На какой бы человѣкъ ни стоялъ ступени, ему предоставлено стремиться къ высшей по направленію, къ цѣломудрію. Живущій въ полной распущенности будетъ подвигаться къ цѣломудрію, когда у него будутъ опредѣленныя наложницы и жены, живущій въ многоженствѣ — если онъ перейдетъ къ единобрачію, живущій въ единобрачіи — если онъ будетъ воздерживаться, когда это несвойственно природѣ, воздерживающіеся супруги — если они станутъ жить какъ братъ съ сестрою.

Конечно, нельзя, ѣдучи верхомъ, съ высоты лошади указывать человѣку, идущему пѣшкомъ, направленіе пути по колокольнѣ, которую я вижу, но онъ не видитъ, и нельзя указывать на требованіе полнаго цѣломудрія человѣку живущему распущенно. Это все равно, что съ лошади указать дальнюю колокольню, которую не видитъ пѣшій. Онъ заблудится, если оставить его съ этимъ указаніемъ. Надо указать ему на ближайшій видимый предметъ, но въ томъ же направленіи. Тоже въ указаніи нравственного пути человѣку, живущему въ распущенности, указать единобрачіе и т. д. Но для мыслящихъ, стремящихся къ истинѣ, въ особенности для дѣтей, для чистыхъ, для неиспорченныхъ людей мы не имѣемъ права указывать другаго, какъ то, что намъ указано, — ученіе истины — цѣломудріе и полное цѣломудріе, хотя бы до уничтоженія рода человѣческаго

* № 5.

Конечно, нельзя изъ окна высокаго дома указывать человѣку, идущему пѣшкомъ, направленіе пути по колокольнѣ, которая видна изъ дома, но не видна пѣшеходу, также какъ неразумно указывать на требованіе полнаго цѣломудрія человѣку, живущему распущенно. Пѣшеходъ, не видя дальнюю колокольню, заблудится. Также заблудится и человѣкъ, которому будетъ указанъ идеалъ цѣломудрія. Чтобы руководить его, надо указать ему на ближайшій видимый ему предметъ въ томъ же направленіи и сказать: иди на этотъ столбъ, на этотъ домъ, а тамъ опять спроси.

Такъ поступали и поступаютъ всѣ жреческія религіозныя ученія и ученія практически-нравственныя: ты живешь въ распущенности, живи въ многоженствѣ — это будетъ лучше. Ты живешь въ многоженствѣ, живи въ единобрачіи — это будетъ лучше. И ты будешь совсѣмъ хорошій и нравственный человѣкъ. Но не таково ученіе Христа.

* № 6.

Есть два способа указанія пути идущему и не знающему пути человѣку. Одинъ способъ состоитъ въ томъ, что спрашивающему о пути даются внѣшнія указанія: иди на дерево, которое увидишь, отъ дерева на домъ, на деревню, на мостъ, на курганъ и т. д.

Другой способъ состоитъ въ томъ, что спрашивающему указывается недостижимый предметъ — солнце и говорится: иди на закатъ, восходъ или полдень, полночь, поперечное направленіе движенію солнца.

Первый способъ есть способъ временныхъ, внѣшнихъ, государственныхъ, общественныхъ и религіозныхъ опредѣленій. Человѣку указываются признаки тѣхъ дѣлъ, которыя онъ долженъ, и тѣхъ, которыя онъ не долженъ дѣлать. Помни день суботній, не пей хмѣльнаго, не крадь, не прелюбодѣйствуй и т. д. Другой способъ есть способъ вѣчный, внутренняго сознанія Христовой истины. Человѣку указывается вѣчная, недостижимая и сознаваемая имъ цѣль и направленіе къ этой цѣли, путь. Ты живешь въ распущенности, живи въ многоженствѣ, такъ и такъ обращаясь съ своими женами, говоритъ внѣшнее религіозное ученіе, и люди отъ большей распущенности переходятъ къ меньшей и подвигаются на пути цѣломудрія. Но достигнувъ многоженства, они будутъ коснѣть въ немъ, считая себя вполнѣ правыми до тѣхъ поръ, пока внѣшнее ученіе не укажетъ слѣдующій шагъ. Они пойдутъ дальше только тогда, когда внѣшнее ученіе скажетъ: ты жилъ въ многоженствѣ, живи въ единобрачіи, это будетъ лучше. И только тогда люди поднимутся на слѣдующую ступень, на которой опять остановятся съ сознаніемъ своего достоинства и совершенства. Но не таково ученіе Христа — внутренняго сознанія истины.

* № 7.

«Но родъ человѣческій! Если такъ, то прекратится родъ человѣческий!» — смѣло говорятъ люди, забывая то, что они исповѣдуютъ христіанское ученіе или, по крайней мѣрѣ, живутъ среди людей, исповѣдующихъ его. Вѣдь не я выдумалъ это: именно то, что цѣломудріе лучше распущенности и что человѣку свойственно стремиться отъ одного къ другому. Вѣдь это не произвольное мое утвержденіе, а ясное и опредѣленное положеніе откровенія, въ которомъ мы, христіанскіе народы выросли. Въ этомъ откровеніи ясно и безповоротно указано то, что женатому должно оставаться съ тѣмъ или съ тою, съ которымъ онъ сошелся. (Мѳ V...) Не женатому лучше не жениться (Мѳ, XVIII). Обоимъ же должно воздерживаться отъ любовнаго вожделѣнія, такъ какъ самое вожделѣніе къ женщинѣ есть грѣхъ (Мѳ, V, 28). «Но не всѣ вѣрятъ откровенію Христа, не всѣ обязаны вѣрить ему» — отвѣчаютъ на это. И это совершенно справедливо: вѣрить откровенію Христа потому, что оно откровеніе Христа, также неразумно, какъ вѣрить откровенію Магомета потому, что оно откровеніе Магомета. Но дѣло въ томъ, что откровенію Христа мы вѣримъ не потому, что оно откровение Христа, а потому, что оно открываетъ намъ очевидныя для насъ свойства человѣческой природы внѣ насъ, въ исторіи, и въ насъ, въ нашей совѣсти и нашемъ разумѣ.

* № 8.

Но вопервыхъ, христіанскій идеалъ не есть безбрачіе. Христіанскій идеалъ есть достиженіе людьми идеала Царствія Божія, единенія и любви, безбрачіе же есть только одно изъ условiй, содѣйствующихъ достиженію этой цѣли. Главное же то, что если даже допустить, что идеалъ человѣчества есть полное цѣломудріе и полное безбрачіе, то и признавъ этотъ идеалъ, мы не имѣемъ никакого ни основанія ни права обсуживать этотъ идеалъ на основаніи того, что будетъ, когда онъ достигнется.

* № 9.

Церкви же установили языческій бракъ, назвали его христіанскимъ и вслѣдствіи этого потеряли выставленный Христомъ идеалъ — стремленіе къ совершенству, включающее въ себѣ цѣломудріе и въ бракѣ и внѣ его, и нравственный уровень народовъ, живущихъ въ церковныхъ опредѣленіяхъ брака, понизился до степени язычества. Понизился до такой степени, что въ нашемъ мирѣ люди не замѣчаютъ того, что, исповѣдуя единобрачіе, они живутъ въ самомъ опредѣленномъ многоженствѣ и многомужествѣ и что бракъ, установленный церквами, есть ничто иное, какъ только печать, накладываемая за деньги на нѣкоторые исключительные браки, составляющіе едва ли не меньшую долю совершающихся въ дѣйствительности браковъ. Самый же бракъ самъ по себѣ есть въ большей части случаевъ ничто иное, как разрѣшенный и церковью и государствомъ и общественнымъ мнѣніемъ организованный развратъ.

* [ПЕРВЫЙ ПЛАН «ПЛОДОВ ПРОСВЕЩЕНИЯ».]

Д[ѣйствіе] 1.

Львовь^[178] сидитъ,^[179] вертитъ блюдечко о землѣ крест[ьянамъ]. Самаринъ невѣрующій. «Пріѣзжайте вечеромъ. Вотъ я и знаю». «Да вы и такъ знаете, вы нароч[но]». «Нѣтъ, вотъ вы пріѣзжай[те]. Хоро[шо]?» Уход[итъ]. «Позва[ть] муж[иковъ]». Мужики^[180] приход[ятъ].^[181] «Нельзя, мое правило». Сухо отказываетъ. «Вотъ и Прасковья Афан[асьевна] извѣстна». Прасковья Афанасьев[на] проситъ за мужиковъ. «Нельзя, противъ моихъ правилъ». Жалостно проситъ.^[182] «Ну хорошо, я для тебя спрошу за столомъ еще разъ». Отказъ. Н[яня]. «Погоди жъ ты. Ты удивляешься?» «Нѣтъ, чегожъ? Я вѣдь слышала». «А! Что жъ ты слышала? Да вы не понимаете. Думаете, что господа дѣлаютъ глупости». «Нѣтъ, чтожъ. Это возможно». «Да какже, я тебѣ скажу. Професоръ — не дуракъ, стало быть». Н[яня]. «Да, все возможно. Я и сама видала». Л[ьвовъ]. «Что?» «Да Семка мой, вотъ что изволи[ли] взять». «Это буфетн[ый] мужикъ новый? Да, я видѣлъ, славный малый, кажется». Н[яня] «Удивленье! вчера за столъ сѣли, <такъ> вдругъ столъ запрыгалъ, такъ что всѣ испугали[сь]. Отошелъ, перестало. Какъ взялъ ложку, такъ опять». Л[ьвовъ] (улыбаясь). «Вамъ это удивительно? Это просто медіумъ». Н[яня]. «Мы что знаемъ? Только это точно». «Надо будетъ его взять на сеансъ». Н[яня]. «Увольте, вѣдь младъ онъ. Какъ бы чего не было». Л[ьвовъ] (улыбаясь). «Не бойся. Это сила, въ немъ сила есть».^[183] «Такъ какже мужикамъ?»