7
Назавтра же собрались все люди,
Все племя — от мала и до велика —
У ледяных утесов прибрежных,
Где начиналось Твердое море,
Пришли изверившиеся в братстве,
Пришли ненавидящие друг друга,
Пришли измученные страданьем,
Болезнями, голодом, страхом, злобой,
Пришли, чтобы двинуться в путь далекий,
В дерзостный путь — на поиски счастья,
Через громадное Твердое море,
К другим, неведомым побережьям,
С женами и детьми явились,
Со стариками, с домашними псами,
С луками, копьями, топорами,
Со всей небогатой своей поклажей.
Пришли и огромной, зловещей толпою,
Застывшей в тревоге и ожиданье,
Вдоль голого берега расположились.
Каким был плачевным и страшным облик
Этих людей, позабывших правду,
Этих людей, изменивших братству,
Этих людей, потерявших счастье!
Были блуждающие их взоры
Полны недоверия и боязни,
Были худы и черны их лица,
Как будто обуглились над кострами,
Тела уродливы и костлявы,
Как будто звери их обглодали,
А из‑под жалких, гнилых лохмотьев,
Как у скелетов, торчали ребра.
Всего же страшнее глаза их были, —
Тусклые, как угольки под пеплом,
Жадной надеждой они светились,
Мерцали от хищного нетерпенья,
Как у волков, готовых вцепиться
В почти настигнутую добычу.
Но вот костер на священном камне
Померк, догорая, и дым высокий
От принесенного в жертву оленя
Смешался с нависшими облаками,
Окончили с небом святую беседу
Красивый Бобр и Седая Птица
И подали знак отправляться в дорогу.
Двинулось племя вслед за вождями,
Двинулись толпы переселенцев
С детьми и женами, со стариками,
Со всей небогатой своей поклажей —
Двинулись в путь по Твердому морю,
По удивительной, камнем застывшей,
Скользкой воде — воде ненадежной,
Готовой сломаться в любое мгновенье.
И страшно порой становилось людям —
Знали они: под корой ледяною
Черная глубь водяная таится,
Бездонная, гибельная пучина,
Миг — и сломаются эти льдины,
Жадною пастью раскроются льдины
И дерзких путников похоронят.
Но помнили люди, что обещал им
Небесный вождь — великий Манито,
Помнили люди о клятве священной,
В день отправления произнесенной, —
Снова правдивыми быть старались,
Снова сплоченными быть старались,
Старались ни разу в пути не вспомнить
О прежних обидах, раздорах, спорах
И о жестоких братоубийствах.
И помогал им великий Манито,
Давал им силу, давал удачу,
И не ломались под ними льдины,
И шли все дальше переселенцы,
Шли на восток — на поиски счастья,
Шли, чтобы с берега вечного снега
Переселиться на берег цветущий —
На благодатный Змеиный остров,
И после мучительных десятилетий,
Полных отчаянья, страха, злобы,
Впервые в этих сердцах почерневших,
Впервые в этих глазах потускневших
Надежда новая разгоралась.
8
Но с каждым днем все труднее было
Людям шагать через Твердое море:
Стужа крепчала, ветры свистели
Над ледяным неоглядным простором.
Вьюга слепила и с ног валила —
И негде укрыться было от вьюги,
Мороз вонзался ножом под ребра —
И нечем бороться было с морозом.
Уже на исходе были припасы,
И многих голод жестокий мучил,
Уже в пути износилась обувь,
И многие шли босиком по льдинам,
Уже из сил выбивались жены,
Детей полумертвых таща на спинах,
Уже с трудом шагали мужчины,
Сгибаясь под непосильной ношей,
Вполголоса бормоча проклятья.
Вот уже тридцать дней миновало
В тяжком пути, а на тридцать первый
Людей отчаянье охватило.
Горе! Забыли несчастные люди
О лучших, заветных своих надеждах!
Горе! Забыли несчастные люди
О мудрых советах своих старейшин!
И от усталости, скорби, страха,
От тягот мучительного скитанья
Снова в измученных этих душах
Вражда и ненависть пробудились.
Горе! Забыли жестокие люди
О клятве дружбы — священной клятве,
Вспомнили снова безумные люди
О прежних обидах, раздорах, спорах,
И тщетно мудрейшие из старейшин —
Красивый Бобр и Седая Птица
Пытались своих соплеменников буйных
Речами разумными успокоить, —
Все было тщетно! От лютой злобы
Будто и впрямь обезумели люди —
Стали кричать, обвинять друг друга,
В ярости оскорблять друг друга,
И обагрились холодные льдины
Кровью горячей, пролитой в гневе
Братоубийственною рукою.
А после короткой, жестокой схватки
Назад, к покинутым побережьям,
На запад, во ледяным равнинам,
Три четверти племени повернуло —
Те, что забыли священную клятву,
Те, что попрали законы братства,
Те, что в порыве вражды и злобы
Решились на страшное злодеянье —
На соплеменников подняли руку!
Тогда рассердился на злое племя
Небесный вождь — великий Манито,
На тех отступников рассердился,
Что возвратиться назад решили, —
Велел он проснуться Твердому морю,
И пробудилось оно, загремело,
И стали внезапно ломаться льдины
Под теми, кто повернул на запад.
В тот день ужасный и беспощадный
ри четверти племени потонуло —
Те, что забыли священную клятву,
Те, что попрали законы братства.
А остальные все дальше к востоку
Шли, не теряя последней надежды,
Шли за испытанными вождями —
Красивым Бобром и Седою Птицей,
Шли не забывшие клятвы священной,
Шли сохранившие верность братству,
Шли сорок дней сквозь моров и вьюгу
По белой равнине Твердого моря,
И только на сорок первое утро,
Как было предсказано мудрецами,
Увидели люди зеленую землю,
Вышли на Берег Нарядных Сосен,
В этом цветущем краю поселились.
Так наказал людей недостойных
Небесный вождь — великий Манито:
Их потопил в ледяной пучине.
Так наградил он людей достойных:
Помог перейти через Твердое море,
Вывел на благодатный берег.
А как на чудесный Змеиный остров
Их смелые правнуки переселились,
Об этом в песнях других поется.