Вейни напряженно наблюдал, как она раскладывает все необходимое для леченья на столике рядом с ним.

— Я не хочу…

— Возражения бесполезны. — Она открыла баночку и намазала рану ее содержимым. От лекарства в руке появилась пульсирующая боль, но через мгновенье ей на смену пришло успокоение. Затем Моргейн что-то смешала с водой и дала ему выпить, настаивая, чтобы он проглотил все без остатка.

После этого его вновь стало клонить в сон, и, засыпая, он начал осознавать, что Моргейн сейчас основное действующее лицо во всем непонятном и загадочном, что сейчас происходило вокруг них.

Когда он проснулся, то увидел, что она по-прежнему сидит около него, чистит его шлем и затачивает оружие. Он решил, что она занимается этим исключительно от скуки. Моргейн слегка повернулась в его сторону и спросила:

— Как ты себя чувствуешь сейчас?

— Лучше, — ответил он. Теперь, казалось, лихорадка наконец отступила.

— Ты можешь подняться?

Он попробовал. Оказалось, что это не так легко сделать, но он решил, что, поскольку он не одет, то ему следует вставать самому, без посторонней помощи, и едва не упал. Моргейн оценивала его изучающим взглядом, который приводил его в смущение. Но, видимо, он не мог угадать ее мысли.

— Ты не сможешь скакать на лошади с большим напряжением, — сказала она, — что само по себе беспокоит меня. А я не расположена оставаться здесь, потому что не доверяю нашему хозяину. У меня может появиться желание в любой момент покинуть этот дом.

Он вновь присел, подбирая свою одежду, и начал одеваться, помогая себе лишь одной рукой.

— Наш хозяин, — заметил он, — предводитель Лиф Кесидри. И ты, безусловно, права. Он настоящий сумасшедший.

Он опустил бытовавшее мнение о том, что Кесидри имел в своих жилах еще и примесь крови кваджлинов и что именно это обстоятельство, как считалось, и было причиной его сумасбродств. Моргейн, по крайней мере если отбросить ее эксцентричность, выглядела вполне нормальной.

— Отдыхай, — неожиданно предложила она, когда Вейни уже оделся, по ее же первоначальному предложению. — Тебе еще может понадобиться сила. Они поставили наших лошадей в нижние конюшни, около главного входа. Если выйти из этой комнаты, то нужно будет повернуть налево, спуститься на три пролета по лестнице и налево будет нужная дверь. Запомни это. И еще послушай. Я хочу рассказать тебе, что я увидела здесь, на тот случай, если мы будем уходить отсюда порознь.

И присев на кровать рядом с ним, она, используя простыню как огромную карту, попыталась показать ему расположение комнат, дверей и залов с тем расчетом, чтобы он мог получить полное представление о том, где и что находится, ни разу не побывав там и не увидев этого собственными глазами. Выслушав ее рассказ, Вейни понял, что его лио очень профессионально разбиралась в вопросах защиты, и его оптимизм по поводу пребывания в этом месте даже немного возрос.

— Мы пленники, — спросил он, — или же все-таки гости?

— Я по крайней мере называюсь гостьей, — сказала она, — но мне кажется, что это место не очень-то располагает к этому.

В этот момент в дверь постучали. Кто-то пытался войти в комнату.

— У тебя есть желание засиживаться здесь? — спросил он.

— Я чувствую себя, — сказала она, — скорее как мышь, пробегающая около кошки: на первый взгляд нет никакой опасности, и зверь выглядит очень приятным, сытым и ленивым, но на самом деле это может быть и обман, за которым последует немедленный быстрый прыжок.

— Если только кошка действительно голодна, — заметил он, — то мы просто обманываем себя.

Она кивнула, соглашаясь.

Осторожный стук последовал снова.

Вейни схватился за свой меч, закрепляя его на поясе с таким расчетом, чтобы он попадал под левую руку. Моргейн тем временем отодвинула стул и освободила дверь.

Это опять была Флис. Она застенчиво улыбалась и кланялась. Теперь, когда лихорадка почти полностью отступила, Вейни мог получше рассмотреть ее. Она не была такой молодой, как это показалось ему в первый раз. Ее щеки были сильно подкрашены, а платье никак не напоминало о сельской идиллии: оно было просто неряшливым. Флис притворно и глупо улыбалась, глядя то на Моргейн, то на Вейни.

— Вас приглашают, — наконец сказала она.

— Куда? — спросила Моргейн.

Флис избегала ее взгляда и поэтому, рабски согнувшись, не поднимая глаз, добавила:

— В зал, госпожа. — При этом она бросила еще один любопытный взгляд на Вейни. — Приглашают только вас, госпожа. Они ничего не говорили про мужчину.

— Он илин, и служит мне, — объяснила ей Моргейн. — А в чем дело?

— Вы должны встретиться там с моим господином, — сказала Флис. — Все будет хорошо, — настаивала она. — Я позабочусь о вашем спутнике.

— Не затрудняй себя этим, Флис, — сказала Моргейн. — Он прекрасно обойдется и без тебя. Ты можешь быть свободна.

Флис заморгала. Она, казалось, была не особенно умна. Затем она повернулась, сделав почти на ходу быстрый поклон, и убежала.

Моргейн взглянула на Вейни.

— Прими мои извинения, — сухо сказала она. — Ты в состоянии спуститься в нижний зал?

Он поклонился в знак согласия, окончательно впадая в замешательство, удивленный неожиданным раздражением Моргейн. Он не собирался проводить время с Флис, хотя и внутренне протестовал против того, как с ней обращалась Моргейн. Он пропустил мимо ушей ее насмешки и согласился сопровождать ее вниз. Он все еще плохо держался на ногах, но надеялся, что эта слабость вот-вот пройдет.

Она кивнула ему и направилась к выходу из комнаты.

За порогом все выглядело так, как она и описала ему. Коридор находился в весьма плачевном состоянии, что было обычным для большинства давным-давно заброшенных замков, которые новые хозяева заняли, даже не пытаясь приводить их в жилое состояние. В воздухе стоял запах плесени и тошнотворная вонь помоев, оставшихся от недавних празднеств.

— Давай выйдем прямо наружу, — предложил ей Вейни, когда они спустились по лестнице на нижний этаж — по ее рассказу он помнил, что выход должен быть налево. Где-то там стояли и их лошади. Они могли бы попытаться побыстрее сбежать из этого проклятого места, где правил не разум, а безумие. — Лио, давай не будем оставаться здесь, давай убежим прямо сейчас.

— Пока у тебя не будет сил, чтобы скрыться от погони, мы не можем этого сделать, — ответила она. — А бежать я готова с удовольствием. Так что не поднимай панику и не обижай лишний раз наших хозяев.

Они прошли по длинным коридорам, где изредка попадались слуги, похожие на нищих, которых можно иногда встретить у ворот замка или поместья собирающими там милостыню в отведенные для этого три дня. Для правителя было большим позором содержать своих людей в таком виде.

Замок был старым, большим, но еще крепким. Его стены помнили времена, еще более давние, нежели путешествие Моргейн в долину Айрен. И если она видела этот замок и его залы в то время, то сейчас зрелище было весьма печальным: превратившиеся в лохмотья гобелены, голые камни, просвечивающие сквозь грязные и стершиеся ковры, и крысы, перебегающие дорогу едва ли не на каждом шагу.

— Много ли тебе удалось увидеть внутри? — спросил он ее, когда они проходили по одному из коридоров.

— Вполне достаточно, — ответила она, — чтобы понять, что здесь нас не ожидает ничего хорошего. Послушай, нхи Вейни, несмотря на то, что у тебя с народом Лиф родственная кровь, ты по-прежнему принадлежишь мне, не забывай, что ты илин.

— У меня нет ничего общего с народом Лиф, — сказал он. — Благоразумные люди избегают даже встреч с ним. Безумие как дрожжи сидит здесь у всех в голове. Оно бродит и поднимается. Следи за своими словами, лио, если не хочешь никого обидеть.

Неожиданно он увидел худое лицо мальчика, злобно поглядывающего на них из-за угла поперечного коридора. Его сестра стояла рядом с ним, поблескивая крысиными глазками, и хищно улыбалась. Вейни зажмурился, а когда открыл глаза, то уже никого не увидел. И он усомнился, был ли там вообще кто-нибудь.