— Это новая мода — пояснил мне дед. — Пришла к нам откуда — то из южных стран. Сейчас в столице так многие стригутся. Правда, в основном простолюдины. И вам очень идет. Можете ходить даже просто так, с распущенными волосами. Да и волосы постоянно укладывать не надо — подстриженные таким образом они очень украшают. Впрочем, ваши волосы и так лягут хорошо. Но сейчас я их уложу в прическу — и все, идите хоть на прием к Правителю! Пропустят без слов! Такая красавица может просить кого угодно и о чем угодно! И так девка красивая — слов нет, а с такой прической, что я вам сейчас сделаю!.. Не думаю, что хоть один мужчина, у которого есть глаза, сможет в чем — либо отказать такой красавице! Все мужики, что только есть на свете — все будут твои!
— Знаешь, ее стрижка очень напоминает то, как стригут свои волосы женщины — степняки — сказал Вен, рассматривая меня. — Но, тем не менее, прекрасно! Лия, поверь мне, так тебе гораздо лучше! Ну, мужик, — с уважением продолжал он, обернувшись к старику, — ну, ты — мастер! В самом уважительном смысле этого слова! А я их на своем веку повидал немало, и честно тебе могу сказать, что таких, как ты, настоящих мастеров своего дела, видел немного!
— Погодите еще немного…
Достав пригоршню шпилек из того же шкафчика, откуда еще недавно вытаскивал ножницы и гребень, старик снова принялся колдовать над моей головой, убирая длинные волосы на затылке в затейливую прическу. Под его умелыми руками я спокойно сидела, дожидаясь, когда же мастер закончит свою работу. Внезапно дед шарахнулся от меня, как от зачумленной, уронив при этом ножницы. Не понимая, в чем дело, я оглянулась, и увидела, что старик прижался к стене и со страхом смотрит на меня. Да что это с ним? И в ту же секунду я поняла, чем дело: он увидел шестиугольные шрамы на моей голове — первый и главный признак того, что перед ним сидит батт или эрбат. Для многих простых людей в нашей стране между двумя этими словами нет разницы. А шрамы на голове — главная черта при определении тех, кто подвергся ритуалу эценбат. Их, эти шрамы, ни с чем не спутаешь — как говорила Марида, они представляют собой четкий шестиугольник по обеим сторонам головы… Нет, как же я умудрилась забыть о такой заметной черте?! И парни о том не вспомнили, когда усаживали меня перед мастером! Что-то мы расслабились, осторожность потеряли… Что же теперь делать? Дед струхнул всерьез — вон как у него руки трясутся, и смотрит на меня со страхом! Видать, уже сталкивался в своей жизни с подобными мне, или же видел последствия безумия эрбатов…
— Тебе не стоит бояться нашу спутницу, — заговори Вен, разряжая возникшую тишину. — Ей самой приходится несладко. Разное в жизни происходит, часто и худое в дверь стучится, а бывает, что и всей правды о себе не знаешь. Подумай сам: будь она по — настоящему опасна, разве мы оставались бы вместе? Давно б разошлись каждый в свою сторону, и постарались как можно скорей забыть о существовании друг друга.
Но хозяину на сегодняшний день потрясений, похоже, хватило с избытком. Он медленно сполз по стене на пол — от накопившегося испуга подкосились ноги. Пришлось парням укладывать беспамятного человека на кровать, а мне — заваривать найденные в доме лечебные травки и поить едва пришедшего в себя хозяина сбором трав, снимающих усталость и помогающих опамятоваться.
В общем, когда старик окончательно пришел в себя, то, неожиданно для нас выяснилось, что он полностью успокоился. Видимо, понял, что и верно — зла мы ему не желаем, а может, просто устал бояться. Больше того: в его обращении с нами появилась нотка жалости. Особенно это было заметно по его отношению ко мне. Не знаю, что уж там мастер подумал, но, кажется, решил, что парни ценой своей жизни укрывают меня от властей. Что ж, пусть так! Это далеко не самое плохое решение…
Несмотря на протесты, он снова усадил меня на табурет и быстро закончил убирать мои волосы в прическу, а затем снова поставил передо мной зеркало.
— Ну, как?
— Знаешь, хозяин, — искренне сказала я, не отрывая глаз от своего отражения в зеркале, — настолько я раньше себе никогда не нравилась!
В зеркале была не просто привлекательная женщина, а очень красивая! Пресветлые Небеса, а ведь я действительно не обделена вашей милостью! Интересно, а что бы сказал Вольгастр, если бы увидел меня сейчас? Так же, как недавно, отвел бы взгляд в сторону, или все же невольно сравнил меня со своей молодой женой? Может, хоть чуть бы пожалел о том выборе, который сделал?.. Так, о бывшем женихе не думать!
Я даже представить себе не могла, что мне будет настолько к лицу такое, казалось бы, небольшое изменение внешности! Прежних волос, правда, немного жаль, но вместе с ними я будто рассталась со своей прошлой жизнью. Все одно не вернуть назад ни того, ни другого!
Правда и то, что в родном поселке с такими стрижеными волосами мне лучше не показываться — подумают еще односельчане невесть что, пальцами начнут наказывать, а то и вовсе выгонят как из дома, так и из деревни, с глаз подальше, чтоб односельчан не позорила! Коротко обстриженные волосы в наших местах женщину, скажем так, хорошо не характеризуют… Как раз наоборот. Но, несмотря ни на что, я знала, что когда мои волосы вновь отрастут, и если появится такая возможность, то снова подстригусь точно так же, какие бы деньги мне не пришлось отдать за это хорошему цирюльнику, а что скажут люди, глядя на мои короткие волосы — так мне до того и дела нет! Главное, чтоб самой нравилось, а что касаемо других — так на каждого не угодишь! Доугождалась уже перед одним, и чем все закончилось?.. Тьфу ты, да когда же я перестану об этом думать?!..
— Хозяин, у тебя золотые руки! — оценил Вен. — Мне только неясно, отчего это к мастеру, обладающему таким мастерством, не стоит длинная очередь из желающих воспользоваться его услугами? Подобные мастера обычно нарасхват в любом возрасте! И платят им немало, да и живут они побогаче!
— Я и был нарасхват — печально вздохнул хозяин. — Лет пять назад. А потом руку сломал. Правую. Она срослась неудачно. Сколько времени я ее лечил — не передать! Денег на знахарей да лекарей ушло — не сосчитать! Только все одно — мастерство осталось, а прежнего проворства уже нет, да и не приглашают меня уже в хорошие дома. Устарел, говорят… Пока болел — время ушло, подзабыли меня. Другие мастера появились. Перехватила молодежь всех моих бывших клиентов. По слухам, работают не хуже, чем я в прежнее время, да и фантазии с выдумкой у них куда больше. Оттого и перебиваюсь так, по мелочи…
— Кстати, хозяин, — вмешалась я, — с чего это ты вдруг из деревни вернулся? Я твой разговор с соседями слышала. Да и мы, признаюсь, залезли сюда просто оттого, что увидели — дом стоит запертый, и даже трава на дворе не особо притоптана…
— Ох, — вздохнул дед, — у каждого свои беды… Зять у меня хороший и богатый… Был… Да вот несчастье — как сглазили его! Пристрастился к игре в кости, ну и вот — проиграл все, что у него в семье было, причем проиграл все, до последнего колышка! Ну, после того зятек в петельку полез, а то добро, что у них годами копилось, к выигравшим людям перешло. Оттого и возвращается дочь в город вместе с детьми, что ей больше жить негде и не на что! Их дом в деревне тоже проигран. Двое старших внуков уже в армию записались — все одно больше пойти некуда, а внучки — те отныне и вовсе без приданого остались! Дочь от произошедшего слегла, когда еще поправится?! Вот и решили мы с женой присмотреть им здесь для проживания домик подешевле, из тех, на сколько у нас с женой денег хватит… Все же четверо детей у нее еще на руках осталось, в нашем домике им всем тесновато будет, да и привыкла дочь быть хозяйкой в своем доме. Как дальше будем жить, и на что — не знаем! Хорошо еще, что их из бывшего дома в деревне не сразу выставили, а несколько дней пожить разрешили, до той поры, пока дочь в себя не придет, уехать не сможет. Да кой-какое добро, из того, что похуже, с собой забрать позволили. То имущество, что взять можно было, я сейчас и привез, а за семьей вернусь через несколько дней, как с домом для дочери определюсь…