Он был уверен в Джиран, у них был долг друг перед другом, но Китан — другое дело; он был кваджл, которого Вейни боялся, но именно кваджл был нужен ему для того, чтобы его ложь выглядела правдой.

И Китан знал это. Его нечеловеческие глаза вдруг загорелись какой-то силой и затаенной радостью.

— А если не Рох отдает там приказания? — сказал Китан. — Если там правит Хитару? Что я тогда должен сказать?

— Я не знаю, — сказал Вейни. — Но убийца отца вряд ли остановится перед братоубийством. Он ничем не поделится с тобой… если только он не любит тебя. Как ты думаешь, может это быть так, Китан, сын Байдарры?

Китан обдумал это и затем вдруг резко спросил: — А насколько твой кузен любит тебя?

— Я буду служить ему, — ответил Вейни, чувствуя, что слова застряли у него в губах. — Я илин, теперь без хозяина, и мы из Эндара-Карша, он и я… Ты этого не поймешь, но это означает, что Рох возьмет меня с собой, и я буду служить ему как его правая рука, и это то, чего он не сможет найти больше нигде. Я нуждаюсь в тебе, милорд Китан, и ты знаешь это; мне необходимо быть на стороне Роха, и ты знаешь, что можешь уничтожить меня одним неловко сказанным словом, но и ты нуждаешься во мне, если тебе придется иметь дело с Хитару; и ты знаешь, что я скажу Хитару. Ты не любишь его. Оставайся со мной — и я отдам тебе Хитару, даже если для этого потребуется длительное время.

Китан раздумывал, сжав губы.

— Да, — ответил он, — я доверяю твоим рассуждениям, нхи Вейни. Но здесь есть два моих человека, которые могут все испортить.

Вейни вспомнил о слугах, которые убежали, добавив тем самым приличную долю тревоги в его размышления. Он пожал плечами.

— Мы не можем предотвратить это. Лагерь большой, и если бы я был на месте этих людей, я не торопился бы к властям и не стал бы докладывать, что бросил своего хозяина.

— А не делаешь ли ты сам сейчас того же? — спросил Китан.

Жар стыда бросился ему в лицо.

— Да, — хрипло подтвердил он, — но она сама послала меня на это. Однако эту подробность Роху знать не надо… Только что Охтидж-ин пал, и что мы убежали оттуда.

Китан раздумывал какое-то мгновение.

— Я помогу тебе, — сказал он. — Возможно, мои слова помогут тебе попасть к твоему кузену. Увидеть Хитару побежденным будет для меня достаточной наградой.

Вейни посмотрел на него, взвешивая, сколько правды было за этим циничным взглядом, и вопросительно посмотрел на Джиран, которая ехала сзади во время их разговора. Она выглядела испуганной тем, что она, крестьянка, оказалась впутанной в дела лордов, которые боролись за власть.

— Джиран? — спросил он ее.

— Я хочу жить, — был ответ. Он увидел в ней ярость и уверенность, и его губы сжались. — Я останусь с тобой, — сказала она.

Слезы появились в ее глазах, боль страха скопилась в них. Но он сейчас ни о ком из них не волновался, ни о маай, ни о лорде-полукровке, только о том, чтобы они не погубили его. Его мысли уже бежали вперед, в многотысячеглавый лагерь, лежащий впереди, и все его мысли были направлены на то, как избежать засады. Надо было поспешать, так как караульные из толпы, следовавшей за Рохом, уже виднелись в дымке начинающейся зари. С тревогой он заметил разгорающийся яркий свет посреди этих огней, и ему это не понравилось.

Вскоре они выехали из каменных руин и теперь ехали среди побегов молодых деревьев, вязанок хвороста, лежащих у начала склона гор, заготовленных для использования качестве топлива, и довольно скоро почувствовали дым костров, на которых готовилась пища, услышали голоса. Караульные поднимались со своих постов, опираясь на копья, и направлялись в их сторону. Вейни упрямо продолжал ехать по дороге, и другие с ним, и когда они подъехали ближе, темноволосые люди замешкались, завидя их, и отпрянули, так и не бросив им на слова. Может быть, так на них подействовало присутствие Китана, подумал Вейни, отказываясь от соблазна глянуть назад, а может быть, с особой иронией подумал он, это потому, что сам он похож на своего кузена, Роха, как вооружением, так и посадкой на коне. Гнедой Роха и его собственный вороной были из одной крепости и в одинаковой сбруе.

Они въехали в лагерь, который раскинулся в беспорядке по обеим сторонам мощеной дороги. Медленным шагом они проезжали через шию, и люди толпились около мерцающих костров и смотрели на них, проезжающих в свете зари, с затаенным любопытством.

— Мы должны найти Источник, — мягко сказал Вейни, — и там же мы найдем Роха.

— Это должно быть в конце пути, — ответил Китан и кивнул вперед, на дорогу, которая начинала взбираться по склонам.

Где-то зазвучала труба, тонко и далеко, одинокий звук, разносящийся по склонам гор. Это зазвучало опять и опять, посылая дрожащее эхо через стены долины. И тогда лагерь стал двигаться, послышались голоса, явно возбужденные; дым от костров стал исчезать.

Джиран смотрела по сторонам с испугом.

— Они начинают двигаться, — сказала она. — Лорд, наверное, Источник открылся, и они начинают двигаться.

Это было правдой: люди везде покидали места привалов, собирали свои жалкие пожитки; кричали дети, блеяли встревоженные животные. Через некоторое время те, у кого было с собой мало поклажи, двинулись по дороге, ведущей прямо к Источникам.

Вот он, дар Роха, подумал Вейни, и его сердце заныло от чувства измены. Его человеческая душа сжалась от вида этих перегруженных людей вокруг него, которые сторонились копыт лошадей. Моргейн обрекла бы их; но они собирались жить.

Он приехал для того, чтобы упасть к ногам Роха — и в тот же день убить его; и этим он предавал этих людей. Вейни сознавал, что он сам — воплощенное Зло, он хочет обмануть доверие людей, чьи лица сияли отчаянной надеждой.

Такова была служба Моргейн.

По крайней мере, у тебя было время подумать, прежде чем сделать выбор, сказала она ему однажды. Ты никогда не сможешь понять мои побуждения, нхи Вейни. У тебя недостаточно для этого знаний.

Он только сейчас начал понимать, что это действительно так.

С гримасой боли он натянул узду и пришпорил своего вороного, распугивая крестьян-шию со своего пути, заставляя людей посторониться перед ним и его двумя спутниками, которые держались как можно ближе к нему. Лица перед ним расступались в дымке занимающегося дня в страхе и отчаянии.

Дорога постепенно забиралась вверх, и изгиб ее поднимался к массивной и странной вершине. Неожиданно им попался отряд кваджлов, облаченных в демонские шлемы, с блестящим вооружением. Среди них были и бледноволосые леди и дети.

Прохождение по дороге было очень трудным, поскольку справа зияла огромная пропасть. Повелители кваджлов были с непокрытыми головами, их белые волосы развевались на ветру.

Вейни отъехал назад и потянулся за мечом.

— Нет, — сказал поспешно Китан, — они из Сотарна. Они не станут останавливать нас.

Вейни с трудом послушался Китана и ехал плечом к плечу с ним и Джиран, когда они подъезжали к полукровкам, держащим копья поднятыми.

Китан заговорил с ними, и среди слов, которые он произнес, Вейни узнал лишь несколько. Одно было Охтидж-ин, другое — Рох, а третье было собственное имя Китана; лорд Сотарна выпрямился в своем седле и отъехал в сторону, а вооруженные люди с копьями расступились.

Но когда они проехали сквозь их ряды, воины Сотарна последовали за ними, и Вейни это не понравилось, хотя это и облегчало им проезд через другие толпы полукровок, которые поднимались по крутому склону. Возможности повернуть назад больше не было, он уже попал в руки кваджлов. И ему ничего не оставалось, как доверять Китану.

А что, если Рох уже прошел, и это Хитару устраивает ему встречу? Вейни выкинул эту мысль из головы.

Поворот дороги неожиданно привел их туда, откуда был виден округлый холм, окруженный цепочкой людей и полукровок; лошади шли, спотыкаясь, ослабленные долгим путем.

И всеми своими фибрами Вейни почувствовал дыхание Врат, это покалывающее нервы ощущение, которое заставляло кожу покрываться мурашками, а все чувства напрягаться. Это был почти звук — и в то же время нет. Это было почти прикосновение.