Так как пропуска на взлёт с Марса им не дали, они застряли тут на долгие четыре недели. За это время они посетили половину достопримечательностей северного полушария планеты, в том числе два зоопарка, поземный город Эльдорадо, протянувшийся на сотню километров и сказочно прекрасный заказник вокруг жемчужины планеты ─ горы Олимп. А ещё поцапались раз сто друг с другом за штурвал «манты», выбирая очередной объект для развлечения. Естественно, в таких условиях Сэмир восстановился намного быстрее, как если бы он валялся бревном в стерильном боксе пусть даже самого современного и лучшего госпиталя в Ближнем Космосе.
О «Ригеле» в новостях никогда не говорили, но если в новостной ленте шла информация о крупных столкновениях бригад Бюро с космическими браконьерами, Дженсен чувствовал, что всё это, так или иначе, касалось Джареда. Он знал, что сопляк не будет отсиживаться в кустах и рванёт в самую гущу боя. Так было и в Школе и в те времена, когда Дженсен ещё не знал экипаж «Ригеля» в лицо, но что-то свербило каждый раз, когда о нём упоминали. Венера не стала исключением. Хотя, какой к чёрту сопляк?! Сейчас Джареду уже двадцать пять лет. Мужчина совсем, разменял четверть века.
Дженсен помнил его тощей шпалой в Школе. Потом Венера, на которой он увидел Джареда, заметно повзрослевшего и подросшего на несколько сантиметров. Хотя куда уж дальше расти? Падалеки и в Школе смотрел на него сверху вниз. Интересно, какой он сейчас? Наверняка уже и не один...
Дженсен ждал встречи с ним, однако, столько времени прошло, и если верить Бруни ─ разве влюблённый в тебя парень не найдет способа где-нибудь пересечься? Было бы желание. А если они так и не столкнулись нигде, значит, Бруни ошиблась. Свидание на Марсе, чёртовы скунбрики... Он ведь на самом деле несколько месяцев после Венеры перелопачивал данные о зверьке. Дочитался до того, что ему начали сниться эти хитрые трёхпалые твари и далеко не каждый сон был приятным.
Когда Дженсен понял, что ведёт себя как дурак, он бросил заниматься ерундой и запретил Бруни упоминать имя Джареда всуе. Сэмир и Вент тихо посмеивались за его спиной, но не решались выступать в открытую со своими шуточками. Всё-таки симпатия ─ это такое шаткое понятие. Сегодня видеть не хочу, знать не желаю, а завтра, вдруг столкнувшись нос к носу... Кто знает, что будет.
Но у Дженсена не было такого шанса.
Джаред как сквозь землю провалился.
Мигеро тоже испытывал слабость к Марсу, поэтому задания для своих людей, касающиеся красной планеты, он раздавал с особым удовольствием. Собственно, и среди рейнджеров операции на Марсе считались относительно лёгкими. Поэтому когда вчера Мигеро вышел на связь и послал им план патрулирования с ордером на изъятие конфискованной биомассы из ангара № 103, Дженсен с удовольствием выдохнул. Снова на Марс. И, может быть, на этот раз встреча состоится, а? Кто знает?!
Колонизация ЗБК привела к тому, что Луна и Марс давно вырвались вперёд по численности переселенцев и резервистов, если сравнивать с планетами за Поясом астероидов. Там военный контингент пока не собирался уступать пальму первенства гражданским лицам. К сожалению, такова была реальность, в которой жил Дженсен, но он верил, что однажды этот перевес сократится в пользу обычных жителей.
Марс почти не изменился с того момента, когда стал доступен человеку, благодаря Туннелям. Обилие и уникальность животного мира планеты привели к тому, что жаркие споры о насыщении атмосферы планеты кислородом, длившиеся несколько десятилетий завершились в пользу последнего утверждения. Приближение состава атмосферы близкой к земным показателям привело бы к гибели множества уникальных организмов, и это была бы невосполнимая утрата.
На данный момент самым «обитаемым» и плотно застроенным участком Марса считался его материк Фарсида, где располагался основной штаб Комитета в ЗБК. Другой материк, Элисиум, славился научными мини-городками с узкой специализацией; они наполовину ушли под грунт, на поверхности торчали только красноватые купола, сливающиеся с местностью и не нарушающие панорамного вида. Здесь же находились два самых больших и легальных зоопарка в Солнечной Системе, собирающие толпы туристов. Один из них был подземным и специально оборудован герметическими камерами, воспроизводящими климатические условия места проживания животного. Под землёй легче было контролировать температурный режим, освещенность, влажность и барические характеристики. Живую венерианскую скалолазку, Дженсен увидел именно здесь, впервые оказавшись в увольнительной на Марсе. Они тогда с Вентом не вылезали из зоопарков, тратя всё время на разглядывание диковинной жизни Солнечной Системы. Он застыл тогда у камеры со скалолазками соляным столбом; у него в голове не укладывалось, как такой милый зверёк мог стать причиной локальных заражений? Он технически знал, как это происходит, но всё равно ─ не верилось.
В целом на Марсе постоянно проживало порядка двадцати пяти миллионов резервистов и примерно столько же сезонных рабочих и других специалистов, которые продолжали достраивать и изучать красную планету и её обитателей. Туда же входили рейнджеры Бюро и Комитета, основной задачей которых была охрана жителей и животного мира. Городская инфраструктура тоже усложнялась буквально на глазах, хотя этот факт не заставлял браконьеров держаться подальше от флоры и фауны красной планеты. Марсианские города напоминали соты, соединённые между собой узкими переходами. Дженсен как-то скучал в библиотеке, и, перебирая фотоархив, увидел старые подводные станции по добыче нефти, которые могли передвигаться по дну от скважины к скважине. Прототип этих конструкций и лежал в основе сотового строительства, обеспечивающего комфортные условия для людей, работающих и живущих на планетах и спутниках Солнечной Системы.
Меккой заводов по сборке «сотовых» секторов стала Земля, и она продолжала оставаться ею до сих пор, несмотря на то, что, некоторые дочерние предприятия уже давно были перенесены на Луну, а позднее и на Марс в целях экономии времени на транспортировку. И Дженсену было чертовски приятно осознавать, что его мама, Холли Эклз, являлась ведущим специалистом по проектированию сотовых кварталов. Каждый третий был возведён по её чертежам. И не только на Марсе. Дженсен гордился ею.
За годы службы Дженсен и его команда уже заработала пропуск за Ворота Фаэтона, как рейнджеры называли работу за Поясом астероидов. Для выживания там требовались не только знания, многое решал опыт, который приходил с годами. А они доказали, что стали не только отличными рейнджерами, которым можно доверить транспортировку организмов любой опасности, но отличными бойцами.
Несмотря на чуждость этих миров, Дженсен после окончания работы часто зависал перед иллюминатором и впитывал в себя всё, что видели его глаза. Он до сих пор помнил трепет и потрясение, которое испытал впервые стоя на грунте Ио и наблюдая восход Юпитера, который, казалось, закрывал собой всё небо! Дженсену казалось, что не может быть ещё более потрясающего зрелища, чем этот восход.
Бруни же красота вокруг не особо волновала, хотя и заставляла порой остановиться и замереть в восхищении. Девушка любила гонять на «манте» среди этих красот, если Дженсен давал добро. Она говорила, что скучает по полигонам Лётной Школы, когда они ещё просто тренировались, выполняя сложные пилотажные фигуры, и не было рядом браконьеров, чьи лазерные прицелы были направлены им в спину. Дженсен тоже скучал по дням прошедшей юности, но, ни о чём не жалел. Он был там, где хотел, и тем, кем стремился стать. В отличие от Бруни он рано понял, что романтика заканчивается там, где твой друг гибнет от рук браконьеров, и надо сделать всё возможное и невозможное, чтобы не допустить этого.
Но всё равно, иногда очень хотелось вспомнить юность и беспечные деньки. Недаром в их трюме стояли четыре «манты», вместо двух, что было нарушением протокола. Мигеро не раз указывал на это, но Дженсен притворялся глухим. Два бота им были положены по рангу, а два других были неприкасаемыми, например, один из ботов ─ это личная «манта» Бруни. Девушке в своё время пришлось много пооббивать порогов, чтобы добиться включения своего бота с состав технического оснащения «Солнечного ветра». Она даже получила персональный номер, и Дженсен до сих пор донимал её расспросами, как ей это удалось сделать.