Теория Блаватской вызвала огромный интерес у части образованной европейской публики. Объясняется это видимо вполне определённым обещанием оккультного посвящения которого удостоится всякий принявший идеи Блаватской. Теософия предложила привлекательную смесь из древних религиозных идей и новых для того времени научных концепций для тех чьи привычные взгляды были опрокинуты с одной стороны дискредитацией ортодоксальной религии с другой — научно-техническим прогрессом.
В мае 1891-го года, почти без всякой предупреждающей болезни, Елена Петровна Блаватская скончалась в своём рабочем кресле. Её тело было предано сожжению а оставшийся пепел был разделен на три части: одна часть сохраняется в Адьяре, другая в Нью-Йорке, третья оставлена в Лондоне.
На этом закончился земной путь Елены Петровны Блаватской но мы ещё вспомним о ней когда придёт время поговорить о тех кто захотел возродить величие арийской корневой расы.
Помимо теософии в начале XX-го века появлялись учения близкие ей по духу но базирующиеся на других эзотерических источниках. Таких учений было превеликое множество но перечислять их все не входит в мою задачу поэтому я остановлюсь только на одном учении непосредственно связанном с темой настоящего исследования. Речь идёт об школе Георгия Гурджиева.
1.1.4. Георгий Гурджиев — философ и мистик.
Георгий Иванович Гурджиев родился 28 декабря 1877-го года в Александрополе Кавказ. Отец его был грек, а мать — армянка. Несмотря на такую пестроту крови, семейство Гурджиевых состояло в родстве с древним византийским родом Палеологов и, как это ни удивительно, с самим Иваном Грозным.
Когда Георгий был ещё мальчиком, его семья переехала в Карс, где он становится учеником Декан Борша, настоятеля русского кафедрального собора, который вместе с отцом Гурджиева оказал огромное влияние на его развитие. Согласно воспоминаниям самого Гурджиева, эти два человека отличались неукротимым старанием понять ясно точное значение всеобщего жизненного процесса на земле, все внешние формы дышащих созданий и, в особенности, цель человеческой жизни в свете этого объяснения.
Юность Гурджиева прошла в местности, история и дух которой сами собой подталкивали мальчика к поиску ответов на извечные вопросы бытия Карс и окружающие его области, находящиеся между Чёрным и Каспийским морями, были плацдармом большого количества войн здесь перемешались религии и традиции великого множества народов.
Гурджиев многое вобрал в себя, особенно — из христианских монашеских источников. Он узнал о древнем символизме, литургии, о технике ритмичного дыхания и мысленных молитвах. Однако, несмотря на богатства его родной земли и религиозные традиции, в которых он рос, Георгий не был удовлетворен своими познаниями и вскоре оставил отчий дом чтобы пополнить их.
Гурджиеву ещё не исполнилось и двадцати а он уже отправился в путешествие через Азию и в такие далекие области, как Эфиопия и Соломоновы острова. В течение этих путешествий он, возможно, вступал в контакт с эзотерическими кругами некоторых исламских орденов, потому что именно суфийские труды являются источниками, с которыми соотносят многие положения его собственного учения. Так центральный символ гурджиевской работы — эннеаграмма — суфийского происхождения. Помимо суфийских эзотерических доктрин Гурджиев освоил и учение школы Ваджраяна, тибетского буддизма.
Луи Повель в своей книге «Гурджиев» утверждает что Георгий Иванович целых десять лет был тайным агентом России в Тибете. Он якобы занимал важные финансовые должности при тибетских властях и осуществлял контроль над снабжением тибетской армии 47. Однако в действительности мы мало что знаем о том периоде жизни Гурджиева который он провёл в Тибете и Центральной Азии от середины 1890-х годов и до, возможно, 1910-го или 1912-го года. Со слов самого Гурджиева известно только что он занимался археологическими и религиозными изысканиями изучал практику ламаизма в тайных монастырях и даже проявлял интерес к сибирскому шаманизму, рассматривая его как источник из которого развились существующие религии. Очевидно, что во время этих поездок Гурджиев выработал определённый взгляд на мир, на основе которого сформировал впоследствии своё учение.
В начале 1916-го года Гурджиев появляется в Петербурге уже как Учитель и носитель высшего знания. Там он познакомился с Петром Успенским, который становится для него тем же, кем был Платон для Сократа. Успенский описывает свою первую встречу с Гурджиевым в книге «В поисках чудесного» следующим образом:
«Я очень хорошо помню эту встречу. Мы пришли в небольшое кафе на шумной, хотя и не центральной улице. Я увидел человека восточного типа с чёрными усиками и пронзительными глазами, который удивил меня прежде всего тем, что… он совершенно не гармонировал с местом и атмосферой. Я был ещё полон впечатлений о Востоке, а этот человек с лицом индийского раджи или арабского шейха, которого легко было представить в белом бурнусе или в позолоченном тюрбане, сидел здесь… в чёрном пальто с вельветовым воротником и чёрном котелке, и производил странное, неожиданное и почти пугающее впечатление, как человек, неудачно переодетый, вид которого стесняет вас, потому что вы видите, что он не тот, кем он хочет казаться, и вы должны говорить и вести себя так, как будто вы не видите этого. Он говорил по-русски неправильно, с сильным кавказским акцентом, и этот акцент, с которым мы привыкли ассоциировать нечто отличное от философских идей, ещё более усиливал странность и неожиданность впечатления» 47.
Гурджиев высказывал идеи, по-новому освещавшие вопросы о взаимоотношении человека со вселенной, об уровнях сознания, смерти и бессмертия, и о возможностях самореализации. Проникшись его теорией Успенский собрал группу последователей Гурджиева, которые стали тайно встречаться в Москве до самой революции.
После установления диктатуры пролетариата ученики во главе с Гурджиевым покинули Россию, совершив запутанное путешествие по горам, к Ессентукам на Кавказ, и затем, когда и туда добралась волна революции и гражданской войны, — в Тифлис. Но и Тифлис вскоре пришлось покинуть и лишь через несколько лет скитаний Гурджиев поселился в Париже. Здесь Георгий Иванович основал Институт гармонического развития человека, для чего им был куплен замок близ Фонтенбло.
Десятилетие, с 1923-й по 1933-й годы, было потрачено на напряженную работу с учениками в Институте. В течение этих лет Гурджиев испытывал и проверял систему обучения, самонаблюдения, упражнений, направленных на примирение трёх основных функций человека: мышления, чувств и физической деятельности.
Гурджиев любил демонстрировать достижения своих учеников устраивая публичные представления — самые настоящие балеты. Вот краткое описание одного из таких балетов проведённого в 1924-ом году в Нью-Йорке.
«Это производило фантастическое впечатление. Каждый танцевал по-своему. Оркестр играл странную музыку, в которой преобладал барабанный ритм… Гурджиев дирижировал танцорам давая сигнал к началу движения а потом внезапно его останавливая. Танцоры замирали как статуи. Казалось они находятся под гипнозом. Нам было сказано что такой танец может привести к высокой степени концентрации и по этой причине практиковался восточными мистиками… Этот танец помогает понять назначение всех функций организма в то время как в обычной жизни человек имеет понятие не более чем о четверти из них. К примеру, по утверждению Гурджиева, человек, постигший эту науку, может регулировать кровообращение и работу желез с такой же лёгкостью, как махать рукой или болтать ногой» 12.
Впрочем в системе Гурджиева присутствовал и менее привлекательный элемент Луи Повель один из самых последовательных учеников Гурджиева признаётся что в результате длительных тренировок по этой системе практически ослеп на один глаз и был настолько измотан что обратился в госпиталь за медицинской помощью. Описывает он и двух американских девушек довёдших себя до схожего состояния. «Они были крайне истощены. Одна из них говорила о том что чувствует как вибрируют сжимаясь вокруг горла и сердца её вены. Кровь казалось еле бежала в этих телах. Их лица были серыми а глаза казались загипнотизированными. Они держались на последнем дыхании готовые погрузиться в пучину смерти. Смерть в действительности уже склонилась над ними очарованными ею».