* № 50 (рук. № 33).
[914]Какъ и во всѣхъ мѣстахъ, гдѣ собираются люди, и на всѣхъ водахъ, такъ и на водахъ, на которыя пріѣхали Щербацкіе, совершалась по мѣрѣ появленія новыхъ лицъ какъ бы кристаллизацiя общества, опредѣляющая каждому его члену свое неизмѣнное мѣсто. Также опредѣленно и неизмѣнно, какъ частица воды на холодѣ получаетъ извѣстную форму снѣжнаго кристалла, такъ точно это общество разобралось и постоянно разбиралось по своимъ составнымъ частямъ: высшаго, средняго и низшаго и придатковъ того, другаго и третьяго. Фюрстъ Чербацкі замтъ гемалинъ ундъ тохтеръ[915] и по отелю, въ которомъ онѣ стали, и по имени, и по знакомымъ, которыхъ онѣ нашли,[916] тотчасъ же кристаллизировались въ высшее общество водъ.
<Княгиня, несмотря на свою заботу о дочери, несмотря на свое твердое положеніе въ русскомъ обществѣ, была не равнодушна къ тому положенію, которое она, а въ особенности ея дочь займутъ на водахъ.
Княгиня всегда за границей притворялась Европейской grande dame, тогда какъ она была русская барыня совсѣмъ съ другими вкусами, и это притворство тяготило ее, хотя она ни за что въ этомъ бы не призналась. Князь, въ противоположность княгинѣ, нетолько не притворявшійся Европейцемъ за границей, а, напротивъ, отрекавшійся за границей отъ всего Европейскаго и потому старался всегда разсѣиваться за границей, тяготился всегда заграничной жизнью, самъ уѣхалъ въ Карлсбадъ, гдѣ ему совѣтовали пить воды. Но, не допивъ водъ, онъ поѣхалъ въ Баденъ, Висбаденъ, Киссингенъ, вездѣ, гдѣ онъ надѣялся найти побольше русскихъ знакомыхъ и развлеченія отъ давившей его за границей скуки.
Кити, освѣженная уже самымъ переѣздомъ и удаленіемъ отъ привычныхъ условій жизни и въ особенности отъ знакомыхъ, вмѣстѣ съ матерью была увлечена первое время тѣмъ процессомъ кристаллизаціи, которому, дѣлая одно знакомство и избѣгая другихъ, она подчинялась въ первую недѣлю послѣ пріѣзда на воды.
Была свечера пересмотрена «курлисте», сдѣланы соображенія о томъ, кто знакомые: тѣ ли это или другіе, распрошена прислуга, обдуманъ туалетъ, не слишкомъ элегантный и не слишкомъ простой, и на другое утро, не безъ волненія, вступлено въ зданіе и сады водъ съ видомъ совершеннаго равнодушія и заботы только о своемъ здоровьѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ съ страстнымъ любопытствомъ догадаться — кто кто и желаніемъ познакомиться съ этими и избавиться отъ знакомства съ тѣми.>
На водахъ въ этотъ годъ была нѣмецкая принцесса, вслѣдствіе чего кристаллизація общества совершалась еще энергичнѣе.
Княгиня непремѣнно пожелала представить ей свою дочь и на второй же день совершила этотъ обрядъ. Кити очень низко и граціозно присѣла въ своемъ выписанномъ изъ Парижа очень простомъ лѣтнемъ платьѣ. Принцесса сказала, что она надѣется, что розы скоро вернутся на это хорошенькое личико и что докторъ, вѣрно, не лишитъ ея вечеровъ такой танцующей...
И для Щербацкихъ тотчасъ же въ средѣ этой массы людей изобрались тѣ, съ которыми надо и надо и съ которыми не надо знакомиться, и твердо установились одни опредѣленные пути жизни,[917] изъ которыхъ нельзя уже было выдти. Сдѣлалось то, что бываетъ во всѣхъ обществахъ, что, приходя съ гулянья, на которомъ княгиня насилу могла проходить между народомъ, — такъ его было много, — она говорила: «никого не было!» И про кружокъ десятка людей, собравшихся у принцессы, она говорила: «всѣ были». Княгиня была довольна, когда все это такъ твердо установилось.[918] Князь тоже былъ спокоенъ, когда онъ устроилъ своихъ и увидалъ, изъ кого состоитъ ихъ общество.[919] Кити же, напротивъ, въ первое утро появленія ея на водахъ и въ первые дни, когда они, зная по курлисте, кто и кто были на водахъ, угадывали кто? кто? и дѣлали соображенія о томъ, съ кѣмъ надо и съ кѣмъ не надо быть знакомыми и какой окажется этотъ и эта.[920] Она была оживлена только это первое время, но когда заколдованный кругъ, въ которомъ она кристаллизовалась, замкнулся и она узнала всѣхъ тѣхъ, съ кѣмъ надо было знакомиться, ей стало скучно[921] и уныло, какъ и въ Москвѣ. Всѣ знакомыя лица были точно такія же, какъ всѣ ея Московскіе знакомые, только съ той непріятной разницей, что здѣсь всѣ они и даже сама она (Кити чувствовала это) болѣе притворялись, чѣмъ въ Москвѣ. И потому Кити не интересовалась знакомыми, а занята была только тѣми, которыхъ она не знала, наблюдала ихъ, и старалась угадывать, кто кто и какія между ними отношенія.
Изъ такихъ лицъ въ особенности занимала ее одна Русская дѣвушка, пріѣхавшая на воды съ[922] русскимъ семействомъ, кристаллизовавшимся въ среднее общество. Семейство это состояло изъ мужа, молодого человѣка въ послѣдней степени чахотки, Профессора однаго изъ русскихъ университетовъ,[923] какъ узнала Кити по курлисте, и жены его съ тремя дѣтьми. Русская дѣвушка эта, по наблюденіямъ Кити, не была родня ни Профессора, ни его жены и вмѣстѣ съ тѣмъ не была наемная помощница.
Не говоря уже о томъ, что Кити интересовало, какъ романъ, отношенія этой дѣвушки къ[924] семейству Профессора, ее особенно, какъ это часто бываетъ, привлекало къ ней необъяснимое чувство, и она чувствовала по встрѣчающимся взглядамъ взаимную симпатію.
* № 51 (рук. № 31).
Общество Профессора Княгиня тоже не очень одобряла, но въ сущности въ немъ не было ничего дурнаго, и Княгиня разрѣшила это знакомство. Для Кити же оно было необходимо потому, что большую часть времени Варенька проводила съ Московскими (это была фамилія Профессора).
Сближеніе настоящее, душевное совершилось очень скоро между Кити и Варенькой въ особенности потому, что, чего никакъ не ожидала Кити, Варенька, несмотря на свою неумную наружность, была необыкновенно чутка и проницательна во всемъ томъ, что касалось Кити, какъ и всѣхъ тѣхъ, кого она любила. У нее была проницательность сердца болѣе глубокая, чѣмъ проницательность ума. Съ первыхъ словъ Кити о томъ, что грустно, Варенька, какъ казалось Кити, вполнѣ поняла причину ея грусти. И сама почти безъ вызова на то со стороны Кити просто и мило разсказала ей свой грустный романъ, котораго главный смыслъ былъ тотъ же, какъ и романа Кити.
* № 52 (рук. № 33).
Былъ ненастный день, дождь шелъ все утро, и больные съ зонтиками толпились въ галлереѣ. Николай Левинъ казался особенно сердитъ въ этотъ день. Онъ сидѣлъ и нѣсколько разъ принимался кашлять и что то сердито кричать на бывшую съ нимъ женщину.
Кити ходила съ матерью по галлереѣ,[925] встрѣчаясь и разговаривая съ знакомыми. Моя прелесть въ своемъ темномъ, простомъ туалетѣ, въ черной, съ отогнутыми внизъ полями шляпѣ ходила съ профессоромъ во всю длину галлереи, и всякій разъ, какъ онѣ встрѣчались, они перекидывались дружелюбнымъ, даже нѣжнымъ взглядомъ.
— Мама! можно мнѣ заговорить съ ней? — сказала Кити.[926]
— Да если тебѣ такъ хочется, я узнаю и сама подойду къ ней. Что ты въ ней нашла особеннаго? Кампаньонка, должно быть. Если хочешь, я познакомлюсь съ М-me Миртовъ. Я знала ея мать.
— Чудо какая милая! — сказала Кити, глядя на нее, какъ она подавала стаканъ профессору. — Посмотрите, какъ все просто, мило.
— Уморительны мнѣ твои engouements, — сказала княгиня. — Нѣтъ, пойдемъ лучше назадъ.
914
Зач.: На водах было очень много всякаго народу. Были и жалкіе, безнадежные больные, были и такіе, которые пріѣхали, какъ Нити, только подъ угрозой болѣзни. Какъ и на всѣхъ водахъ,
915
[Князь Щербацкий с женой и дочерью]
916
Зачеркнуто: и по одеждѣ и расходамъ
917
Зачеркнуто: Княгиня была очень довольна и, собравъ уже сама сливки общества, познакомила съ ними дочь и
918
Зач.: и обрядъ жизни ясно устроился.
919
Зач.: и, устроивъ своихъ, онъ уѣхалъ въ Карлсбадъ <, куда ему совѣтывали доктора,> и Киссингенъ, надѣясь найти тамъ больше знакомыхъ и разогнать тяготившую его заграницей скуку.
920
Зач.: Она всегда предполагала, по свойству своего характера, всѣ самыя необыкновенныя совершенства за тѣми, которыхъ она не знала, но какъ только она узнала ихъ, увидала, что особеннаго ничего въ нихъ нѣтъ, она почувствовала себя закованной въ этотъ заколдованный кругъ, изъ котораго уже не было выхода, ей стало
921
Зач.: <тѣмъ болѣе скучно, что она смутно съ неудовольствіемъ чувствовала, что была нѣкоторая доля притворства въ ея матери и въ ней въ этой Европейской жизни.> И она съ тѣмъ большимъ интересомъ вглядывалась въ тѣ лица, которыя не находились въ этомъ кругу, и о нихъ дѣлала свои догадки, и нѣкоторыя изъ этихъ лицъ ее очень интересовали, и она внимательно наблюдала ихъ; она мечтала, воображая ихъ обладающими всевозможными. совершенствами, и воображала, что знакомство съ ними доставитъ ей большое счастье и утѣшенье.
922
Зач.: госпожею Шталь. Госпожа Шталь принадлежала къ высшему обществу. Княгиня знала ее по фамиліи и репутаціи добродѣтельной женщины. Но госпожа Шталь была очень больна и ни съ кѣмъ не знакома изъ круга Княгини. И никто не зналъ, кто была съ нею эта Русская дѣвушка. Г-жа Шталь рѣдко, только въ самые лучшіе дни, появлялась въ колясочкѣ на воды. <И дама эта, съ кроткимъ, не земнымъ лицомъ, и Русская дѣвушка, которую дама звала Варинькой, особенно интересовала ее.> Она звала дѣвушку Варинькой, а Профессоръ и его жена М-llе Варинькой. Варинька не была дочь дамы и не была наемная подруга, но ухаживала за ней какъ за матерью. За больнымъ профессоромъ она ухаживала какъ за чужимъ, съ женою Профессора казалась другомъ, съ дѣтьми Профессора казалась нянькой. Кромѣ того Варенька эта была въ самыхъ близкихъ отношеніяхъ съ
923
Зачеркнуто: находящагося на послѣдней степени чахотки, и беременной жены его съ двумя маленькими дѣтьми.
Какъ Кити узнала, русскую дѣвушку, интересовавшую ее, звали Варинька и М-llе Варинька. Варинька, по наблюденію Кити, была и сестрою милосердія больнаго Профессора, и другомъ матери, и нянькой, и гувернанткой дѣтей, и экономкой всего семейства.
924
Зач.: къ больной дамѣ и
925
Зачеркнуто: не доходя до него, чтобы не видать его, но она слышала его кашель. Варинька
926
Зач.: и пошла къ ключу, чтобы тамъ встрѣтиться съ ней. Но она подходила къ ключу, а Варинька уже отошла, подавъ стаканъ професору. «Ну, въ другой разъ, только не непріятно ли ей будетъ? Вотъ странно, никогда никого такъ не любила, какъ ее, не зная кто она», думала Кити, подходя по галлереѣ къ тому мѣсту, гдѣ сидѣлъ Левинъ.