— Дорозо, можешь не переживать, я не дам дорогой Номи скучать. Я за ней присмотрю. Сходи пока за механиком. Вот только я не уверен, что он сможет быстро открыть дверь. Я запер её изнутри, чтобы никто не помешал нашей с Номи беседе. — Он откровенно забавлялся. Правда радость это была какая-то садистская, недобрая. Между тем Дорозо явно поняла, чем для меня грозит подобная беседа. Она застучал в дверь с удвоенной силой. Потом за дверью заслышался удаляющийся топот. Побежала за помощью. Хоть бы она успела. — Ну что, — Фузий вновь повернулся ко мне, — приступим? А то сейчас все прибегут, будут шуметь под дверями, а у меня на тебя свои планы. Впрочем, это даже хорошо, что они сами все услышат. Дай сюда руку. Живо! — крикнул он, видя мою нерешительность. Прижав мою руку к столу, он снова посмотрел мне в лицо. — Знаешь, что бывает с вещами, когда они ломаются и выходят из строя? Их выбрасывают или уничтожают. Чем ты занята на корабле? Помогаешь Дорозо? А как ты интересно будешь справляться со своими обязанностями без одной руки, а? А без двух? — С этими словами он со всей силы опустил пресс на отставленный мизинец моей зажатой левой руки. Я вздрогнула. К счастью, я успела подготовиться и потому до сознания дошёл лишь слабый отклик боли. Раздался хруст ломающейся кости. Я предпочла не смотреть на свою руку и спокойно встретила взгляд мучителя.

За дверьми послышался неясный шум. Раздался приглушенный дверью голос:

— Фузий, немедленно открой дверь! — Кому принадлежал голос, я разобрать не смогла. В нём слышался как будто рык. Дверь сотряслась от мощного удара. — Ты слышишь меня? Я приказываю тебе немедленно открыть эту чёртову дверь! — Но, похоже, эта угроза не слишком впечатлила Фузия:

— А, это ты Кайвир. — Теперь понятно, кому принадлежал голос за дверью. — Хорошо, что ты тоже пришёл, послушаешь, как будут хрустеть кости этого существа, Номи кажется. И кто, интересно, додумался дать имя этой бездушной кукле? — Он снова опустил пресс мне на руку. Теперь пострадали ещё два пальца. — Эй, вы, там за дверью, слышите? Я сломал я уже три пальца, а она ни разу не пикнула. Я же говорил, она не живое существо. — Бамс! На левой руке теперь не осталось ни одного целого пальца. — Так, пальцев на руке больше не осталось. Займемся-ка теперь запястьем. — Теперь дверь просто сотрясалась от ударов, но пока держалась. А вот я чувствовала, что надолго меня не хватит. Боль ощущалась всё сильнее. Она пульсировала и ломилась захлестнуть сознание. Не выдержав, я тихонько всхлипнула, чем привела своего врага в бешенство. — Что, решила притвориться, что тебе больно? Думаешь, обманешь меня, как и других? — Он схватил меня за ворот туники и, притянув к своему лицу, прошипел: — Я не люблю, когда меня дурачат. За это я и впрямь ускорю процесс избавления корабля от ненужного мусора.

Он попытался ухватить меня за шею, но тут я перестала себя контролировать и резко отклонилась в сторону. Фузий зацепил рукой мой платок на голове и с силой по инерции сдёрнул его с волос. Рыжие локоны рассыпались по плечам, демонстрируя уродство во всей его неприглядной красе. Фузий растерянно ойкнул и застыл, недоверчиво глядя на меня.

А со мной тем временем творилось страшное. Боль обрушилась на меня со всей своей яростной силой, заставляя сжаться в комок, прижимая к себе изувеченную конечность. Но хуже было понимание того, что теперь, когда свидетельство моей бракованности маячит перед лицом этого варвара, шансов на благоприятный исход не остаётся вовсе. К тому же увидев мои волосы, Дорозо и те, кто прежде не желал мне смерти, могут поменять своё мнение. Да и навряд ли они захотят возиться со мной, теперь уже калекой, беспомощной и бесполезной.

Мне было плохо, но плохо не сколько от боли физической, сколько от осознания того, что все мои мечты о том, чтобы найти себе место пускай не среди людей, но других существ, растаяли как дым. Конечно, глупо было надеяться, что никто не увидит моих волос, что кто-то всё же оценит моё старание быть полезной и позволит остаться.

В голове гудело, а в груди стало нестерпимо колоть. Мне не хватало воздуха, я попыталась вдохнуть, но ничего не вышло. Как со стороны я слышала Фузия:

— Эй, ты чего? Тебе плохо? Ты что, ты не притворяешься? — Ему вторили удары в дверь. Кажется, Фузий говорил что-то ещё. На мгновение он отошёл от меня к двери и стал возиться с замком, что-то крича через дверь. Мне было всё равно, что будет дальше. Я давно забыла про свою руку. Боль за грудиной всё нарастала. Я сползла по стенке на пол и прикрыла глаза, стараясь приноровиться к колющим болям.

Как сквозь дымку я видела, как в комнату ввалились люди, слышала, как Фузий торопливо что-то говорит. Странно, но ещё недавно такой уверенный и даже наглый голос, теперь дрожал. Между тем меня подняли с пола и куда-то понесли.

Снова в себя я ненадолго пришла уже в знакомом мне медицинском кабинете. Склонившийся надо мной Айкус что-то пытался вколоть мне в вену. За его спиной металась и тихо причитала Дорозо. Последнее, что я почувствовала прежде, чем снова отключиться, было ощущение, что кто-то гладит меня по голове, на которой так и не было повязано платка.

Глава 5

Сквозь сон я чувствовала, как кто-то продолжает гладить меня по голове. Касания были очень нежными и мягкими. Они успокаивали и дарили чувство блаженной истомы. Этот кто-то перебирал и мои волосы: то поднимал длинные пряди, то опускал так, что они падали на лицо. Потом всё те же руки осторожными движениями убирали волосы с лица, но от чего-то всё это было похоже на какую-то странную ласку. Так приятно и так странно.

Прежде мне никогда не приходилось испытывать ничего подобного. У нас касания, не нёсшие на себе никакой смысловой нагрузки, были не приняты. Зачем лишний раз вторгаться в личное пространство другого человека, если нет чрезвычайной надобность? Касание возможны только на приёме у врача, и то они сводятся к минимуму и возможны, когда на руках у врача одеты специальные перчатки. Раньше физический контакт был необходим и при зачатии, однако вот уже лет пятьдесят как человеческие пары предпочитают обходиться искусственным оплодотворением — гораздо более гигиеничным и эффективным способом.

Когда я наконец пришла в себя и открыла глаза, то не нашла никого постороннего в своей каюте. Я лежала на уже столь привычной узенькой кровати. В груди больше ничего не болело, однако беспокойство вызывала левая рука. Кисть была перебинтована полностью, и под плотными полосками бинта угадывались какие-то жесткие конструкции, к которым были прижаты сломанные пальцы. Всё было настолько плотно зафиксировано, что у меня даже не возникло мысли пошевелить пострадавшей рукой. Что ж придётся учиться обходиться одной рукой.

Моё одиночество нарушило появление доктора Айкуса. Он справился о моём самочувствии, внимательно осмотрел перебинтованную конечность, правда, не представляю, что он мог разглядеть под этой кучей перевязочного материала. Покончив с этим, он всё-таки решил просветить меня относительно моего здоровья. Оказывается, больше всего его беспокоила вовсе не моя рука, а сердце. Та щемящая боль в груди была не чем иным как признаком инфаркта.

— Видишь ли, Номи, как я понял, ваша раса не привыкла к сильным эмоциям, а тот ужас, что ты испытала, оставшись с Фузием один на один, был слишком сильным стрессом для твоего сердца. Резкий спазм одного из коронарных сосудов и всё, сердце отозвалось приступом боли. Впредь тебе стоит внимательнее относиться к своему здоровью. Конечно, я сделал всё что мог, но ведь я не всесилен. А что касается руки, то сейчас я пока не могу сказать, будет ли она такой же подвижной как прежде или нет. Даже когда кости срастутся, никто не сможет обещать, что рука будет работать исправно. Отёк сдавил нервы, и сейчас рука не отвечает на команды, поэтому нам придётся подождать, пока всё срастется и сойдёт отёк. Что ж, не буду тебя утомлять, сердечный приступ — это не игрушки. Лежи и отдыхай, а денька через два сможешь выйти из каюту. — Айкус встал с придвинутого к моей кровати стула и направился к двери. — Кстати, скажу Дорозо, что ты очнулась. Пускай принесёт тебе поесть. — И кивнув напоследок, он скрылся за дверью.