Во всех бюллетенях говорится: les troupes[2034] такие-то abordèrent à la baionnette les troupes[2035] такие-то или les dragons sabrèrent[2036] такое-то каре. Всё это ложь.

Этого никогда не бывает и не может быть.[2037] Ни один полк никогда не рубил саблями и не колол штыками, а только делал вид, что хочет колоть, и враги пугались и бежали,[2038] и тогда лежачих и бегущих иногда кололи и рубили. Вся цель моя завтра не в том, чтобы колоть и бить, а только в том, чтобы помешать моим солдатам разбежаться от страха, который будет у них и у меня. Моя цель только, чтобы они шли вместе и испугали бы французов и чтобы французы прежде нашего испугались. Никогда не было и не бывает, чтобы два полка сошлись и дрались, и не может быть. Про Шенграбен писали, что мы так сошлись с французами. Я был там, это — неправда: французы[2039] не выдержали и побежали[2040] далеко прежде, чем мы сошлись с ними. Ежели бы[2041] войска сходились и кололись бы,[2042] то они кололись бы до тех пор, пока всех бы перебили или переранили, а этого никогда не бывает. В доказательство тебе скажу,[2043] что существует кавалерия[2044] единственно для того, чтобы пугать,[2045] как изображение чертей у японцев, потому что физически невозможно кавалеристу убить пехотинца ружьем. А ежели бьют пехотинца, то[2046] только тогда, когда он испугается и бежит, да и тогда ничего не могут сделать, потому что ни один солдат не умеет рубить, да и самый лучший рубака самой лучшей саблей не убьет человека, который бы даже не оборонялся.[2047] Ни один страшный кирасир не убьет сразу барана, не только человека. Они только могут царапать. Штыками тоже бьют только лежачих. Поди завтра на перевязочный пункт и посмотри: на 1000 ран пульных и ядерных ты найдешь одну à l’arme blanche.[2048] Всё дело в том, чтобы испугаться после неприятеля, а неприятеля испугать прежде, и вся цель, чтобы разбежалось как можно меньше, потому что все боятся. Я не боялся, когда шел с знаменем под Аустерлицем, но это можно сделать в продолжение получаса из 24-х, а когда я стоял[2049] у Малаховых ворот в Смоленске, то я едва удерживался, чтобы не бросить батальон и не убежать.[2050] Никто этого не видал, а у меня челюсти ходили вот как. У меня и жизнь, мне кажется, ни на что очень не нужна. Так и все. Всё, что говорится о[2051] том, как дерутся войска, всё вздор. Теперь второе: распоряжений никаких главнокомандующий в сражении никогда не делает, и это — невозможно, потому что всё решается мгновенно. Расчетов никаких не может быть, потому что, как я тебе говорил, я не могу отвечать, чтобы мой[2052] полк завтра не побежит с 3-го выстрела, и тоже[2053] не отвечаю, чтобы я не заставил побежать от себя целую дивизию.[2054] Всё будет зависеть от неопределимого чего-то, что называется духом войска.

Распоряжений нет, но есть некоторая ловкость главнокомандующего[2055] — ловко и во-время солгать, накормить, напоить во-время и опять, главное, не испугаться, а испугать противника. Главное[2056] же и самое главное для главнокомандующего это — искусство не пренебрегать никаким средством[2057] для достижения своей цели: ни обманом, ни изменой, ни убийством пленных,[2058] жителей, что хочешь. Нужны не достоинства, а отсутствие[2059] человеческих достоинств[2060] для того, чтобы быть хорошим главнокомандующим. Нужно, как Фридрих, напасть на беззащитную Померанию, нужно[2061] перестрелять пленных,[2062] как Наполеон в Африке, разорить край, своих сзади припугнуть картечью и т. п. И пускай полководец, как Фридрих и Наполеон, совершают все возможные atrocités,[2063] в мире всегда найдутся льстецы, которые во всем совершившемся и давшем власть найдут великое, как нашли[2064] между кесарями предков[2065] безыменному Наполеону. Ведь ты заметь, кто полководцы у Наполеона? Нас уверяют, что это всё гении.[2066] А кто они? Зять[2067] — Мюрат, пасынок — Богарне, братья, как будто могло так случайно совпасть родство с военным талантом.

Не родство совпало, а для того, чтобы быть полководцем, нужно быть ничтожеством, а ничтожных много. Ежели бы кинуть жребий, было бы то же.[2068]

Пьер слушал князя Андрея, испытывая чувство, подобное тому, которое испытал бы человек, перед которым подняли бы красивый занавес и открыли глубокие, неопределенные и мрачные перспективы. Вопрос, занимавший его со времени его выезда из Москвы, представлялся ему[2069] теперь совершенно ясным.

— Да, но как же установились такие[2070] противуположные истине ложные мнения? — сказал Pierre.

— Как установились? Как установилась всякая ложь, которая со всех сторон окружает нас и которая, очевидно, должна быть тем сильнее, чем хуже то дело, которое служит ей предметом. А война,[2071] кроме того, что она есть самое бесконтрольное дело, — есть самое гадкое дело,[2072] но, вероятно, неизбежное, и потому люди всеми силами стараются подкрасить его. Другая причина, почему люди возвышают дело войны, состоит в том, что[2073] войско есть сила, а у силы всегда есть льстецы,[2074] и имя им легион, и они составляют общее мнение. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, высшие почести — военные. Дети мечтают быть военными. Ты и я — мечтали быть генералами.

[Далее от слов: А что такое война, что нужно для успеха в военном деле? кончая: Князь Андрей лег, но не мог спать и опять встал и до рассвета продолжал ходить перед сараем близко к печатному тексту. T. III, ч. 2, гл. XXV.]

— Что ж, едете со мною или в Горки? — спросил[2075] адъютант.