И таково было смущение Иккинга от всего этого, что он почти с ОБЛЕГЧЕНИЕМ вошёл в перехватывающую дыхание, обжигающую грудь ледяную воду.

Иккинг был настолько подавлен унизительностью случившегося, что не понял, что произошло с его отцом и Большегрудой Бертой.

А произошло вот что. Стоик Обширный, Большегрудая Берта и Кишкомот Смертоносный с важным видом, вальяжно, топали к воде. Каждый из троих был уверен в собственной победе. Стоик позабыл о своём разочаровании сыном, когда вспомнил кое‑что забавное.

– Знаешь что, Берта, – прошептал Стоик, по‑дружески огрев Берту по плечу, – давай договоримся, не зависимо от того, кто из нас победит, проучить этого Кишкомота. Мы потребуем, чтобы он грёб через Угрюмое Море в ванной, со своими трусами на голове!

Большегрудая Берта расхохоталась и смеялась, пока слёзы не потекли по её волосатым щекам.

– Впервые за твою жизнь, Стоик, старый кабан, – пророкотала она, – у тебя хорошая идея! Замётано…

Как только они вошли в воду, Кишкомот хрюкнул Прохиндею, хитро подмигнул, и Прохиндей лукаво произнёс:

– Кишкомот заметил, что на вас этот старомодный ЖИР ТОЛСТОКРЫЛА… Он и вполовину не защищает от холода так же хорошо, как Багровое Костное Масло, которым пользуется Кишкомот… Вы намазываетесь, и больше уже не мёрзнете никогда. Действует до следующей зимы.

– О, Обрезки Ногтей Ног Тора! – воскликнула Берта, разочарованно оглядывая своё светящееся зелёное тело. – Я думала, что заполучила самое свежее супер‑бупер средство!

Стоик в восхищении и с завистью уставился на яркий фиолетовый торс Кишкомота. Кишкомоту было так тепло под слоем Багрового Костного Масла, что от его татуированной груди поднимался лёгкий пар и тут же сдувался ветром.

– Кишкомот хочет, чтобы была честная борьба, – подобострастно улыбнулся Прохиндей. – Почему бы вам не попробовать этой штуковины, чтобы уровнять шансы? Мы оставили горшок как раз за вами, на краю воды… Нам больше не нужно, потому что достаточно намазаться один раз…

– Ну, это весьма мило с твоей стороны, Кишкомот! – просиял Стоик. – Но подождите, разве мы можем вернуться туда? Ведь Заплыв уже начался?

Прохиндей небрежно отмахнулся.

– О, нет… – весело заверил он Вождей. – Нет, Заплыв не начнётся, пока вы не начнёте плыть… Разве вы этого не знали?

Стоик и Большегрудая Берта сказали:

– Ах, да, конечно, – и кивнули с умным видом, как будто они и в самом деле всё это знали, затем повернулись и с трудом выбрались из моря, чтобы поднять маленький чёрный горшочек Костного Масла, лежащий всего лишь в паре футов за кромкой воды…

– Лживый Кишкомот! – возмутился Стоик, сплюнув с отвращением. – Действительно справедливая борьба! Посмотри! Тут абсолютно ничего не осталось!

Разве что ничтожно крохотная фиолетовая капля на самом дне, вряд ли достаточная, чтобы намазать большой палец ноги Стоика.

Оказалось, что это не единственное, в чём Кишкомот провёл их.

Стоик вскинул глаза, когда понял, что вся толпа вокруг него онемела от изумления и разочарования. Хулиганы, в частности, в смятении рвали на себе бороды. А прямо перед Стоиком и Большегрудой Бертой стоял Главный Судья в очках на кончике носа, выглядя ещё более подавленным, чем когда‑либо.

– Соболезную, – буркнул Главный Судья, угрюмо записывая их имена на пергаменте. – ВЫ Первые вернувшиеся Мужчина (и Женщина). У вас ничья. Как пишется «Берта»?

Стоик рассмеялся и похлопал Главного Судью по голове.

– О, нет! О нет, мой миленький Бани, я думаю, вы не понимаете Правила. Заплыв не начинается, пока ты фактически не начнёшь плыть…

– Конечно, я понимаю Правила, – спокойно произнёс Главный Судья. – Я Судья. Если ты выходишь из воды, ты закончил заплыв.

– Но… но… но… конечно, мы снова возвращаемся В ВОДУ! – в ужасе залепетала Большегрудая Берта.

– О нет, нет, – возразил Главный Судья. – Моё решение окончательно.

Стоик и Большегрудая Берта выглядели так, как будто вот‑вот взорвутся.

– Старый Сморчок! – сумел наконец выдохнуть Стоик. – Скажи ему! Мы никак не можем ПРОИГРАТЬ Заплыв!

Старый Сморчок внимательно осмотрел двадцать песочных таймеров перед ним.

– Боюсь, вы проиграли, – печально подтвердил он. – И ровно за три минуты двадцать две секунды. Новый Рекорд Соревнования.

– Но я Чемпионка Архипелага по Плаванию! – заорала Большегрудая Берта, потрясая в воздухе огромным кулаком. – Берта Непотопляемая!

– НО КИШКОМОТ СМЕРТОНОСНЫЙ СКАЗАЛ, ЧТО ВСЁ БУДЕТ ОТЛИЧНО! – завопил Стоик. И только произнеся эти слова, до Стоика и Большегрудой Берты (которые, к слову, не были самыми сообразительными Вождями окрестностей), наконец‑то дошло, что их одурачили.

Ещё две минуты назад Берта и Стоик вышагивали по песку, горделивые и напыщенные, как пара жирных петушков, настолько они были уверены в победе.

Теперь они выглядели, как пара спущенных огромных и красивых воздушных шаров. Груди Берты поникли, великолепные бицепсы Стоика обвисли.

– Мерзкий, бесчестный, подлый, Смертоносный вонючка! – выдавил Стоик сквозь стиснутые зубы. – Он подставил нас, чтобы мы проиграли Заплыв!

3. НУ, РАЗВЕ СОПЛЯК НЕ СЛАВНЫЙ ПАРЕНЬ?

Иккинг, Рыбьеног и Камикадза не видели, что происходило позади них.

У них были собственные проблемы.

Иккинг стартовал с максимальной скоростью, всё ещё не придя в себя от дурацкой ситуации на берегу.

– Подождите, – взмолился Рыбьеног, неуклюже и с брызгами загребая по‑собачьи за Иккингом и Камикадзой. – Ну и сложно же плыть в этих жутких нарукавниках. Мы не должны заплывать слишком далеко, вы же знаете, мы не Воины, мы в этом соревновании только ради забавы… Если, конечно, считать забавой отмораживание своих рогов в кишащих Акулогадами морях…

Как только Иккинг перестал доставать ногами до дна, вес шлема и меча резко потянул его вниз, и только безумно молотя ногами, ему удавалось удерживать подбородок над водой.

Даже Камикадза прочувствовала, что плавание при полном вооружении требует больших усилий. Меч и кинжалы перевешивали её вправо, так что она вместо того чтобы плыть прямо, нарезала круги.

– О БОЖЕ! – пожаловался Иккинг. – Как я смогу победить Сопляка, если так и дальше будет продолжаться?

Они были настолько сосредоточены на том, чтобы удержаться на плаву, что не заметили, как сзади к ним подплыли Сопляк и Песьедух Тугодум. (Что также говорит о том, как они были расстроены: Песьедух плыл кролем с такими брызгами и шумом, как будто бегемот плюхался в ванной.)

Двое забияк услышали последние фразы разговора, и Сопляк так расхохотался, что нахлебался воды и чуть не пошёл ко дну.

– Что верно, то верно, Иккинг‑неудачник! – принялся издеваться Сопляк. – Один из вас троих? Победить меня? За всю жизнь не слышал ничего смешнее!

– Ха, ха, ха, – прохрюкал Песьедух, выбулькивая ноздрями морскую воду.

– Сами же видели, – презрительно протянул Сопляк, – как на берегу все над вами смеялись… Вы же посмешище для племени.

Глаза Сопляка горели непритворной смертоносной злобой. Он оглянулся, чтобы убедиться, что никто не видит, что он делает.

– Сейчас я преподам тебе, Иккинг, урок о том, как быть Героем Викингом, а тебе, Рыбьеног, урок плаванья без этих твоих нарукавников…

– Нет! – завопил Рыбьеног, пытаясь уплыть, но безуспешно. И Сопляк, и Песьедух были крупными крепкими подростками, и они с легкостью его поймали, обойдя Иккинга и Камикадзу. Сопляк проткнул кинжалом правый нарукавник, а Песьедух стянул левый.

– Вот теперь, Иккинг, – промурлыкала Сопляк, – сам ты сможешь как‑нибудь добраться обратно на берег, но если ты попытаешься сделать это, вытаскивая и Рыбьенога, я очень сомневаюсь, что вы доплывёте. Итак… что же делать? Я предлагаю тебе оказать всем нам услугу и бросить НЕУДАЧНИКА. Но решать, конечно, тебе.

И два хулигана уплыли, смеясь.

Иккинг вынырнул, задыхаясь, и вновь нырнул за бедным Рыбьеногом, уже второй раз ушедшего с головой под воду. С помощью Беззубика, Штормилки и Страхкоровы, охотничьего дракона Рыбьенога, он удерживал друга вертикально, не давая его голове уйти под воду, но Рыбьеног был так напуган, что барахтался и мог потопить Иккинга.