Но и эта высокая оценка труда Толстого, сделанная его другом, которому он очень доверял, не подвинула работу над романом вперед: 28—29 июля Толстой писал Голохвастову: «На днях у меня был Страхов, пристрастил меня было к моему роману, но я взял и бросил. Ужасно противно и гадко». А через день, приехав в Москву, Толстой урегулировал свои счеты с типографией Каткова по печатанию «Анны Карениной» отдельным изданием. В письме к жене от 30 июня он писал: «С типографией окончил всё по согласию».[1876] Смысл этой фразы не совсем ясен: неясно, совершенно ли ликвидировал Толстой издание или только пришел к соглашению с типографией о временной приостановке издания. На второе предположение наталкивает, во-первых, пометка H. Н. Страхова на сверстанной корректуре пятого листа дожурнального текста: «Выправил Н. Страхов 17 сентября» (см. Описание рукописей и корректур, относящихся к «Анне Карениной», стр. 675; речь идет, конечно, о сентябре 1874 г.), а также его сообщение в письме к Толстому от 22 сентября: «Я продержал корректуру 5-го листа»;[1877] во-вторых, в пользу второго предположения говорит фраза Толстого в письме его к П. Д. Голохвастову от 15 августа 1874 г.: «Корректуры мои, как они мне ни постыли, теперь к вашим услугам». В данном случае имеются в виду, очевидно, корректуры «Анны Карениной».

II.

Теперь нам предстоит определить, какая часть работы над «Анной Карениной» и в каком направлении была Толстым проделана за время от рассмотренных уже выше первых черновых набросков к роману до ликвидации его печатания отдельным изданием в типографии Каткова. В определении объема и характера текста, написанного в этот период Толстым, в виду трудности хронологического приурочения отдельных этапов его работы (об этом см. в Описании рукописей и корректур, относящихся к «Анне Карениной»), нам прежде всего придется исходить из материала сохранившихся корректур предполагавшегося в 1874 г. издания романа отдельной книгой, непосредственно восходящих к тексту первой части наборной рукописи (№ 103). Эта первая часть наборной рукописи была уже готова к началу марта 1874 г., когда Толстой повез ее в Москву для сдачи в типографию Каткова. Сверстанные первые пять листов текста романа и корректурные гранки того же текста (см. Описание рукописей и корректур, №№ 11З и 114, и, в частности, описание сборника Ленинградской публичной библиотеки, стр. 670 и 675), по заключающемуся в них материалу, соответствуют тексту глав I—XXXI первой части романа применительно к его окончательной редакции, т. е. кончая эпизодом встречи Карениным Анны на вокзале по возвращении ее в Петербург.

Существенные отличия дожурнального корректурного текста от текста, напечатанного позднее в «Русском вестнике», и от текста отдельного издания романа 1878 г. (об обоих последних текстах см. ниже) будут указаны позже. Здесь же укажем на то, что в корректурных материалах первой части дожурнального текста, так же как и в тексте первой части наборной рукописи, характеры главных персонажей, в том числе Анны и ее мужа Каренина, а также развитие сюжета и отдельных ситуаций в основном и самом главном уже совпадают с тем, что имеется в журнальном и в окончательном текстах. Поэтому есть все основания утверждать, что в тех случаях, когда мы по рукописям наблюдаем значительное отличие от указанного корректурного материала в изображении характеров персонажей, выведенных в первой части, в развитии сюжета и ситуаций, во взаимоотношении отдельных персонажей, — эти рукописи относятся ко времени, предшествующему первой попытке печатания романа, следовательно и ко времени, предшествующему окончанию работы над первой частью наборной рукописи, другими словами — они датируются временем до начала марта 1874 г.

Способ работы Толстого над романом и процесс его писания были таковы, что точное определение основных стадий этой работы и последовательности в писании отдельных ее частей крайне затруднительно: не только копии черновиков, но и самые черновики часто через большой промежуток времени радикально переделывались, так что один слой помещался над другим, и размежевание этих слоев не всегда может быть сделано с абсолютной точностью; нередко в ранее написанный текст делались позднейшие вставки или из него изымались отдельные части. Некоторой опорой в различении текстов позднейших от более ранних дает смена фамилий и имен. Так, в ранних текстах вместо фамилии «Вронский» мы встречаем фамилию «Гагин», но затем фамилия «Вронский» чередуется большей частью с фамилией «Удашев», одна другую сменяя сплошь и рядом не только в соседних по времени текстах, но даже в одном и том же тексте. В самых поздних текстах фамилия «Левин» является установившейся, но в ранних она чередуется с фамилиями «Ордынцев», «Ленин». Кроме того, оба персонажа изредка фигурируют и под другими фамилиями. Муж Долли в ранних рукописях обычно именуется Алабиным, в позднейших — Облонским, но имя его в ранних редакциях — то Степан (Стива), то Михаил (Мишута, Мишенька, Мишука). Такая же, не всегда хронологически выдержанная, смена фамилий и имен наблюдается и в отношении других персонажей «Анны Карениной». Характерной особенностью текстов ранних рукописей романа является присутствие в нем сестры Каренина, которая зовется то Мари, то Кити, — персонажа, позднее замененного графиней Лидией Ивановной (последняя вместо сестры Каренина фигурирует уже в наборной рукописи). По первоначальному замыслу Каренин дает Анне развод, и Вронский женится на ней. Отсюда и заглавие романа в варианте № 8 (рук. № 17) — «Два брака» вместо первоначального «Анна Каренина», в следующей же рукописи восстановленного, и заглавие «Две четы» в варианте № 66 (рук. № 38), однако относящееся, видимо, только к первоначальной третьей части романа. Но эта ситуация была отброшена Толстым, очевидно, лишь незадолго до полного завершения им работы над романом.

Пристальное знакомство с рукописями романа дает основание думать, что с самого начала он писался не в строгой последовательности составлявших его эпизодов. Вероятно, работа над некоторыми из них сознательно откладывалась на известное время, с тем чтобы вернуться к ним позднее. Об этом свидетельствуют и слова Н. H. Страхова в письме к Толстому от 23 июля 1874 г. о том, что „многие части и не написаны, но уже Анна «убивает себя»“.[1878]

В ряде случаев более точные данные для определения хронологических моментов в работе над романом получаются не столько в результате группировки указанных выше внешних, так сказать, признаков, сколько в результате учета эволюции образов Анны и ее мужа — Каренина. В самой общей форме эта эволюция по мере развития творческого процесса сказывалась в том, что Анна постепенна Толстым морально повышалась, а Каренин — снижался. В известной мере такое снижение характерно и для образа Вронского (Гагина, Удашева).

Уже в выше пересказанном тексте варианта № 3 (рукопись № 4), как указывалось, Каренин изображен с явным авторским сочувствием, в противоположность с тем как изображена его жена. Несчастье Каренина — его семейная драма — является следствием не столько внутреннего несоответствия друг другу супругов, сколько несоответствия физического: он слишком неказист, внешне невзрачен, чтобы привязать к себе молодую, полную неизрасходованных жизненных сил женщину, инстинктивно тянущуюся к яркому и большому чувству. В нем совершенно отсутствует то специфически мужское начало, которое так определенно сказывается в его сопернике. В то же время у него нет тех отталкивающих душевных качеств, которыми он наделяется Толстым по мере развития работы над романом и которые в основном предопределили собой разрыв между Анной и мужем в последующих стадиях писания романа. Что же касается Анны (Татьяны Ставрович), то ее нравственный облик сам по себе, как он выступает в этом раннем варианте, не очень привлекателен: слишком сильна в ней эгоистическая жажда личного счастья; она заставляет ее совершенно безучастно относиться к страданиям мужа, беззастенчиво лгать и притворяться перед ним. В ее поведении проявляется экстравагантность, известная развязность тона и бравурность, очень мало согласующаяся с тем образом Анны, какой установится в окончательном тексте романа.