— Я думаю, нынче кончится, — сказалъ онъ.

— Едва ли, — испуганно оглянувшись, сказалъ Предводитель.

— Также скоро и просто, какъ повѣрка суммъ. Вы останетесь...

— О да, только при томъ условіи, чтобы единогласно, а то я усталъ, ужъ я старъ.

Левинъ не зналъ, что отвѣтить, но улыбнулся дружелюбно. Предводитель посмотрѣлъ на него съ недоумѣніемъ. Онъ зналъ, что братъ Левина врагъ и потому не понималъ отношенія къ себѣ Левина, но всетаки пожалъ еще разъ руку, и они разошлись.

* № 168 (рук. № 97).

— Ну, какъ идетъ ваше хозяйство?

Помѣщикъ остановился подлѣ Левина, и между ними завязался разговоръ. Помѣщикъ этотъ еще тогда очень понравился Левину. Теперь онъ ему былъ еще пріятнѣе въ эту минуту одиночества. Помѣщикъ принадлежалъ къ разряду старыхъ дворянъ, которые въ залѣ выборовъ такъ рѣзко отличались отъ молодыхъ, новыхъ.

Старые были большей частью или въ дворянскихъ старыхъ застегнутыхъ мундирахъ съ короткими таліями и узкими въ плечахъ или въ своихъ особенныхъ мундирахъ, которые они выслужили на службѣ. Такъ этотъ былъ въ старомъ мундирѣ Генеральнаго штаба.

Молодые же были въ дворянскихъ мундирахъ, но разстегнутыхъ, съ бѣлыми жилетами, широкими въ плечахъ, и съ низкими таліями или въ мундирахъ съ черными воротниками, съ элегантнымъ шитьемъ министерства юстиціи. Левинъ былъ самъ въ такомъ мундирѣ и по виду принадлежалъ къ новымъ. Но, наблюдая дворянъ, онъ невольно вникалъ съ большимъ интересомъ и уваженіемъ въ старыхъ, чѣмъ въ молодыхъ. Молодые казались ему не только не интересны, но и не привлекательны. Бесѣда съ этимъ помѣщикомъ съ сѣдыми усами, очевидно тоже съ удовольствіемъ встрѣтившагося съ Левинымъ, была ему очень пріятна. Глядя въ это умное, столько пережившее, перестрадавшее и все таки честное и достойное лицо, Левину казалось, что онъ получилъ отъ него объясненіе всей этой непонятной для него дворянской дѣятельности. Левинъ высказалъ ему всѣ свои сомнѣнія и отвелъ съ нимъ душу.

* № 169 (рук. № 97).

Свіяжскій взялъ подъ руку Левина и пошелъ съ нимъ къ своимъ.

— Сергѣй Ивановичъ искалъ тебя.

Теперь уже нельзя было миновать Вронскаго, потому что онъ, стоя съ Степаномъ Аркадьичемъ и Сергѣемъ Ивановичемъ, смотрѣлъ прямо на подходившаго Левина.

— Какъ же, я имѣлъ удовольствіе встрѣтиться у Княгини Щербацкой, — сказалъ онъ, подавая руку Левину.

— Я не помню, — сказалъ Левинъ смутившись. — Впрочемъ, можетъ быть, я забылъ. Очень радъ.

И онъ тотчасъ же заговорилъ съ братомъ.

Спокойствіе и порядочность Вронскаго не измѣнили ему ни на минуту, но Левинъ видѣлъ, что онъ былъ и грубъ и глупъ и даже смѣшонъ, и ему было досадно это. Въ дѣйствительности же всѣ очень мало замѣтили это. Всѣ въ это время были очень озабочены предстоящимъ дѣломъ. Были представленными нѣкоторыми довѣренности на шары, которые, если бы были признаны, то количество шаровъ стараго Губернскаго Предводителя было бы больше, чѣмъ ожидалось. Вообще все дѣло стояло такъ, что 5, 6 шаровъ могли все испортить.

— Покажи, пожалуйста, свою довѣренность, — сказалъ Сергѣй Ивановичъ брату.

Прочтя ее, онъ началъ говорить, что отвергать тѣ довѣренности можно только на основаніи разъясненія циркуляромъ Министерства прибавленія статьи 1807.

Многіе изъ дворянъ уже уходили, многіе собирались кучками, и, очевидно, было волненіе.

Левинъ спросилъ:

— Когда же будутъ болтировать?

Ему отвѣтили, что прежде вопросъ о довѣренностяхъ.

— Какъ же будутъ болтировать? — спросилъ онъ у Свіяжскаго и удивился, замѣтивъ испугъ на лицѣ Свіяжскаго и взглядъ, брошенный на тутъ же стоявшаго бѣлокураго юношу.

Чтобы поправиться и не показать, что онъ чувствуетъ свою неловкость, Левинъ обратился къ бѣлокурому юношѣ и спросилъ его. Но это было еще хуже. Юноша и Свіяжскій были два кандидата.

— Ужъ я то ни въ какомъ случаѣ, — отвѣтилъ юноша.

И вслѣдъ затѣмъ всѣ зашумѣли и, бросая папиросы, пошли въ залу.

* № 170 (рук. № 97).

Волненіе, казавшееся стихшимъ послѣ повѣрки суммъ, теперь вдругъ опять поднялось и, усиливаясь, усиливаясь, какъ это всегда бываетъ въ толпѣ, дошло до высочайшей степени. Всѣ стремительно, съ озабоченными лицами, давя другъ друга, затѣснились къ губернскому столу. Безпрестанно въ запертую дверь врывались запоздавшіе и съ испуганными лицами, боясь пропустить, торопились присоединиться къ толпѣ, спрашивая: «что? что?»

Левинъ издалека слышалъ мягкій голосъ Предводителя, визгливый чей то голосъ и голосъ Свіяжскаго. Они спорили о формѣ довѣренности.

Такъ какъ, для того чтобы смотрѣть на все это дѣло серьезно, Левину надо было помнить, что отъ сверженія Губернскаго Предводителя будетъ зависѣть правильность опекъ и земское дѣло, онъ и помнилъ это и удивлялся той страстности, съ которой разбирали вопросъ о формѣ довѣренности. Онъ постоянно забывалъ силлогизмъ о томъ, что, для того чтобы не было несправедливости по опекамъ, нужно, чтобы Предводителемъ было другое лицо. Для того чтобы Предводитель былъ другой, нужно большинство, для большинства же нужно отвергнуть довѣренности. Для отверженія же довѣренности нужно признать ту форму, въ которой они поданы, не достаточной; для этого же нужно найти антицеденты. Опять прѣнія заключилъ ровный и сильный вездѣ голосъ Сергѣя Ивановича. Онъ доказалъ неопровержимо. Но мнѣнія раздѣлились, а несогласные закричали: «болтировать!» (т. е. болтировать мнѣніе). «Болтировать на шары!»

— О, о! — кричали со всѣхъ сторонъ.

Дворянинъ, котораго Левинъ видѣлъ нѣсколько разъ у водки, кричалъ громче всѣхъ, очевидно только чтобы кричать. Чтобы болтировать, надо было выразить мнѣніе. Опять начались споры. Левинъ усталъ, ему было ужасно скучно и досадно на себя, что онъ никакъ не могъ найти никакого интереса въ томъ, что дѣлалось, тогда какъ большинство, казалось, только что разогрѣлось и находилось на высшей степени возбужденія. Левинъ ушелъ ходить въ залу, гдѣ была закуска, и невольно увлекся наблюденіями надъ лакеями, какъ они убирали недоѣденное и какъ буфетчикъ опять апетитно разставлялъ рюмки и закуски и какъ лакей одинъ съ сѣдыми бакенбардами, очевидно, выказывалъ презрѣніе къ другимъ, и молодые надъ нимъ подтрунивали. Интересы этихъ лакеевъ и буфетчика болѣе занимали его, чѣмъ дворянскіе интересы въ залѣ.

Секретарь дворянской опеки, вертлявый старичекъ, имѣвшій спеціальность знать всѣхъ дворянъ губерніи по имени и отчеству, развлекъ его.

* № 171 (рук. № 97).

— 98 неизбирательныхъ, — прозвучалъ громкій голосъ, и опять начался гулъ, говоръ, крикъ, и всѣ пошли въ залу, гдѣ была закуска.

— Никакого права не имѣлъ!

— Подлость!

— Прокатили!

— На основаніи статьи...

— Желалъ бы я знать, кто пуговицу положилъ?

— Нѣтъ уваженія къ своему дѣлу, — слышалъ Левинъ взволнованные голоса въ разныхъ группахъ, которые теперь уже опредѣленнѣе образовывались. Ясно уже было видно, какъ группа одной партіи замолкала, когда проходили дворяне другой партіи.

— Что, каково? — сказалъ Степанъ Аркадьичъ, подхватывая Левина за руку. — Мы вынесли на плечахъ своихъ — однимъ шаромъ.

Онъ, очевидно, былъ уже въ полномъ азартѣ игры. Его занималъ, какъ въ крокетъ, выигрышъ своей партіи. Такое же волненiе было замѣтно на другихъ лицахъ. Позиція была выгоднѣе для партіи новыхъ, но у старыхъ была еще надежда. Старые по нѣкоторымъ уѣздамъ пошли просить Губернскаго Предводителя болтироваться. Надѣялись, что другіе уѣзды сдѣлаютъ тоже, но уѣздъ Свіяжскаго прямо отказался, и другіе уѣзды послѣдовали его примѣру. Губернскій Предводитель всетаки, несмотря на то, что онъ выражалъ Левину другое, рѣшился болтироваться. Опять всѣ пошли въ залу, опять роздали шары, и тутъ уже Левинъ, исполняя предначертанное, впередъ приготовившись, сжалъ оба кулака, таинственно держа шаръ въ лѣвой, и всунулъ обѣ, но, задумавшись, вынулъ обѣ, не положивъ, и, очевидно, положилъ налѣво.