Так Толстой определил различие задачи историка и художника, а также неизбежность разногласий между ними в описании исторических событий и лиц. В то же время, по мнению Толстого, при различии целей, художник обязан следовать правде истории, «художник не должен забывать, что представление об исторических лицах и событиях, составившееся в народе, основано не на фантазии, а на исторических документах, насколько могли их сгруппировать историки; а потому, иначе понимая и представляя эти лица и события, художник должен руководствоваться, как и историк, историческими материалами. Везде, где в моем романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами, из которых у меня во время моей работы образовалась целая библиотека книг».⁴⁴⁸ Такова программа, по которой работал Толстой над описанием исторических лиц и событий.

Само собой разумеется, что не фотографически воссоздавал Толстой исторических деятелей. Он отбирал исторически верные характерные черты как внешнего облика, так и личности во всех ее многообразных проявлениях, и, строго сохраняя точность этих черт, создавал образы исторических деятелей под определенным углом зрения, и в этом отразилось отношение автора к выведенным им лицам.

Тем же методом Толстой пользовался при описании исторических событий. Он заимствовал из исторических источников не только основные факты, но места и даты действия, сведения о количестве войск, планы расположения войск, точные названия полков, участвовавших в сражениях, распоряжения военачальников, приказы главнокомандующих, диспозиции боев, документы — во всем этом Толстой совершенно точен и верен действительности. Но точка зрения на исторические события, оценка исторических деятелей принадлежат лично Толстому.

Из русских работ в распоряжении Толстого были исторические сочинения о наполеоновских войнах, главным образом историков дворянско-буржуазного направления, таких, как, в первую очередь, М. Богданович. Этот историк, пользуясь в основном иностранными источниками, подражая им в оценке всех исторических событий и, главное, в оценке роли Кутузова, извратил и принизил роль гениального русского народного полководца. Толстому с самого начала была ясна порочность работы Богдановича и других историков. Из иностранных источников основным было многотомное исследование Тьера, написанное в духе крайнего прославления Наполеона, а также работы других иностранных авторов, которые усматривали причину поражения Наполеона в 1812 г. не в храбрости и героизме русского народа и войска, отстаивавших свою независимость, а в таких «факторах», как холод или московский пожар. Эту точку зрения отстаивали и некоторые официальные русские историографы.

Резко критическое отношение Толстого к подобного рода историческим книгам проявилось с первых же шагов в его работе над романом. Начиная с первых набросков романа и кончая второй частью эпилога, на протяжении всего многолетнего труда Толстой страстно полемизировал с историками, книги которых он в ту пору пристально изучал, из которых заимствовал фактические сведения. Наибольшей критике подверглись исследования Богдановича и Тьера, затем Бернгарди и др. В черновых вариантах романа прямой полемики автора с историками значительно больше и сама полемика острее и резче, нежели в законченной редакции, где она отчасти завуалирована, отчасти вложена в уста и мысли действующих лиц.

В яснополянской библиотеке сохранилось 46 названий книг и журналов, которыми пользовался Толстой на протяжении всей семилетней работы. Большая часть из них содержит многочисленные пометы и записи Толстого. В конспективных записях к эпилогу Толстой назвал ряд исторических источников романа, дав им краткую оценку. Названы: Михайловский-Данилевский, Тьер и Бернгарди, Богданович, о котором «нечего говорить», и Давыдов, который «первый дал тон правды».⁴⁴⁹ Перечислены в этом наброске не все книги, использованные в романе. В черновых рукописях романа содержатся многочисленные пометы, указывающие переписчику источник, из которого надлежало переписать те или иные фактические цифры, даты, места действия, слова кого-либо из исторических лиц, чаще всего текст документа (письма, приказы, распоряжения и т. п.). Эти пометы являются самыми точными свидетельствами того, какие книги и что именно из этих книг действительно использовано Толстым. Сопоставлением помет в рукописях с пометами в книгах, хранящихся в яснополянской библиотеке, безошибочно устанавливаются основные исторические источники, из которых Толстой черпал фактический материал. Наибольшее количество ссылок в рукописях относится к работам Михайловского-Данилевского, Тьера, Богдановича (главным образом, к примечаниям, в которых Богданович приводил много документов) и Ласказа. Имеются ссылки на работы Ланжерона и Жозефа де Мэстра. Кроме помет на рукописях, большим подспорьем для установления действительных источников являются дневники и письма Толстого, в которых он по разным поводам называл использованные им материалы, иногда указывая, что именно заимствовано из той или иной книги.⁴⁵⁰ Изучая время действия романа, Толстой читал газеты и журналы того времени и черпал из них материал не только для описания исторических событий, но и для характеристики людей того времени и их интересов. Быть может, напечатанная в журнале «Вестник Европы» за 1804 г. (июль, № 14) статья: «Гердер. Человек сотворен для ожидания бессмертия» подсказала Толстому мысль ввести в роман накануне Шенграбенского сражения беседу офицеров Тушина, Белкина и князя Андрея о бессмертии, и именно об этой прочитанной в прошлогоднем номере журнала статье. В той же беседе Белкин упоминает Дюшессу д’Озамбри и кавалера Фериоль, а это действующие лица повести Жанлис «Добродушный», напечатанной в том же журнале (1804, февраль и март). Журнал, который читали офицеры, назван в романе «Европейский вестник».⁴⁵¹

Большое место среди источников романа занимали еще не опубликованные к тому времени документы, которые Толстой получал от частных лиц и из архивов. Это упоминавшиеся выше письма М. А. Волковой к В. И. Ланской, письма генерала Ф. П. Уварова, а также различные документы из архива дворцового ведомства и собрания рукописей Румянцевского музея, в которых Толстой работал, собирая материалы к роману.

Не раз упоминаются Толстым его беседы с людьми, помнящими эпоху 1805—1812 гг. Рассказы участников и современников бесспорно служили немалым источником романа. Любопытен такой случай, записанный в воспоминаниях Н. П. Петерсона. Толстой заказал в Чертковской библиотеке печатные материалы о казни Верещагина, а затем отказался от них, так как встретил какого-то старика, очевидца этого события, и тот ему рассказал, как это происходило.⁴⁵²

Анализ различных приемов использования Толстым исторического материала требует самостоятельного исследования и не входит в задачу настоящей статьи.

СПИСОК КНИГ, КОТОРЫМИ ПОЛЬЗОВАЛСЯ Л. Н. ТОЛСТОЙ ВО ВРЕМЯ ПИСАНИЯ «ВОЙНЫ И МИРА»

Звездочкой (*) отмечены книги, содержащие пометки Толстого, книги, упомянутые в тексте романа, его черновых вариантах, письмах и дневниках Толстого, а также перечисленные в списке книг, приобретенных Толстым (см. ниже, стр. 153 и 154). Буквами «Я.П.» отмечены книги, сохранившиеся в яснополянской библиотеке.

*1. Бантыш-Каменский Д., «Словарь достопамятных людей Русской земли», тт. 1—3. Спб. 1847. (Я. П.)

*2. Богданович М., «История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Составлена по высочайшему повелению», тт. I—III, Спб. 1859—1860. (Я. П.)

*3. Глинка Сергей, «Записки о 1812 годе Сергея Глинки, первого ратника московского ополчения», Спб. 1836. (Я. П.)