Сорокъ лѣтъ уже лежитъ подъ спудомъ тотъ Гоголь, какимъ онъ сталъ послѣ возрожденія, и все то, что онъ сказалъ людямъ объ этомъ своемъ возрожденіи сорокъ лѣтъ въ печати, въ исторіяхъ литературъ, въ разговорахъ съ кафедръ⁴⁸⁹ представляется людямъ, какъ бредъ сумашедшаго.

Всѣхъ учатъ тому, что Гоголь былъ великъ, когда онъ писалъ свои повѣсти, какъ Тарасъ Бульба, въ которой восхваляются военные подвиги — убійство, и когда писалъ ревизора, въ которомъ осмѣиваются всѣ безъ исключенія люди цѣлаго города, но что Гоголь, пишущій о томъ, что ему открыло ученіе Христа, есть падшій, сумашедшій Гоголь. Гоголь для нашей публики есть только тотъ, который забавляетъ насъ. Гоголь же тотъ, который отрекается отъ своихъ ошибокъ и кается въ нихъ, того Гоголя мы не хотимъ знать и называемъ его сумашедшимъ. Отчего случилось такое необыкновенное дѣло?

Мнѣ кажется, что это случилось вотъ отъ чего: Когда молодой человѣкъ долгое время ведетъ разгульную жизнь, хотя бы и не порочную, но праздную, разсѣянную, роскошную и себялюбивую, и потомъ опоминается, оставляетъ прежнія привычки и товарищей, то товарищи его прежняго веселья огорчаются сначала, потомъ обижаются и, не понимая тѣхъ причинъ, по которымъ товарищъ ихъ оставилъ ихъ, и сердясь на него зa это оставленіе, какъ бы осуждающее ихъ, стараются увѣрить себя, что подлыя причины заставили ихъ товарища оставить ихъ. Такъ это бываетъ со всякимъ человѣкомъ: оставляя прежнихъ сотоварищей, человѣкъ, нравственно пошедшій дальше, оскорбляетъ ихъ. Но при всѣхъ такого рода положеніяхъ, человѣкъ, нравственно поднявшійся и оставившій прежнихъ сотоварищей, вступаетъ въ кругъ другихъ людей, тѣхъ, до которыхъ онъ поднялся, и одобреніе этихъ людей поддерживаешь его и заглушаетъ ропотъ тѣхъ людей, которыхъ онъ оставилъ.

Такъ это бываетъ вообще въ жизни и на долгихъ промежуткахъ времени, но часто въ извѣстномъ кругѣ и въ извѣстные периоды времени такое огромное большинство людей извѣстнаго круга такъ повально стоитъ на низшей степени нравственности, что человѣкъ, поднявшійся выше, долго, иногда всю жизнь свою [не]находитъ той поддержки и одобренія людей высшаго сознанія, къ которымъ онъ присталъ, и умираетъ среди всеобщаго осмѣянія и поруганія за то, что онъ посмѣлъ освободиться отъ зла, въ которомъ онъ жилъ, и признаться въ томъ, что онъ не хочетъ уже самъ служить ему, и что еще обиднѣе кажется, любя братьевъ своихъ, посмѣетъ другимъ указать то зло, въ которомъ они находятся. Таково всегдашнее свойство движенія человѣка къ истинѣ. Приближаясь къ Богу, челоьѣкъ сердцемъ приближается и къ людямъ, но умомъ, взглядомъ отдаляется отъ нихъ, возбуждаешь въ нихъ негодованіе, презрѣніе, озлобленіе. Это презрѣніе и озлобленіе извѣстныхъ людей даже всегда служитъ признакомъ приближенія къ Богу: это презрѣніе и озлобленіе людей, прежнихъ сотоварищей, есть какъ бы то испытаніе истинности духовнаго подъёма человѣка. Гоненіе отъ людей должно быть. Должно быть затѣмъ, что только тотъ человѣкъ, который находитъ въ себѣ силы исполнять волю Бога, несмотря на эти гоненія, не обманываешь себя, a дѣйствительно любитъ Бога и людей. Такъ это должно быть, и такъ оно для всѣхъ людей; но иногда, или отъ того, что велико то движеніе впередъ, которое совершилъ человѣкъ, или отъ того, что очень нравственно темны тѣ люди, среди которыхъ жилъ человѣкъ, озлобленіе прежнихъ сотоварищей бываетъ очень сильно, и тяжело переносить его. Такъ это было для Гоголя: для него соединились обѣ причины — и тотъ шагъ, который онъ сдѣлалъ впередъ былъ великъ, и главное — тѣ люди, среди которыхъ онъ жилъ, его прежніе сотоварищи, стояли и еще долго послѣ его смерти, да и теперь стоять на томъ низкомъ нравственномъ уровнѣ, съ котораго сорокъ лѣтъ тому назадъ поднялся Гоголь.

«Какъ на низкомъ нравственномъ уровнѣ? Бѣлинскій на низкомъ нравственномъ уровнѣ?»—слышу я крикъ толпы. Бѣлинскій первый осудилъ Переписку и сказалъ: Проповѣдникъ кнута, апостолъ невѣжества и мракобѣсія, панегиристъ татарскихъ нравовъ и т. п. Б[ѣлинскій] сказалъ: «По вашему русскій народъ самый религіозный въ мірѣ: —ложь. Въ Русскомъ народѣ много суевѣрій, но нѣтъ и слѣда религіозности. Русскій народъ скорѣе можно похвалить за его образцовый индифирентизмъ въ дѣлѣ веры; у него слишкомъ много для этаго здраваго смысла, ясности и положительности въ умѣ; вотъ этимъ то можетъ быть огромность историческихъ судебъ его въ мірѣ»...

————

* «КЪ МОЛОДЫМЪ ЛЮДЯМЪ».

Ѣхалъ я разъ на⁴⁹⁰ перемѣнныхъ лошадяхъ по Симбирской губерніи, и пришлось перемѣнять лошадей въ большомъ селѣ.⁴⁹¹ Дѣло было осенью.⁴⁹² Съ самаго въѣзда въ улицу стали попадаться нарядные и пьяные мужики и бабы. Которые шли ругались, бормотали, падали, цѣпляясь другъ за друга, которые у воротъ что-то кричали, ругались. На насъ или ругались, или звали насъ пить. Мы подъѣхали ко двору ямщика. Никого не было. Подошла баба пьяная и что-то пробормотала, потомъ подошли, сцѣпившись, мужики, одинъ изъ нихъ былъ хозяинъ, ямщикъ. Я спросилъ объ лошадяхъ. Понялъ ли онъ, нѣтъ ли, но онъ полѣзъ къ повозкѣ, чуть не упалъ подъ лошадь, ямщикъ мой отпрягалъ и оттолкнулъ его. Онъ сталъ ругаться, закричалъ, что не даетъ лошадей, вылѣзла баба его, стала тащить его. Гости его тоже кричали что-то, ругались, ничего нельзя было разобрать. Я думалъ, что такъ и останусь и не добуду лошадей, но мой ямщикъ⁴⁹³ отпрегъ и сказалъ, что⁴⁹⁴ онъ устроитъ, и ушелъ. Я попробовалъ было примирить, объяснить: ничего никто не могъ понять, я отошелъ подъ навѣсъ и ждалъ. Наконецъ пришелъ мальчикъ лѣтъ 12, румяный, тоже выпилъ уже, какъ онъ мнѣ послѣ сказалъ, но онъ одинъ изъ всей этой толпы не былъ пьянъ. Онъ тотчасъ пошелъ за лошадьми и, не обращая вниманія на крики пьяныхъ, сталъ запрягать. Отецъ его мѣшалъ ему, онъ отводилъ его, вырывая изъ его пьяныхъ рукъ возжи и постромки, и не обращая ни на кого вниманья, запрегъ и выѣхалъ. Онъ одинъ⁴⁹⁵ оставался человѣкомъ среди толпы людей, дошедшихъ до скотскаго состоянія. Я разсказываю не затѣмъ, чтобы описать безобразія пьянства взрослыхъ и старыхъ людей, этихъ безобразій мы всѣ видали довольно во всѣхъ сословіяхъ и состояніяхъ, и штатскихъ и военныхъ, и богатыхъ, и бѣдныхъ, и мужиковъ, и господъ. Далеко ходить некуда, чтобы увидать такіе же ужасы, открытые между бѣдными и болѣе скрытые между богатыми. Сколько знаешь богатыхъ, занимающихъ важныя должности, стоящихъ во главѣ другихъ людей, сановниковъ, которыхъ какъ мертвыя тѣла везутъ домой. Сколько знаешь обѣдовъ въ⁴⁹⁶ ознаменованіе самыхъ высокихъ чувствъ уваженія, благодарности за полезную, возвышенную дѣятельность, которые кончаются тѣмъ, что полезнаго дѣятеля и его чествователей рветъ, и ихъ обливаютъ водой, кладутъ на стульяхъ. Да что говорить, когда праздникъ храма просвѣщенія въ русской столицѣ самыми образованными людьми, учителями высшей мудрости, празднуется тѣмъ, что и учителя и ученики напиваются и валяются по лѣстницамъ, какъ свиньи.

Объ самихъ безобразіяхъ говорить нечего, всѣ ихъ знаютъ какъ безобразія, но какъ будто считаютъ, что безъ этаго никакъ невозможно.⁴⁹⁷ И вотъ именно то, почему никакъ невозможно, чтобы человѣкъ не превращалъ себя искусственнымъ образомъ въ свинью мнѣ и хочется хорошенько разъяснить. Откуда взялось это и откуда берется?⁴⁹⁸

Мальчикъ, который везъ меня изъ пьянаго села, уже выпилъ,⁴⁹⁹ но не захмѣлѣлъ. Онъ мнѣ говорилъ, что ему поднесли, и нельзя не выпить, но что ему непріятно было пить, но нельзя не выпить.⁵⁰⁰