Некоторое время мужчина «копался» в моем сознании, затем резко оторвал взгляд и откинулся на спинку стула.

Комната плавно прокрутилась перед моими глазами и застыла на месте.

– Ты хоть знаешь, что ты сделала? - Тихо спросил мужчина. Лицо его побледнело, а губы сжались. - Ты понимаешь, откуда ты сбежала?

Я отвернулась от его осуждающего взгляда, и стала смотреть в пол.

«Ну да. Сбежала. И что теперь? Нужно было там целый год сидеть?»

Не желая отрицать очевидного, я коротко ответила.

– И что? Теперь ты сдашь меня назад?

Мужчина молчал, буравя меня янтарными глазами. Не выдержав напряженного молчания, я задала вопрос, который мучил меня больше всего:

– Что со мной? Почему я слышу этот шепот, эти дурацкие голоса? Они зовут, нет, они приказывают мне вернуться назад.

Сенсор кивнул, но снова промолчал. Через некоторое время он произнес:

– Нам предстоит долгий разговор. И очень серьезный. - Добавил он. - Как тебя зовут?

– Эллион.

– Мое имя Линдер. Так вот слушай, Эллион. То, что ты слышишь - это ловушка. Из Корпуса невозможно совершить побег. Теперь ты понимаешь почему?

По моей спине прошел холодок, но я промолчала.

– Тебе ведь удалось сбежать, и я готов поспорить, что и особых трудностей у тебя не возникло. Так?

Я кивнула.

– Корпус оттого и не охраняется, потому что они защитили себя очень надежным способом. Когда к ним приходит новый заключенный, они в первый же день кладут его на стол и «впаивают» в мозги хитрую схему, психологическую ловушку. Это делается для того, чтобы человек, если он решит бежать, не смог провести долгое время на свободе, мучаясь от ужасных болей и постоянных голосов. Как ты теперь.

Я услышала, как Лайза, все это время стоявшая рядом, потрясенно выдохнула и опустилась на диван. Сенсор продолжал говорить.

– Голоса будут звать тебя назад, постоянно усиливая давление на психику, пока ты не сломаешься окончательно и не отдашь все на свете, лишь бы оказаться в Корпусе как можно скорее.

– Как голоса зависят от моей удаленности от Корпуса? - Затравленно спросила я, чувствуя, как страх сковывает меня изнутри.

– Никак. Ты может находиться прямо за его оградой или на расстоянии тысячи километров. Все едино.

– Почему я не помню, что со мной что-то делали. Клали на стол, «впаивали» эту схему…

Мужчина усмехнулся.

– Потому что на этих воспоминаниях сейчас стоит внутренний экран. Хочешь, я его сниму, и ты все вспомнишь?

– Нет. - Поспешно ответила я и содрогнулась. Мне и без того хватало кошмарных воспоминаний, чтобы добавлять к ним еще одно. Некоторое время я смотрела в пол. Затем медленно подняла голову и с робкой надеждой спросила:

– Ты можешь убрать эту лову…?

– Нет. - Обрубил он меня на полуслове. - Даже если бы и мог. Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем на моем пороге появится Комиссия? Да и потом… Этого не может сделать никто, кроме работников Корпуса.

Я подавленно замолчала.

– Что же мне делать?

Линдер сочувственно покачал головой:

– Мой тебе совет, девочка. Возвращайся в Корпус, пока не поздно. Они примут тебя назад, может быть накажут, но не убьют.

Мне живо представилось, что я снова лежу на жесткой кровати, а рядом Нисса и Эдвард. Конечно, если Эдвард еще жив… И они оба равнодушно смотрят в потолок.

– Нет! - Почти выкрикнула я.

– Возвращайся. - Убеждал сенсор. - Ты просто еще не все знаешь.

– Нет. - Решительно повторила я. - Я буду противостоять им.

Мужчина усмехнулся. Его взгляд стал насмешливым.

– Я не видел людей, которые бы могли противостоять «зову» более двух суток. Я согласен, временами тебе будет становиться легче, голоса будут стихать, и тебе будет казаться, что они ушли. Но это не так. Возвращайся.

– Нет. - В третий раз повторила я.

– Почему ты так категорична? - Возмутился он.

– Потому что я невиновна! - Выкрикнула я, не замечая, что мой голос срывается.

После этого в комнате повисла тишина. Я увидела, как широкая бровь на лице Линдера приподнялась, выражая недоверие. Я мгновенно вскипела.

– Мне все равно веришь ты или нет, но туда я больше не вернусь! Хватит! Лучше я буду умирать здесь, чем медленно превращаться в идиота там.

– Ты даже не знаешь, насколько ты права. - Он, прищурившись, смотрел на меня. - Хорошо, я тебе скажу. Начиная от этого момента, у тебя есть только пятнадцать дней. По истечении этого срока, если ты не вернешься в Корпус, ты умрешь. Голоса убьют тебя. Именно так работает их ловушка, теперь ты поняла?

От испытанного шока, в первые несколько секунд я не могла вымолвить ни слова. Только открывала и закрывала рот. Мой мозг отказывался воспринимать полученную информацию, руки тряслись, я недоверчиво смотрела в янтарные глаза сидящего напротив человека.

– У тебя есть сигарета? - Хрипло спросила я, удивленная своим собственным вопросом. Я курила всего три раза в жизни, но, видимо, настал момент, чтобы сделать это четвертый.

– Конечно. - Мужчина протянул мне сигарету и зажигалку. Кое-как прикурив трясущимися руками, я глубоко вдохнула горький дым и поднялась со стула.

Стоя у окна, я подумала, что моя жизнь изменилась гораздо сильнее, чем я предполагала. Сизый дым тонкой струйкой тянулся в форточку, растворяясь в предрассветных сумерках. Некоторое время я размышляла, что же делать дальше.

Вернуться в Корпус? Исключено. Я не смогу прожить там целый год.

А если не возвращаться? Значит, я умру…

От этой мысли сердце мучительно сжалось. Я почувствовала, что от грусти на моих глазах выступили слезы.

«Что же лучше? Жить пятнадцать дней на свободе или триста шестьдесят дней в Корпусе?» Через две минуты я уже знала ответ. Потушив сигарету, я повернулась к Линдеру:

– У меня есть несколько вопросов…

– Задавай.

– Если у меня в голове уже есть ловушка, значит, меня не будут преследовать другими путями?

– Нет. Они уже все сделали. Теперь им все равно, что ты выберешь.

– Хорошо. - Прежде чем задать следующий вопрос, я некоторое время размышляла. - Линдер, ты можешь заглушить голоса?

Несколько долгих секунд мужчина вопросительно смотрел на меня, будто пытаясь угадать мои намерения.

– Но ты все равно умрешь…

– Я поняла. Так можешь или нет? - Подрагивая от напряжения, спросила я.

– Да. Я могу это сделать.

Впервые за время нашего разговора, я испытала облегчение.

– И я перестану слышать «зов»?

– Я думаю, да. Может быть, изредка голоса будут просачиваться на поверхность, но они не будут влиять на тебя так сильно, как сейчас.

– Хорошо. Меня это устраивает.

Я подошла и с решительным видом села перед ним на стул. Сенсор недоверчиво смотрел на меня, принимая то ли за идиотку, то ли за сумасшедшую.

– Ты окончательно все обдумала? - Медлил он.

– Да.

– А хватит ли у тебя денег, чтобы оплатить мои услуги?

– Хватит. - Обронила я коротко. - У меня достаточно денег. Можешь приступать.

Начиная с того вечера, который Рен провел в баре «Pools amp;Guns», он пил три дня.

Жестко, беспробудно, не просыхая.

Многочисленные запасы спиртного в баре кабинета закончились в тот же вечер, и пустые бутылки так и стояли на столе и подоконнике. Несколько валялось на полу, одна закатилась под кровать.

Антонио молча заносил новые упаковки со скотчем, ставил их на стол, и, глядя на лежавшего в кресле Рена, укоризненно качал головой. Затем, не говоря ни слова, он выходил из кабинета, чтобы через сутки снова вернуться с новой порцией яда, что теперь безостановочно вливал в себя его хозяин.

Иногда Рен просыпался, несколько минут смотрел на стены и потолок, не помня кто он и что здесь делает, потом его покрасневшие глаза натыкались на стоявшие на столе бутылки, и все повторялось по кругу.

В одно из таких пробуждений он увидел перед собой Дрейка.

– Декстер, что с тобой происходит? - Жестко спросил тот.

С трудом разлепив губы, Рен сумел выдавить из себя лишь короткое: