(Таня заходит сзади Леонида Федоровича и бьет его по голове гитарой.)

Леонид Федорович.

Ударил меня по голове! (Смотрит на стол.) Перо не пишет еще, и бумага сложена.

Профессор.

Посмотрите, что за бумага, делайте скорей; очевидно, двойная сила: его и Гросмана — производит пертурбации.

Леонид Федорович (выходит с бумагой в дверь и тотчас возвращается).

Необычайно! Бумага эта — договор с крестьянами, который я нынче утром отказался подписать и отдал назад крестьянам. Вероятно, он хочет, чтоб я подписал его?

Профессор.

Разумеется! Разумеется! Да вы спросите.

Леонид Федорович.

Николай! Или ты желаешь...

(Таня стучит два раза.)

Профессор.

Слышите? Очевидно, очевидно!

(Леонид Федорович берет перо и выходит. — Таня стучит, играет на гитаре и гармонии и лезет опять под диван. — Леонид Федорович возвращается. — Семен потягивается и прокашливается.)

Леонид Федорович.

Он просыпается. Можно зажечь свечи.

Профессор (поспешно).

Доктор, доктор, пожалуйста, температуру и пульс. Вы увидите, что сейчас обнаружится повышение.

Леонид Федорович (зажигает свечи).

Ну что, господа неверующие?

Доктор (подходя к Семену и вставляя термометр).

Ну-ка, молодец. Что, поспал? Ну-ка, это вставь и давай руку. (Смотрит на часы.)

Сахатов (пожимает плечами).

Могу утверждать, что медиум не мог делать всего того, что происходило. Но нитка?.. Я бы желал объяснения нитки.

Леонид Федорович.

Нитка, нитка! Тут были явления посерьезнее.

Сахатов.

Не знаю. Во всяком случае — je réserve mon opinion.^[24]

Толстая барыня (к Сахатову).

Нет, как же вы говорите: je réserve mon opinion. А младенец-то с крылышками? Разве вы не видали? Я сначала подумала, что это кажется; но потом ясно, ясно, как живой...

Сахатов.

Могу говорить только о том, чтò видел. Я не видал этого, не видал.

Толстая барыня.

Ну как же! Совсем ясно было видно. А с левой стороны монах в черном одеяньи еще нагнулся к нему...

Сахатов (отходит).

Какое преувеличение!

Толстая барыня (обращается к Доктору).

Вы должны были видеть. Он с вашей стороны поднимался.

(Доктор, не слушая ее, продолжает считать пульс.)

Толстая барыня (к Гросману).

И свет, свет от него, особенно вокруг личика. И выраженье такое кроткое, нежное, что-то вот этакое небесное! (Сама нежно улыбается.)

Гросман.

Я видел свет фосфорический, предметы изменяли место, но более я ничего не видел.

Толстая барыня.

Ну, полноте! Это вы так. Это оттого, что вы, ученые школы Шаркò, не верите в загробную жизнь. А меня никто теперь, никто в мире не разуверит в будущей жизни.

(Гросман уходит от нее.)

Толстая барыня.

Нет, нет, что ни говорите, а это одна из самых счастливых минут в моей жизни. Когда Саразате играл, и эта... Да! (Никто ее не слушает. Она подходит к Семену.) Ну, ты мне скажи, ты, дружок, что чувствовал? Очень тебе было тяжело?

Семен (смеется)

Так точно.

Толстая барыня.

Всё-таки терпеть можно?

Семен.

Так точно (К Леониду Федоровичу.) Прикажете итти?

Леонид Федорович.

Иди, иди.

Доктор (к Профессору).

Пульс тот же, но температура понизилась.

Профессор

Понизилась? (Задумывается и вдруг догадывается.) Так и должно было быть, — должно было быть понижение! Двойная энергия, пересекаясь, должна была произвести нечто в роде интерференции. Да, да.

Говорят все вместе, уходя:

Леонид Федорович.

Мне одно жалко, что полной материализации не было. Но всё-таки... господа, милости просим в гостиную.

Толстая барыня.

Особенно меня поразило, когда он взмахнул крылышками, и видно было, как он поднимается.

Гросман (Сахатову).

Если бы держаться одного гипноза, можно бы произвести полную эпилепсию. Успех мог бы быть совершенный.

Сахатов.

Интересно, но не вполне убедительно! — всё, что могу сказать.

ЯВЛЕНИЕ 21-е.

Леонид Федорович с бумагой. Входит Федор Иваныч

Леонид Федорович.

Ну, Федор, какой сеанс был — удивительный! Оказывается что землю-то надо уступить крестьянам на их условиях.

Федор Иваныч.

Вот как!

Леонид Федорович.

Да как же? (Показывает бумагу.) Представь, бумага, которую я им отдал, оказалась на столе. Я подписал.

Федор Иваныч.

Как же она попала сюда?

Леонид Федорович.

Да вот попала. (Уходит.)

(Федор Иваныч уходит за ним.)

ЯВЛЕНИЕ 22-е.

Таня одна, вылезает из-под дивана и смеется.

Таня.

Батюшки мои! Голубчики! Набралась я страху, как он за нитку поймал. (Визжит.) Ну, да всё-таки вышло, — подписал!

ЯВЛЕНИЕ 23-е.

Таня и Григорий.

Григорий.

Так это ты их дурачила?

Таня.

А вам что?

Григорий.

А что ж, думаешь, барыня за это похвалит? Нет, шалишь, теперь попалась. Расскажу твои плутни, коли по-моему не сделаешь.

Таня.

И по-вашему не сделаю, и ничего вы мне не сделаете.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ IV.

Театр представляет декорацию 1-го действия.

ЯВЛЕНИЕ 1-е.

Два выездных Лакея в ливреях, Федор Иваныч и Григорий.

1-й лакей (с седыми бакенбардами).

Нынче к вам к третьим. Спасибо, в одной стороне приемные дни. У вас прежде по четвергам было.

Федор Иваныч.

Затем переменили на субботу, чтобы за-одно: у Головкиных, у Граде-фон-Грабе...

2-й лакей.

У Щербаковых так-то хорошо, что как бал, так лакеям угощение.

ЯВЛЕНИЕ 2-е.

Те же. Сверху сходят Княгиня с Княжной. Бетси провожает их. Княгиня глядит в книжечку, на часы и садится на ларь. Григорий надевает ей ботики.

Княжна.

Нет, ты, пожалуйста, приезжай. А то ты откажешься, Додо откажется, — ничего и не выйдет.

Бетси.

Не знаю. К Шубиным надо непременно. Потом репетиция

Княжна.

Успеешь. Нет, ты пожалуйста. Ne nous fais pas faux bond.^[25] Федя будет и Коко.

Бетси.

J’en ai par dessus la tête de votre Coco.^[26]

Княжна.

Я думала, что я его здесь найду. Ordinairement il est d’une exactitude...^[27]

Бетси.

Он непременно будет.

Княжна.

Когда я его вижу с тобой, мне кажется, что он только что сделал или вот сделает предложение.

Бетси.

Да уж, вероятно, придется пройти через это. И так неприятно!

Княжна.

Бедный Коко! Он так влюблен.

Бетси.

Cessez, les gens.^[28]

(Княжна садится на диванчик, разговаривая шопотом. Григорий надевает ей ботики.)

Княжна.

Так до вечера.

Бетси.

Постараюсь.

Княгиня.

Так скажите папа, что я ничему не верю, но приеду посмотреть его нового медиума. Чтоб он дал знать. Прощайте, ma toute belle.^[29] (Целует и уходит с княжной.)

(Бетси уходит наверх.)

ЯВЛЕНИЕ 3-е.

Два Лакея, Федор Иваныч и Григорий.

Григорий.

Не люблю старух обувать: не перегнется никак, от живота не видит, тычет мимо всё; то ли дело молоденькую — приятно и ножку в руки взять.

2-й лакей.

Тоже разбирает!

1-й лакей.

Нашему брату этого разбирать не полагается.