Ни мать, ни Валерка не возвращались до самого вечера, и Наташа уснула, свернувшись на кровати, обняв большого плюшевого медведя, который еще в детстве был её любимой игрушкой. Ей снилось, что она в красивом платье идет по красной ковровой дорожке, её встречают люди и все хотят пожать ей руку, вокруг все так красиво, под руку её ведет незнакомый мужчина, лицо которого размыто, но она чувствует тепло, исходящее от него, какое-то сияние, от которого становится легко и свободно. Это чувство свободы переполняло её, пока впереди она не увидела человека, который не улыбался, а просто кивал ей, словно давая понять, что все это принадлежит ему, его глаза были похожи на ртуть, в них не было зрачков, только серебристая муть, отражающая свет. Он кивал и кивал, становясь похожим, на китайского болванчика и Наташа начала чувствовать, как почва уходит из-под ног. На её руках сомкнулись чьи-то пальцы, она хотела закричать, но чья-то широкая, потная ладонь, закрыла ей рот и Наташа только ощущала ужас всеми порами кожи, глазами, носом… Она оглядывалась по сторонам, ища того человека, который был рядом с ней, но его не было, теперь она была совершенно одна, вокруг выросли высокие стены из густого кустарника… Она бросилась вперед, словно за ней гнался дикий разъяренный зверь, и поняла, что выхода нет. У её некогда красивого платья обтрепался подол, и оно было все забрызгано грязью, на какой-то момент, Наташа остановилась, поднеся руки к лицу, и… о, ужас, её руки были в крови. Она закричала и услышала тяжелое дыхание, этот запах заставил её содрогнуться и, вскрикнув, она проснулась. Перед ее глазами была небритая ухмыляющаяся физиономия Валерки, который казалось, сидел здесь уже долго и наблюдал за ней.

Наташа подпрыгнула и отпрянула назад.

— Что ты здесь делаешь?! — у нее бешено колотилось сердце, и зуб на зуб не попадал.

— Ты так кричала, что решил заглянуть к тебе, — улыбнулся он, и Наташа почувствовала неладное, он был трезвым, однако в его покрасневших глазах что-то было, они казались ей стеклянными и какими-то блестящими. Ей казалось, что прошла вечность, пока она пришла в себя от кошмарного сна, теперь внутри неё остался страх, который своими липкими щупальцами крепко вцепился в ее сознание. На минуту Наташа забыла о деньгах, перед глазами все еще стоял человек с ртутными глазами, кивающий головой, руки, которые не дают её пошевелиться, ужасный лабиринт со зверем, охотящимся на нее, липкая кровь на её руках. Она поднесла снова их к лицу, словно желая убедиться, что они чистые и на них нет крови, что всё это сон, но ощущение было такое, словно всё это было наяву.

— Ты что принимаешь наркотики? — рассмеялся Валерка, который все еще был здесь. Наташа, вдруг вспомнив о пропаже денег, поднялась с кровати.

— Зачем ты это сделал?

— Не понял? — у него на лице появилось действительно непонимающее выражение. — О чем ты, детка? Я просто вошел, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, а ты о чем?

— О деньгах, — уже не так уверенно ответила Наташа, — у меня пропало три тысячи долларов…

— Ни хрена себе, какая ты богатая у нас! Мы значит, с твоей мамкой водку паленую пьем, а ты бабки такие зажала.

Наташа в упор смотрела на него. Что-то во всем этом было не так, и она должна была понять, врет он или нет. Она должна была доказать, что это он украл деньги, ОН УКРАЛ ЕЕ ДЕНЬГИ. Надо держать себя в руках и все расставить по местам, думала она. Его долго не было, да и она сама не ночевала дома, чем предоставила ему прекрасную возможность обчистить её комнату.

— Валера, я тебя пока по-хорошему прошу, если это не ты, то я извинюсь…

— Интересно было бы как? — он скользнул глазами по ее ногам, и Наташа почувствовала, что еще немного, и она взорвется. Не смотря на все, она спокойно продолжила.

— Я заявлю в милицию.

— Ты угрожаешь?! — он встал с кровати и вплотную придвинулся к ней, в его покрасневших глазах плясали бесенята и от этого взгляда, Наташе стало по-настоящему страшно.

— Нет, — как ни старалась она, но её голос дрогнул, и Валерка, почувствовав её страх, больно сжал её запястья, — Валера, я хотела уехать, и живите вы тут как хотите, но мне нужны деньги…

— Надо было раньше говорить, — ухмыльнулся он, все ещё сжимая ее запястья своими клещами — пальцами, — если бы ты знала, — он облизнул свои губы, — если бы ты знала, моя детка, обо всем, ты бы давно уже уехала, и тебе было бы наплевать на твои денежки.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь? — Наташу испугали его слова, Валерка был на голову выше её, и она знала, что если что, он запросто справится с ней. Самое ужасное было то, что он тоже знал это и, читая в ее глазах боль, отвращение и страх, с благоговением ощущал свою власть над ней. Он давно хотел с ней сделать это, как только увидел ещё в первый раз. При мысли о том, что Наташа будет стонать и извиваться под ним, у Валерки все сжалось внутри, а кровь застучала в висках. С Вероникой он жил только из-за квартиры, так как он нигде не работал, а несчастная женщина алкоголичка, могла худо-бедно его содержать, да и квартирка у нее была еще вполне сносная. Когда же он понял, что красавицу дочку некому защитить, в его голове созрел омерзительный план, завладеть квартирой, а заодно и Наташей.

— Знаешь, моя дорогая, у нас с твоей мамой праздник, — он, улыбаясь, дыхнул на нее еще вчерашним перегаром, — теперь это и моя квартирка…

— Нет, — покачала головой Наташа, — мама бы ни когда… — она попыталась встать с кровати.

— Обидно ошибаться. Да? — он резко швырнул её на кровать, — она все сделала, как я ей сказал и теперь ты можешь выметаться отсюда, когда захочешь!

Наташа еще не могла понять, что происходит, за один какой-то миг ей показалось, что её кошмарный сон обретает реальные очертания и скоро превратится в её жизнь. Она еще не осознала до конца, что происходит, одно было перед ее глазами — ухмыляющаяся физиономия Валерки, который, склоняясь над ней, что-то приглушённо говорил. Наташа, не слыша его, смотрела на его обветренные губы и на почти что зажившую ссадину на щеке. В чувство ее привело его прикосновение, от которого, она, взвизгнув, подскочила на кровати и начала отчаянно отбиваться. Он прижимал её к кровати и казался таким тяжелым, что Наташа ни как не могла освободиться от его жесткой хватки, сковавшей, словно наручниками её запястья. Он дышал ей в лицо, а в его глазах был жадный блеск и на лбу выступили капельки пота, Валерка с трудом сдерживал ее, и его темные волосы сальными прядями упали ему на лоб. Наташа ощутила прилив тошноты, её лицо горело, а в животе все противно сжалось в предчувствии чего-то мерзкого, грязного и отвратительного. Она знала, что не сможет одолеть Валерку, и от этого в отчаянии закричала, только крик ей показался каким-то сдавленным и хриплым. Он закрыл ей рот широкой ладонью и рывком выдернул ремень из брюк, быстро замотав им её руки. Она, изгибаясь, пыталась вырваться, но теперь, когда руки были привязаны к спинке кровати, её попытки увенчались очередным провалом. Переведя дыхание, она посмотрела на него и всё ещё не верила до конца, что лежит связанная и беспомощная и теперь её жизнь в руках этого омерзительного опустившегося существа. Он смотрел на нее, и, казалось, наслаждался своим превосходством. Наташа глядела сквозь него стеклянными глазами, предчувствуя все его грязные мысли, он не заставил себя долго ждать и, отпив из принесенной бутылки пива, медленно подошел к ней.

— Лучше бы ты этого не делал, — процедила сквозь зубы Наташа, понимая, что все ее слова напрасны. Валерка, усмехнувшись, провел пальцами по её щеке и, не успев отдернуть руку, почувствовал ужасную боль.

— Сука!!! — он ударил Наташу кулаком в живот и она, разжав зубы, отпустила его палец, который успела прокусить. Задохнувшись от боли, она не почувствовала второй удар и только щелчок выскакивающего ножа вернул ее в действительность.

— Только дернись, и я тебя разрежу на кусочки и смою в унитаз, ни кто, ничего не найдет! — он размахивал перед её лицом ножом, заставляя Наташу прижаться к подушке и почувствовать, что такое, когда смерть действительно дотронулась своими пальцами до твоего горла. — Ты что думала, ты королевна? — немного спокойнее добавил Валерка, — я сделаю с тобой все что захочу, — и, как бы в подтверждение своих слов, он больно кольнул ее лезвием ножа, — так что не шути со мной, детка.