Я и не пыталась шевелить руками. Лишь мысленно представила нерушимую стену, которая простирается справы и слева от моего собственного щита. Почувствовала, как эта стена разрастается, увеличивается в размерах, и вместе с ней мысленно скользнула сперва на восток, затем на запад. И вернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как торжество на лице у настоятельницы сменяется удивлением, которое, в свою очередь, постепенно переходит в ужас. Поскольку пущенная ею волна, достигнув носков моих туфель, остановилась и, не сумев преодолеть преграду, обессиленно застыла у моих ног.
Да, мать Либелия, ты совершенно права: маги нуждаются в помощи рук, чтобы выпустить психо-магическую энергию за пределы собственного тела. Но я слишком привыкла существовать вне тела и перемещаться в пространстве, не прибегая к его помощи. И потому теперь мне ничего не стоит направлять энергию ментально. Для того, чтобы я не могла использовать магию, следовало не связывать мне руки, а ударить по темени. Ты не виновата в том, что этого не знала. Но теперь извини.
Временно опавшая волна, прильнувшая к земле наподобие приготовившейся к прыжку кошке, вновь поднялась во всей своей мощи. Одновременно я нашла маленькую петельку, неосторожно оставленную монахиней в сплетённой из воздушной материи верёвке, и аккуратно за неё потянула. Нитка за ниткой, петля за петлёй, и вскоре верёвка ослабла, а затем и вовсе исчезла. Волна же, напротив, поднималась всё выше и выше, с каждой секундой обретая всё большую материальность. Настоятельница отшатнулась, с нескрываемым страхом следя за тем, как её собственные чары оборачиваются против неё. Прости, но ты напросилась сама. Резко выдохнув воздух, я отправила волну обратно, в направлении монахини. Мощная водная пелена устремилась вперёд с удвоенной силой, сметая всё на своём пути, вырывая из земли траву, швыряя перед собой попадающиеся по дороге камни. Она без труда разрушила защиту, созданную собственной недавней хозяйкой, и ударила в монастырскую стену, оставляя в ней огромную брешь. После чего спала, впитываясь в землю и воздух. А я развернулась и двинулась навстречу своим спутникам, успевшим к этому моменту благополучно выиграть собственную битву.
Глава 24.
В молчании дней
Сонной жизни кумиры
Уходят стремительной
Горной рекой.
Мы будем сильней
За границами мира -
Мы пленом земным
Заслужили покой.
– Ну как?
Я отступила на шаг и, сложив руки на груди, посмотрела на отражение Тони в зеркале.
Девочка поджала губы и наморщила носик.
– Что-то не так, – констатировала она, критически изучая свой новый облик.
Между прочим, уже третий из тех, что я пробовала для неё создать.
– Что именно? – деловито осведомилась я.
Мой взгляд скользнул по приятному круглому лицу, голубым глазам и золотистым кудрям.
– Ммм... Брови какие-то... слишком густые, – вынесла своё вердикт Тони.
– Ну и что, что густые? – удивился Андре, присутствовавший при разговоре. – Да, твои настоящие брови тоньше, так нам того и надо. Чтобы ты была непохожа на себя, и никто не смог тебя опознать.
Девушка подняла к потолку страдальческий взгляд.
– Андре, её беспокоит не узнаваемость, – терпеливо объяснила я.
– А что? – нахмурился он. – Для чего мы меняем ей внешность?
– Для чего бы ни меняли, – улыбнулась я. – Её просто не нравится, как она сейчас выглядит. Она считает образ недостаточно красивым.
– Недостаточно красивым? – переспросил Андре.
Тони энергично кивнула.
– Любопытно, – брови Андре сдвинулись к переносице, а голос зазвучал немного громче, – и кому же ты так сильно хочешь понравиться?
Девушка как-то подозрительно быстро отвела взгляд. Так-так-так, и что это значит? Ответ скорее всего лежит на поверхности. Мне сразу вспомнилось, как Вито помогал ей вскочить в седло, а впоследствии – спешиться, как уступил свой плащ на время нашего короткого привала, и как Тони смеялась над шутками неунывающего шатена. М-да, любопытно, как бы отреагировал на такое откровение Андре. Впрочем, не любопытно, это и так понятно. Беднягу Вито ожидала бы скорая и безжалостная расправа. Так что, пожалуй, будет лучше придержать мои умозаключения при себе. Так я сберегу нервы всем троим – и Андре, и Тони, и Вито. А следовательно, и себе самой. Кроме того, признаться откровенно, в увлечении Антонии был и мой интерес. Ещё прежде, слушая рассказы Андре, я предположила, что юная герцогиня вполне может питать слабость к своему молодому и обаятельному опекуну. Для девушки её возраста это было бы более чем естественно. И я опасалась, что рано или поздно это повлечёт за собой кое-какие проблемы. Поэтому то обстоятельство, что внимание Антонии переключилось на другого мужчину, представлялось мне вполне удачным. Конечно, следовало удостовериться, что Вито не воспользуется ситуацией и не позволит себе лишнего. Но за этим не так уж и сложно проследить.
– Андре, мы, женщины, вообще любим нравиться и хорошо выглядеть. Такова наша природа, – снисходительно пояснила я.
Он скептически передёрнул плечами.
– Кстати, ваша природа такая же, – добавила я с широкой улыбкой, в которой лишь слегка угадывалась язвительность.
Андре лишь махнул рукой.
– Ладно, если хотите, меняйте, хотя по-моему, всё отлично. Я буду внизу.
Устав от процедуры подбора внешности и решив, что мы разберёмся и сами, он вышел из комнаты и спустился по лестнице на первый этаж.
Проводив его взглядом, я снова повернулась к Тони.
– Так, внимание, – заявила я. – А теперь подумай как следует, какой именно результат хочешь получить. Давай постараемся, чтобы следующая попытка была последней.
Я была настроена достаточно благодушно. Впервые за долгое время я провела ночь в объятиях Андре, в самом прямом смысле слова. Позавчерашняя ночь, проведённая по большей части в скачке, и непродолжительный сон во время последующих привалов, не в счёт.
– Только не блондинку, – определилась Тони, немного поразмыслив.
– То есть брюнетку? – уточнила я. – Рыжая тебе тоже не понравилась.
– Да, брюнетку, – не слишком уверенно кивнула Тони.
– Не самый лучший вариант, учитывая, что ты и на самом деле брюнетка, – заметила я. – Ну да ладно. Придадим тебе какую-нибудь характерную черту.
– Только так, чтобы было красиво! – потребовала девушка.
– Постараемся, – вздохнула я.
Что-то подсказывало, что угодить ей будет непросто. И я даже не была вполне уверена, почему. То ли потому, что передо мной стояла герцогская дочка, привыкшая, чтобы её желания безукоризненно исполнялись, то ли оттого, что это была девушка-подросток в возрасте, которому свойственна перманентная неудовлетворённость собственной внешностью.
– Ну нет, это совсем никуда не годится! – возмутилась Тони, едва увидев своё новое отражение в зеркале.
Я попыталась её образумить.
– Антония, пойми, в конце-то концов, мы говорим всего лишь о временной маскировке.
– Всё равно! – Она даже притопнула ногой. – Я не могу даже временно ходить в таком виде! Что это за разрез глаз? А нос? Он такой...
– ...носатый? – насмешливо предположила я.
Спустя ещё пару попыток моё терпение сошло на нет.
– Тони, скажи мне, чего конкретно ты хочешь! – воскликнула я, распаляясь.
– А ты можешь сделать так, чтобы я выглядела старше? – спросила девушка как ни в чём не бывало. Словно нашему разговору не предшествовали полдюжины попыток, в ходе которых она успела довести меня до белого каления.
– Старше? – подняла брови я. – Конечно.
Это было чуть труднее, чем обычное изменение внешности, но ради такого дела я постаралась.
Через секунду дом вздрогнул от громкого вопля:
– Что ЭТО???!!!
– Ты же хотела выглядеть старше, – невозмутимо откликнулась я. – Вот что хотела, то и получила.
Склонив голову набок, я удовлетворённо рассматривала отражение седовласой старушки с морщинистым лицом. Очень, кстати сказать, обаятельным, со следами былой красоты... вот только в данный момент перекошенным от ярости.