К этому времени на юге уже вновь разгорелась большая усобица. Всеволод Ольгович сразу после изгнания брата опять призвал половцев и обрушился с ними на Переяславское княжество. Андрей Владимирович, не получив помощи от рополка, вступил с Ольговичами в переговоры и готов был сдать город. Когда стало известно о пленении Святослава, Ольговичи привели из степи новых союзников и атаковали уже киевские земли. Когда враг угрожал столице, Ярополк, наконец, собрал все силы Мономашичей и их союзников, включая кочевников-берендеев. С этой огромной по тем временам армией, насчитывавшей многие десятки тысяч воинов, великий князь двинулся на Чернигов. Под давлением горожан, заподозривших, что Всеволод собирается бежать к половцам и бросить их, он смирился и стал искать мира. Ярополк, не особенно желавший войны, легко согласился и вернулся в Киев. Мир скрепили крестоцелованием и богатыми дарами с обеих сторон. После этого Святослав Ольгович и другие пленники получили возможность вернуться с севера в Чернигов{102}.
Именно тогда, вернувшись к брату, Святослав в качестве компенсации за потерю Новгорода получил, вероятно, Новгород-Северский[6]. Как были распределены в это время другие уделы Черниговщины, точно неизвестно. Осенью 1138 года умер курский князь Глеб Ольгович{103}, после чего Курск также отошел к Святославу (единственный сын Глеба, Изяслав, скончался еще раньше, в 1133-м). Неизвестно, где княжили Игорь Ольгович и Владимир и Изяслав Давыдовичи.
Восемнадцатого февраля 1139 года скончался Ярополк, и престол в Киеве вполне правомочно унаследовал его брат Вячеслав. Но Всеволод Ольгович решил, что настал его звездный час, — и не ошибся. Узнав о смерти Ярополка, он, взяв с собой Святослава и Владимира Давыдовича, с «малой дружиной» неожиданно захватил Вышгород. 4 марта Ольговичи уже подступили к Киеву и начали жечь дворы за крепостной стеной. Всеволод потребовал от Вячеслава «идти из города добром». Судя по всему, черниговский князь хорошо знал своего противника — тот немедленно выслал для переговоров митрополита и согласился оставить Киев при условии, что Всеволод прекратит разор и вернется на день в Вышгород. 5 марта Вячеслав отправился к себе в Туров, а Всеволод без всякого сопротивления занял столицу Руси. Ранее он обещал Чернигов своему брату Игорю, не участвовавшему в походе. Однако когда тот явился за обещанным пожалованием в Киев, выяснилось, что свой прежний стол Всеволод передает Владимиру Давыдовичу в благодарность за помощь. «Поссорил братьев и с тем отпустил их», — лаконично замечает летописец{104}.
Приход Всеволода Ольговича к власти в Киеве был поворотным пунктом в истории Руси: впервые киевский престол был захвачен беззаконно, без всякой «отчины» и с весьма сомнительной «дединой». Это событие стало и поворотным пунктом в истории черниговского княжеского дома. Вся последующая политика Ольговичей, все их амбиции и притязания, их роль в общерусских делах имели в своем основании тот факт, что Всеволоду в 1139 году удалось вырвать себе Киев. Кстати, именно получивший тогда стол в Чернигове Владимир Давыдович первым стал именовать себя «великим князем»{105}. Всеволод, несомненно, вполне осознавал значимость собственного вокняжения и вывод делал простой: чтобы закрепить Киев за собой и своим родом, надо не откладывать борьбу с врагами. Всеволод мечтал о роли, сопоставимой с ролью прежних великих князей. Он стремился объединить под своей рукой всю Русь. Однако на это ни сил, ни способностей нового великого князя уже не хватало. Своенравный, властолюбивый, склонный решать любые проблемы силой, Всеволод не мог вполне опереться ни на кого из родни, кроме сыновей. Шурины Мстиславичи, родные братья Ольговичи и двоюродные Давыдовичи были равно нужны ему, чтобы сдерживать друг друга.
Но пока надо было удовлетворить аппетиты обиженных братьев. Всеволод решил это сделать за счет Мстиславичей, отняв у них Владимир-Волынский и Смоленск. Для начала великий князь потребовал от Изяслава Мстиславича освободить Владимир. Но Изяслав, в свою очередь, стал готовиться к контрнаступлению, сговорившись с другими внуками и сыновьями Мономаха. Всеволод послал на Владимир и Туров черниговцев и половцев под водительством Изяслава Давыдовича. К походу на соседа присоединились было и галицкие князья. Но слухи о приближении врага напугали черниговское войско, и от реки Горыни оно повернуло восвояси. Галичане, узнав об этом, замирились с Изяславом.
Сам Всеволод между тем, призвав Святослава с курянами, пошел на Переяславль. От Андрея потребовали обменять Переяславское княжество на Курское. Но и тут Всеволод получил отказ и увидел готовность к сопротивлению. «Лучше смерть, чем курское княжение», — торжественно объявил Андрей, еще несколько лет назад ревностно сражавшийся за то, чтобы оставить Курск Мономашичам. 30 августа 1139 года под стенами Переяславля Андрей наголову разбил авангард великокняжеских войск под водительством Святослава и обратил их в бегство. Всеволод понял, что с Мономашичами придется пока что мириться. 1 сентября был заключен мир с Андреем.
На западе еще продолжалась война — Изяслав Давыдович разорил Туровское княжество, а привлеченные Всеволодом к союзу поляки угрожали Волыни. Изяслав Мстиславич и Вячеслав решили предложить великому князю мир на условиях статус-кво. Всеволод «подумал, что без них ему быть нельзя», и нехотя согласился. В конце года Всеволод и Андрей уже вместе утверждали договор о добрососедстве с половецкими ханами.
Между тем проблема княжений для братьев никуда не исчезла. Святославу Ольговичу на время повезло. Утверждение Всеволода в Киеве разом изменило непостоянные симпатии новгородцев. Когда Юрий Суздальский, чей сын на тот момент сидел в Новгороде, потребовал от горожан присоединиться к походу на Киев, те отказались. Сын Долгорукого 1 сентября 1139 года бежал из города, а новгородцы, отослав детей знати в заложники Всеволоду и принеся ему присягу, попросили в князья Святослава. Он вновь отбыл в Новгород и 25 декабря сел на своем прежнем столе. Город встретил его беспокойно — оскорбленный Юрий начал войну, захватив Торжок, а в самом Новгороде за время междукняжия начались беспорядки{106}.
Прибыв в Новгород, Святослав принялся железной рукой наводить порядок и, надо думать, сводить счеты, благо было за что. В 1140 году он бросил в темницу возглавлявшего враждебную партию боярина Коснятина Микулича. Некоторые другие противники князя бежали в Суздаль к Юрию. Святославу помогал его главный и давний сторонник — посадник Якун Мирославич. Такая «злоба» вызвала гнев в Новгороде, против князя выступило вече. Хотя решение о его изгнании принято не было, Святослав понимал, что это дело времени, поэтому обратился к Всеволоду со словами: «Тяжело, брат, с этими людьми. Не хочу у них быть — пошли, кого тебе любо». Обеспечивая свою безопасность, Святослав вытребовал у новгородцев в заложники шестерых знатных бояр и отправил в цепях их и Коснятина в Киев к Всеволоду{107}.
В феврале 1141 года Всеволод прислал брату весть, что отправляет в Новгород своего сына, его тезку Святослава. Когда об этом стало известно в Новгороде, горожане собрались на вече, в отместку за предшествовавшие «насилия» перебили часть сторонников князя и отправили за Святославом Всеволодовичем в Киев большое посольство из бояр во главе с епископом. Святославу Ольговичу же настоятельно предложили: «Дождись брата, потом пойдешь». Однако новгородский тысяцкий и княжеский кум предупредил: «Княже, хотят тебя захватить». Святослав после всего случившегося, конечно, имел основания бояться, а потому ночью бежал из города вместе с женой, дружинниками, а также посадником Якуном и его братом Прокопием Мирославичами. Новгородцам удалось нагнать бояр — их избили до полусмерти, раздели и сбросили с моста в Волхов. Им чудом удалось выбраться. Вечевики признали, что «Бог упас», взяли с них больше тысячи гривен и, забив в колодки, отправили в Заволочье. Святослав же благополучно добрался до Полоцка, а оттуда направился в Смоленск. Вести о бегстве Святослава и расправах над партией Ольговичей достигли Киева задолго до его прибытия. Всеволод передумал было отпускать сына, но тут прибыло посольство во главе с Нифонтом и убедило его. Однако когда Святослав Всеволодович уже отправился в Новгород и по дороге заехал в Чернигов, из Новгорода прибыло новое вечевое решение. Всеволоду заявили: «Не хотим ни сына твоего, ни брата, ни племени вашего, а только племени Владимира». Разгневанный великий князь отозвал сына. Более того, он задержал послов и находившихся в Киеве новгородских купцов. Послы уговаривали Всеволода отправить к ним кого-то из Мстиславичей, но великий князь не менял гнев на милость несколько месяцев, Мстиславичам же передал в удел Берестье со словами: «Новгорода не берите, они сидят на своей силе — где какого князя сами найдут».