плащ грязно бежевого цвета, набросил его на себя.

Тогда он и думать не мог, что дома, в Москве, его ни кто, ни ждет, и что кроме работы у него ничего не останется, а пришедшая любовь, принесет ему в последствии, много боли.

В пабе они выпили пива, заказали себе превосходный ужин, но все время, Арбенин был на чеку. Он старался не выпускать из виду дверь, в которую то и дело заходили и выходили посетители. Ничего подозрительного, на какое-то мгновение он немного успокоился. Просидели они до позднего вечера, и когда пришло, время уходить, в паб зашел мужчина с собакой. Это был человек похожий на полицейского, Арбенин сам не понимал, почему ему это показалось. Что-то чувствовалось в его профессиональном взгляде. Собака — немецкая овчарка, шла с ним рядом. Незнакомец, подойдя к стойке бара, бросил взгляд на подвыпившего Торнбери, который, икнув, отправил в рот кусок сосиски.

— Не нравится мне этот тип, — процедил сквозь зубы Арбенин, — что я тебе говорил, кто знает, зачем он здесь, да еще с собакой.

— А что, человек не может прийти в паб с собакой? — спросил Фил и ворчливо добавив, — ладно-ладно, — начал вымазывать куском хлеба мясной соус из тарелки. Поднявшись и расплатившись, они направились к выходу, когда собака резко метнувшись к Торнбери, попыталась хапнуть его за край пальто.

— Ну-ну, попридержи пса! — рявкнул Филипп. Собака огласила паб злобным лаем. Дядюшка Рельс крикнул из-за стойки, чтобы незнакомец надел на свою зверюгу намордник, и не пугал его клиентов, если хочет провести здесь время.

— И вообще, — добавил хозяин паба, — я скоро буду закрываться, по этому, урезонь пса и заказывай по быстрее…

Арбенин чувствовал, как сердце начинает, бешено колотиться, предчувствуя недоброе. Настороженно проводив его взглядом, собака посмотрела на хозяина и недовольно зарычав, легла, опустив морду на большие передние лапы. Пронесло, подумал про себя Дмитрий, и, выйдя из паба, направился вслед за Филом.

— Садись за руль, а то я немного перебрал, — попросил Торнбери, усаживаясь на заднее сидение, — ты как, все нормально?

— Почти, если не считать, эту невоспитанную псину. Признаюсь честно, она меня здорово напугала.

Повернув к себе на Рокингхем стрит, Арбенин немного занервничал, за ними неустанно двигался автомобиль, который шел, не отрываясь от самого паба.

— Послушай, Филипп, мое чутье меня не обмануло, этот с собакой нами явно заинтересовался, за нами движется машина, и боюсь, дело кончится…

— Спокойно, мистер Уинстоун, — усмехнулся Торнбери, вытаскивая из кобуры пистолет с глушителем, — все будет тихо.

Арбенин удивился, видя разительную перемену, произошедшую с его связным. Весь хмель куда-то улетучился, теперь он узнавал расчетливого Торнбери с холодным и ясным рассудком. Не доезжая до дома Филиппа, он попросил Дмитрия остановить автомобиль. Преследующая машина то же остановилась в нескольких десятках метров, а потом, резко рванувшись, понеслась вперед. Арбенин успел заметить, как из окон высунулись двое с оружием, которое не обещало ничего хорошего. Быстро опустив стекло, Торнбери опередив их, выстрелил, и с первого раза ликвидировал одного из противников. Второй открыл огонь и на разведчиков посыпались осколки разбитого под пулями стекла. Торнбери вскрикнул и, выругавшись, выстрелил еще раз. Дмитрий выстрелил навскидку и нажал на педаль газа. Было поздно, машина незнакомых противников, врезалась в их водительскую дверь, отбросив автомобиль к обочине. Распахнув дверь, Торнбери выскользнул на дорогу, Арбенин, отстреливаясь, выскочил следом. Внезапно выстрелы стихли, и Филипп упал, цепляясь за ветки кустарника на траву.

— Фил! — Арбенин подбежал к упавшему товарищу и, приподняв его, увидел, что у него вся грудь в крови, — что… как ты, Фил?!

— Надо уходить, — прохрипел Торнбери, — пока ни кто… кхр — ха, — он сплюнул на асфальт.

Быстро оглядевшись, Дмитрий увидел, как в ближайших домах, в окнах начал загораться свет, а где-то совсем недалеко послышался вой полицейской сирены. Приподняв товарища, он помог ему встать на ноги и кое-как ковыляя, они проскользнули в знакомый проулок. Добравшись до дома, Арбенин открыл замок и, втащив обессилившего Торнбери, захлопнул за собой дверь.

Стало тихо и Дмитрий, скинув плащ, посмотрел в окно, не включая свет. Отсюда было хорошо видно место перестрелки, и он видел, как подъехавшие машины полиции, словно пчелиный рой облепили место происшествия.

— Дима, там на моих ключах… был брелочек, кха… — прохрипел Филипп, казалось, ему становилось хуже. — Посвети… в верхнем ящике стола… да, там… есть точно такой же брелок…

— Вот этот? — спросил Арбенин, вынув брелочек, похожий на веселого колобка, вместо глаз которого были две кнопки, красная и зеленая. — Что это Филипп?

— Вопросы потом… кхе… кха… нажми на зеленую, направь в сторону моей машины.

Не успел Арбенин произвести требуемую манипуляцию, как на повороте на Рокингхем стрит прогремел взрыв.

— Черт побери, Фил, там же были… люди!

— Так надо, дружище, так надо, теперь… набери номер… 200-50-07… сообщи наш адрес и скажи, ситуация выходит из-под контроля, и… жди дальнейших указаний.

— Как ты, я не заметил, куда тебя ранили, Фил, что я могу для тебя сделать?

— Позвони, — спокойно, заметно скрывая нетерпение, произнес Торнбери, — если ты хочешь, чтобы… — он снова закашлялся и Дмитрий, не долго думая, набрал известный номер.

Через несколько минут, в дверь постучали.

— Пароль — Самая темная эпоха — сегодняшняя, — тихо сказал Торнбери.

Подойдя к двери, Дмитрий открыл ее после того, как убедился, что пароль верен. В комнату вошли двое неизвестных, ничего не говоря, они направились в комнату, отодвинув Арбенина. Склонившись над Торнбери, один из них покачал головой и, подняв его, они направились к выходу.

— Куда вы? — Арбенин не понимал что происходит. И не знал, что ему теперь делать.

— Завтра у вас самолет в Москву, не опаздывайте, за вами заедут, — сказал один из незнакомцев, — о Торнбери мы позаботимся.