Со всех сторон раздался громкий смех. Как оказалось, наш разговор с Киссом на повышенных тонах слушали все, до кого он доносился. А если принять во внимание, что мужчин в этом застенке находилось куда больше, чем женщин, и то, что Кисс — их товарищ по несчастью, давал отпор бабе да еще и эрбату вдобавок, тогда становится понятно, на чьей стороне были симпатии узников. Усмехались даже стражники. Нашли себе развлечение, охраннички! Хотя тут все одно больше заняться нечем — им простительно, но что позволяет себе этот наглец!..
— Ну, ты и… — у меня не хватало слов. — Ну…
— А ты, цыпа, ничем не лучше меня, хотя усиленно изображаешь из себя чуть ли не спасительницу человечества. Сказать можно все, что угодно, но о людях судят не только по словам, но и по их поступкам. Ты же по отношению ко мне повела себя… В общем, мне не понравилось. Можно даже сказать — я разочарован до глубины души. Получил еще одну кровоточащую рану прямо в сердце, которую надо долго залечивать… А если серьезно, то не стоит тебе сейчас изображать праведный гнев, оскорбленную невинность, и сердито сверкать глазами. Со стороны подобная картина смотрится неплохо, но на меня не действует. Таких насквозь фальшивых кисок в своей жизни я уже насмотрелся предостаточно. Угомонись, и не пыли на пустом месте. Но обещаю: будет еще у тебя возможность свой пыл проявить. Наедине. И с большой пользой… Ты как, цыпа, готова?
Спасибо, конечно, Мариде за воспитание, она много души и сил вложила в меня, но при желании я могу выразиться проще и доходчивее, куда более понятно даже такому хаму. Что я и сделала. Опять был смех, но Кисс лишь разочарованно развел руками:
— Цыпа, ничего нового я не узнал. Все, чем ты хотела меня поразить — это было мной слышано — переслышано сотни раз. Причем в более виртуозном исполнении! Так что давай, начинай по-новой! Время скоротаем…
Я открыла, было, рот, но ничего не сказала. Опять предок проснулся… Понятно… Так вот в чем дело!.. Да, не стоит мне с Киссом связываться! Он специально выводит меня из себя, причем делает это умело, расчетливо и с определенной целью. Видимо, уже опыт имеется… Если я поддамся на его подначки, то снова сорвусь. Этот наглец меня незаметно к новому срыву подводит — хочет унизить, но уже от своего имени, как расплату за сбежавших от него ребят! Надо же, по нашему разговору и не подумаешь, что я опять могу дойти до приступа! Ах, ты, что удумал, драный помоечный кот!..
— Что ж ты, цыпа, притихла? — ехидно продолжал Кисс. — Я так жажду вновь услышать твой поучающий и укоряющий голос! Удиви меня еще разок богатством народного языка! Пока что я не впечатлен твоими знаниями! Скорее разочарован. Ну же, продолжай!
Я сжала руками прутья решетки и постаралась как можно беззаботнее улыбнуться, хотя злиться начала уже всерьез. Вот злой стервец! Все же он меня успел вывести из себя… Надо каким-то образом успокоиться. А не то…
— Ах, Кисс, Кисс… Может, я тоже разочарована. Ты еще в поселке вздумал мне рассказывать сказки о том, что мы с тобой будто бы раньше встречались. Причем так искренне доказывал, что обязательно вспомнишь, где же мы с тобой виделись!.. Что, ничего умнее для знакомства придумать не мог? Парень ты вроде остроумный, а на такие пустые слова женщина обычно не обращает внимания…
— Цыпа, а ты все же ревнивая! Не беспокойся, фантазии у меня хватает, и с женщинами я знакомлюсь по-разному. Кстати, стоило нам от вашего поселка отойти, как я вспомнил, где тебя раньше видел. Вернее, не тебя. Я как-то имел счастье видеть княгиню Айберте. Красивая женщина, но сердце мне не задела. Правда, запомнилась, как нечто особое, в дорогом исполнении и не для нашего брата. На первый взгляд, вы очень схожи между собой. Сразу заметно, что вы по рождению — из одной семьи. Я, помнится, даже удивился задним числом: что может делать родственница столь знатной особы в этом захолустье? Прекрасная Эйринн… Цыпа, и все же — какое же у тебя полное имя? Скажи, не таи…
— Кисс, ты интересуешься моим полным именем… А самого-то звать как? Тебе бы тоже не помешало представиться даме настоящим именем.
— А чем тебя не устраивает имя Кисс?
— Ну, хотя бы тем, что это не имя, а кличка.
— И что из того? Мне нравится.
— А мне — не очень. Полное имя у тебя у самого какое?
— Не помню — отрезал Кисс. — Цыпа, с чего это ты тему сменила?
— Да так… Хочу спросить: ты сам откуда родом?
— Цыпа, я из тех, кого называют перекати — поле. Много нас таких, без роду — племени, по миру бродит, удачу ловит и счастье ищет. В основном — безрезультатно. Так что ничего интересного о себе я сказать не могу. Другое дело — ты!
— Ну, не скромничай! Интересная у тебя внешность…
— Цыпа, я тронут! Искренне тронут! Какие слова! Услада для моего исстрадавшегося сердца! А то — " десятой дорогой обходить буду…"! Продолжай! Я — весь внимание!
— Не те выводы делаешь из моих слов! Просто удивляюсь: по облику ты смахиваешь на жителя нашей страны, хотя в этом я не уверена — слишком светлые волосы… Ты не из Валниена, нашего северного соседа? Но кожа для северянина смугловата… Похоже, всего в тебе намешано… Полукровка? Похоже на то. Но волосы носишь, как кочевник — туго в хвост стянул. У нас так не принято. Зачем так издеваться над своей внешностью? На мой взгляд — очень непривычно и тебе совсем не идет. Думаю, ты и сам это прекрасно знаешь. И без того далеко не красавец писаный, а с этим хвостом на голове…
Тут я впервые за весь разговор ощутила, как своими ничего не значащими словами задела в нем нечто такое, отчего он чуть не вспылил. На какую-то секунду глаза Кисса яростно сощурились, но в следующий миг он овладел собой. Э, да я, кажется, нашла у тебя, котяра, уязвимое место!
— Мне, цыпа, нравятся прически кочевников, как, впрочем, и их одежда и нравы. Что касается твоего недовольства моим видом, то на все вкусы не угодишь, тем более на твои, незыблемо — деревенские. А вот ты зачем остриглась? Мне больше нравятся женщины с красивыми длинными волосами. Неужели пыталась таким образом от меня спрятаться? Думала, я тебя не узнаю? Ай — яй — яй, как недальновидно! Стоило ли идти на такие жертвы? Тебя, цыпа, я опознаю везде и всюду! А что касается твоих волос… Не приведи того Всеблагой, увидит тебя кто из родного захолустья в этаком виде — не переживет позора! Кого в вашей деревне за плохое поведение стригут, не напомнишь? Ну, вслух такое слово называть не принято… Даже в этом милом подвале. И все же повторяю: представь на секунду что может рассказать в родном поселке увидевший тебя в таком виде односельчанин!.. Душа радуется! У меня, во всяком случае!..
— Я не остриглась, а подстриглась. И мне очень нравится, как я сейчас выгляжу — куда лучше, чем тогда, в поселке. Или как в захолустье, как ты его называешь. Моим друзьям, кстати, тоже нравится моя прическа. И стрижка мне к лицу. Так что это свое мнение… Я промолчу, куда именно ты можешь его затолкать. Да, и положа руку на сердце, хочу признаться: меньше всего в жизни меня заботят твои симпатии и привязанности!
— Цыпа, ты убиваешь меня наповал! Так естественно разыгрывать неприязнь! Артистка ты наша… Кстати, сразу спешу тебя предупредить: мне нравятся светловолосые девушки, а к темноволосым всю жизнь относился с прохладцей. Так что советую не рассчитывать на особую привязанность с моей стороны.
— Губу можешь закатать на место. Я терпеть не могу бесцветных парней, так что ты тоже не в моем вкусе!
— Ой ли? А если хорошо подумать?
— Кстати, могу порекомендовать тебе хорошего цирюльника. Берет недорого, но работает на совесть. Даже из тебя красавца сделает, хотя это непросто. И хвост твой нелепый сострижет. А главное — эти дурацкие усы сбреет. Как тебе только в голову пришло отпустить эту жуть на лице? Смотришься с ними, я тебе скажу… Глаза бы мои на тебя не смотрели!
Снова на долю секунды зло сощурились светлые глаза. И вновь непонятная то ли усмешка, то ли улыбка на тонких губах.
— Думается, цыпа, я запал в твое сердце куда глубже, чем бы тебе того хотелось!