Оттон тем временем оставался в Риме. Это был необычный ребенок. Императорский трон перешел к нему в возрасте трех лет, он вырос, унаследовав честолюбие от отца и ярко выраженный романтический мистицизм от матери, всегда мечтал о великой византийской теократии, которая распространяла бы свою власть на германцев и греков, итальянцев и славян во главе с Богом и двумя вице-королями — им самим и папой (именно в таком порядке). Погоня за этой мечтой вовлекла Отгона III в итальянские дела даже еще больше, чем его отца. Коронованный в Риме в праздник Вознесения 996 года своим двадцатипятилетним кузеном Григорием V (996-999) — первым папой из числа немцев, которого он благоразумно возвел в сан по пути, — император построил себе новый великолепный дворец на Авентине; он жил там в условиях, в которых причудливо сочетались и роскошь, и аскетизм, его окружал строгий придворный византийский церемониал, он ел с золотого блюда в подобавшем его папскому величию одиночестве, иногда отдавая свой пурпурный далматик на плащи для паломников и совершая прогулку босиком до удаленной на некоторое расстояние часовни.

Оттон, был он аскетом или нет, вскоре решил, что римское лето — это для него слишком. В июне он оставил его в поисках места с более прохладным климатом. Три месяца спустя, когда император благополучно возвратился в Германию, римляне, предводительствуемые Кресценцием, низложили папу Григория и изгнали его из города. Папа нашел убежище в Сполето, откуда предпринял две попытки силой оружия вернуться в Рим, но оба раза неудачно. Затем он перебрался в Павию, где на синоде, состоявшемся в феврале 997 года, отлучил от церкви Кресценция. Последний ответил тем, что объявил папский престол вакантным и передал его калабрийскому греку Иоанну Филаготу (Джованни Филагото), который принял имя Иоанна XVI (997-998).

Несмотря на свое происхождение, Филагот уже занимал достаточно видное положение в римской церкви. Десятью годами ранее Феофано назначила его первым наставником Оттона III, a затем архиепископом Пьяченцы — эта кафедра была преобразована специально для него из обычной епископской. В 994 году он ездил в качестве специального посланца в Константинополь, чтобы найти невесту для юного Оттона III, однако вернулся с пустыми руками. Он прибыл в Рим под видом паломника, его принял Кресценций, который предложил ему занять папский престол. Трудно сказать, почему Филагот принял предложение Кресценция. Ему было прекрасно известно, что папа, коронованный по всем каноническим правилам, жив-здоров, да и император, по воле которого это произошло, состоял в родстве с ним, доверял ему и готов был оказывать поддержку. Он оказался бы всего лишь антипапой и марионеткой Кресценция; как же он мог ожидать, что удержится на троне?

Но ему и не удалось добиться этого. В марте, всего лишь через месяц после, с позволения сказать, восшествия на престол, его низложили. Вскоре его официально отлучили от церкви. В декабре Оттон III со своим ставленником папой Григорием и войсками снова двинулся на Рим. Он достиг его в феврале 998 года, и город немедленно открыл перед ним ворота. Антипапа Иоанн едва успел бежать в Кампанию, однако вскоре его схватили. Ослепленному и жестоко искалеченному, ему пришлось претерпеть примерно те же мучения, что и префекту Петру полустолетием раньше, — его голым провезли по улицам, посадив на осла задом наперед. Его официально низложили и лишили духовного сана, а затем отправили в темницу в один из римских монастырей, где он просидел еще три года, пока милосердная смерть не унесла его.

История папства в IX и X веках вряд ли может вызывать у кого-либо положительные эмоции. Однако со смертью Григория в 999 году с папством произошли большие перемены, когда Оттон III назначил папой своего старого друга (и одного из собственных наставников) Герберта Орильякского, в ту пору епископа Равенны. Первый француз, ставший верховным понтификом[85], Герберт принял имя Сильвестра II, что было данью уважения его тезке Сильвестру I, современнику Константина Великого, чьи отношения с последним ставили в пример, когда речь заходила об отношениях императора и папы.

Сильвестр родился на свет около 945 года в Оверни, в семье людей низкого происхождения, однако получил первоклассное образование сначала в Орильяке, а затем в Вике (Каталония). Он пересек Пиренеи, алкая знаний, получить которые он не мог более нигде в Европе. Математика и медицина, география, астрономия и физика были предметом глубокого недоверия в христианском мире. В мусульманском же мире их изучение находилось на недосягаемом уровне со времен античной Греции. Имя самого Герберта обычно связывают с началом популяризации на христианском Западе арабских цифр и использования астролябии, а также глобусов звездного неба и Земли. Он был страстным любителем музыки и много сделал для совершенствования органа как инструмента. Приехав в Рим в 970 году, Герберт произвел исключительное впечатление своими интеллектом и эрудицией, а также выдающимся педагогическим талантом. Вскоре он был приглашен ко двору пятнадцатилетнего Оттона III с просьбой «избавить его от саксонской неотесанности и привить ему греческую утонченность».

Став папой, Сильвестр оправдал самые смелые ожидания. Он показал себя целеустремленным реформатором, избавив церковь от двух терзавших ее пороков — непотизма и симонии, принудив короля Роберта Французского избавиться от своей жены[86] и в то же время трудясь (а работал он постоянно) в тесном взаимодействии с императором над созданием христианской Римской империи, о которой оба мечтали. Какое-то время у них все шло хорошо: вместе они преобразовали польскую и венгерскую церковь[87], и именно Сильвестр впервые отослал священную корону Венгрии королю Вайку, впоследствии канонизированному под именем святого Иштвана[88]. В знак признания этих заслуг папы Оттон даже возвратил ему Равенну, а также пять городов так называемого Пентаполиса[89] — Римини, Фаро, Пезаро, Сенигалью и Анкону, которые Пипин Великий[90] даровал папам в VIII столетии, в то же время дав понять, что эта уступка ничего общего не имеет с «Константиновым даром», который, как он сильно подозревал, является фальшивкой.

Римлянам следовало бы радоваться, что у них появился столь выдающийся папа. Но едва ли нужно говорить, что они и не думали это делать. По горькой иронии судьбы, Рим был городом, менее всего подходящим для того, чтобы одновременно выполнять роль и центра вселенской церкви, и столицы возрожденной Западной империи. Там отсутствовал порядок и дисциплина, он находился во власти безответственных магнатов наподобие Кресценциев или графов Тускулумских, а то и вовсе собственной изменчивой толпы. Так, когда в 1001 году небольшая смута в Тиволи вышла за рамки этого городка и распространилась на Рим, папе и императору пришлось обратиться в бегство, чтобы спасти свою жизнь. Оттон умер от малярии в начале 1002 года в возрасте двадцати одного года; Сильвестру позволили вернуться, но в мае 1003 года он последовал за ним в могилу. Его понтификат продолжался всего четыре года, и только половину из них он провел в Риме; но Сильвестр в полной мере продемонстрировал миру, что у церкви есть будущее и остается надежда на возвращение папства.

Следующие три понтифика все были ставленниками Иоанна Кресценция II. Все трое старались наладить отношения с новым германским королем, Генрихом II Святым; однако Кресценций, чьи симпатии к Византии возрастали чем дальше, тем больше, продолжал противодействовать всяким попыткам устроить приезд Генриха в Рим для императорской коронации. Такое положение дел сохранялось вплоть до мая 1012 года, когда во время очередного политического переворота, без которых невозможно представить себе историю раннесредневекового Рима, графы Тускулумские свергли Кресценциев и захватили власть в городе. Кончина Кресценция и последнего из трех пап-марионеток, Сергия IV (1009-1012), происшедшая в течение недели в одно и то же время, вызывает подозрения в том, что дело нечисто; однако никаких доказательств нет. Но вряд ли стоит удивляться тому, что следующим папой стал тускуланец и к тому же ко времени своего избрания остававшийся мирянином — сын графа Григория Тускулумского, который принял имя Бенедикта VIII. Теперь уже всякие препятствия для развития отношений с германским королем Генрихом исчезли. Последний прибыл с официальным визитом в Рим, где Бенедикт короновал его императорским венцом в 1014 году в день Святого Валентина.